Лахлан было задумался, где они могли достать такое дорогое убранство, но понял, что все вещи ему хорошо знакомы. Похоже, что это та самая посуда, из которой он ел в течение многих лет.
– Все очень мило. Примите мои поздравления, леди.
Служанка принесла блюдо с жареной кровяной колбасой, подрумяненными гренками и поджаренным беконом. Когда Лахлан с жадностью набросился на еду, Венеция подняла сияющую серебряную кружку.
– Кофе, Лахлан? Или по утрам вы предпочитаете чай?
Ее чопорный той напомнил ему, что здесь не военный лагерь и не захудалая хижина, а приличный дом, все обитатели которого должны иметь хорошие манеры. Он улыбнулся и начал есть неторопливо.
– Чай без молока. – Лахлан вопросительно взглянул на мать: – Когда это у нас начали подавать кофе к завтраку?
– Венеция любит кофе, – ответила леди Росс. – Она сказала, что в Лондоне к завтраку чаще подают кофе. Шоколад тоже, но из-за его дороговизны мы не можем себе этого позволить.
– Значит, вы любите кофе и шоколад?
Венеция передала ему чай, даже не взглянув на него.
– Да, мне иногда нравится выпить чашечку горячего шоколада.
– Тогда я пошлю человека в Дингуолл. И он купит все, чего вам только захочется.
Венеция внимательно на него посмотрела. В ее взгляде было удивление.
– Прежде чем моя сверхбдительная мамочка явилась и увезла вас сюда, – продолжал он, – я сказал, что позабочусь о том, чтобы вам было удобно. Так что, если вам понадобится шоколад, или книги, или что-либо еще, только скажите, и я тут же выполню вашу просьбу.
– Как насчет двадцати ярдов муслина для занавесок? И немного щелока для мытья полов?
Лахлан нахмурился:
– Я говорил о вещах, нужных лично вам, а не для Росскрейга.
– Я предпочитаю потратить деньги на ваш прекрасный дом, – возразила она.
– И с чего бы это, позвольте узнать? – спросил он слегка охрипшим голосом. – Вас одолело внезапное желание украсить свое будущее гнездышко?
Мать от неожиданности громко охнула. Лахлан продолжал пристально смотреть на Венецию.
Яркий румянец покрыл щеки девушки, она отвела взгляд и опустила глаза к тарелке.
– Я просто стараюсь помочь вашей матери, вот и все.
Лахлан не стал возражать, но этот разговор сильно его приободрил. Может быть, будет не так уж трудно добиться ее расположения. Сияющее лицо его матери ясно говорило о том, что она во всем готова ему помогать.
Лахлан закончил завтрак и отодвинул тарелку.
– Ну что ж, теперь давайте пройдемся по дому. Мне не терпится посмотреть, что же вам удалось сделать.
– А как насчет муслина? – спросила Венеция. – Вы купите его для меня… для нас?
Лахлан поднялся, лениво улыбаясь:
– Напишите все, что вам нужно, и я отправлю Джейми в Дингуолл.
Если путь к сердцу девушки лежит через занавески и щелок, он найдет способ раздобыть все это, даже если придется покупать в кредит. Обогнув стол, Лахлан предложил Венеции руку:
– Ну, так идем?
Легкая неуверенность скользнула по ее лицу, но она встала и оперлась на его руку. Лахлан подавил усмешку, когда они покидали столовую. Его мать сопровождала их и была явно очень довольна.
Теперь он начнет ухаживать за Венецией.
Прошло уже три дня после того, как она отдала свою девственность Лахлану, но Венеция была взволнованна еще больше, чем тогда. Она думала, что он пока не будет появляться в усадьбе. Она очень на это надеялась, потому что в этом случае у нее было бы меньше соблазна и искушений.
Но нет. Он не только проводил здесь все свое время, но и вел себя с ней как какой-нибудь обходительный лондонский джентльмен. Он взбирался ради нее на приставную лестницу, несмотря на свою больную ногу. Не обращая внимания на насмешки матери, он выбивал подушки и – о да! – даже держал занавески.
Поэтому девушка была страшно раздосадована, обнаружив, что он уехал сразу после завтрака, ни словом не обмолвившись, куда и зачем он отправился. Ей лишь удалось узнать, что он взял карету, а это было крайне необычно, по словам леди Росс.
Сначала Венеция просто скучала. Но к концу дня уже начала серьезно беспокоиться. Поэтому когда дворецкий доложил, что лэрд вернулся и ждет ее в столовой, она буквально полетела туда, даже не выяснив, там ли его мать, чтобы соблюсти приличия.
Когда она вошла, Лахлан поднялся из-за стола, на котором стояли дымящийся горшок, две чашки и тарелка свежих лепешек. Впервые она видела его не в рабочей одежде или военной форме и должна была признать, что выглядел он великолепно. На Лахлане были вышитый шелковый жилет и сюртук из тонкой темно-зеленой шерсти с растительным орнаментом. И кожаные брюки превосходно сидели на его прекрасных мускулистых ногах.
Щеки Венеции запылали.
– Дворецкий сказал, вы меня звали? – сдержанно спросила она, пытаясь совладать со своими чувствами.
– Да, я кое-что тебе привез. – Он поставил для нее кресло рядом со своим, и тут она заметила пачку газетных листков, стопкой лежавших на столе.
Венеция удивленно взглянула ему в глаза:
– Где вы… как вы…
– Сегодня утром я отправился в Инвернесс. Понимаешь, меня там не знают. Мы обычно проворачиваем все дела в Дингуолле.
Это потому, что Дингуолл находился всего в нескольких милях отсюда, тогда как до Инвернесса – большого города, с библиотеками, академией и множеством магазинов – было два часа езды в один конец. Ошеломленная, Венеция подошла к столу и принялась перебирать страницы, чувствуя, что Лахлан наблюдает за ней.
– Ну как, подойдет? – спросил он.
– Это просто замечательно, – прошептала она сдавленным голосом, потом села и принялась просматривать бумаги дальше. Никто и никогда не делал ей таких подарков. Здесь были не только редкие варианты текстов уже известных ей баллад, но и три баллады, которые ей раньше не встречались, а один текст был даже на гэльском.
Венеция поверить не могла, что Лахлан провел четыре часа в дороге исключительно ради того, чтобы добыть для нее эти баллады. Глаза ее наполнились слезами. Она быстро смахнула их рукой.
Лахлан налил ей в чашку какой-то жидкости, что находилась в горшке.
– Ты умеешь читать на гэльском, дорогая?
Только тогда она заметила, что рассматривает листок, написанный по-гэльски.
– Не очень хорошо, – уклончиво ответила она.
Венеция уже поняла, что в клане Россов презирают шотландцев, не говорящих по-гэльски. Она совсем не собиралась выпячивать свой недостаток, особенно перед Лахланом.
Девушка быстро взглянула на него, когда он протянул ей чашку и уселся рядом.
– Должно быть, тебе пришлось нелегко, – прошептала Венеция.
– Да, пришлось потрудиться, но я справился. – С улыбкой он подвинул к ней чашку; – Попробуй, как получилось. Кухарка не уверена, что приготовила его правильно.
