Священники помогли Уэббу взобраться на лошадь и положили Лили ему на колени.
Затем, поддерживая Уэбба и Лили с обеих сторон, осторожно повели лошадь по улице.
Как Уэбб ни крепился, он все же потерял сознание и лишь благодаря священникам не соскользнул на мостовую.
— Что же теперь делать, отец Мишель? — Отец Жозеф с беспокойством посмотрел на раненых мужчину и женщину.
— Не знаю, отец Жозеф. Наверное, надо доставить их в эту таверну. Сейчас в Париже лучше никому не доверять, иначе непременно арестуют.
Алекс Мактаггарт отпраздновал Рождество. Отобедав в таверне с друзьями-шотландцами, он, спотыкаясь, поднялся к себе в комнату и обнаружил там совершенно неожиданный подарок — свою новую любовницу в кружевном пеньюаре, изрядно облегчившем его кошелек.
Эта плутовка водила его за нос целый месяц и вот сейчас решила вознаградить за долгое терпение.
— О, моя дорогая Жизель, что ты здесь делаешь?
— Я пришла на осмотр, месье доктор. Я меня ужасная боль вот в этом месте, — ответила она, положив руку на правую грудь.
Подойдя к ней, Алекс взял ее за руку:
— Скорее здесь, мой маленький цветочек. — Он передвинул ее ладонь на левую грудь. — Здесь находится твое сердечко.
Жизель засмеялась, и ее полные груди заколыхались.
— О да, мое сердце… Оно так мучает меня.
«Ах ты маленькая потаскушка, — подумал доктор, — сомневаюсь, что у тебя вообще есть сердце». Он привлек Жизель к себе и, покрывая ее тело поцелуями, начал «осмотр».
Неожиданно в дверь постучали.
Полагая, что это пациент, Алекс решил не открывать и еще крепче прижал к себе «рождественский подарок».
В дверь снова постучали, на сей раз более настойчиво.
— Проклятие… — пробормотал Алекс, отстраняясь от любовницы.
— Прогони их, — попросила Жизель.
— Возможно, я так и сделаю. Не беспокойся. Мактаггарт распахнул окно и выглянул на улицу. Внизу стояли две закутанные в плащи фигуры, а между ними — лошадь. На лошади сидел мужчина с молодой женщиной на коленях.
— Месье, этот человек попросил нас доставить его сюда. — Один из незнакомцев откинул капюшон.
Увидев священника, Мактаггарт перекрестился. Он был не очень религиозен, но к духовным особам относился с величайшим почтением. Как ему объяснить преподобному, что он не может открыть дверь, потому что собирается согрешить?
Алекс растерянно посмотрел на Жизель. Эта распутная девица уселась на диванный валик и, раздвинув ноги, поманила его пальцем.
Доктор снова выглянул в окно.
— Не могли бы вы открыть дверь, месье? — спросил священник. — Этот человек ранен.
— Подведите лошадь к фонарю, чтобы я мог взглянуть на него, — сказал Алекс.
Священник тяжело вздохнул и попросил Всевышнего дать ему терпения. Потом осторожно подвел лошадь к фонарю и приподнял голову всадника, чтобы доктор как следует рассмотрел его.
— Черт бы вас всех побрал! — закричал Мактаггарт, сразу узнавший друга. Женщина, как он догадался, была наследницей де Шевену.
Алекс на секунду задумался. Потом прокричал:
— Я сейчас спущусь! — Закрыв окно, он повернулся к Жизель: — Прости, дорогая, но у меня пациенты.
Жизель надула пухлые красные губы.
— Я могла бы помочь, — сказала она, поигрывая ленточками своего пеньюара.
— Нет, если, конечно, вид крови не доставляет тебе удовольствия.
Жизель передернула плечами и ушла в спальню, хлопнув дверью.
Алекс сбежал по лестнице. Отодвинув засов, распахнул дверь. Один из священников держал на руках девушку, второй осторожно снимал с лошади Уэбба.
— Со мной все в порядке, — пробормотал Уэбб к величайшему облегчению Алекса.
— Слава Богу, — пробормотал доктор и, поддерживая Уэбба, повел его к двери. — А я боялся, что этот визит не будет оплачен. Покойники не платят по счетам.
— Ты истинный шотландец, приятель. Никогда не забываешь о деньгах. — Уэбб попытался улыбнуться.
Алекс повернулся к священнику, все еще стоявшему у фонаря.
— Отведите лошадь во двор и передайте конюху. Скажите ему, что Мактаггарт просил о ней позаботиться. Пусть также снимет седло и все прочее и бросит в реку.
Алекс заметил, что священники переглянулись, как бы говоря друг другу: «Я же говорил тебе, здесь что-то не так».
— Благодарю за помощь. Если сообщите, из какого вы прихода, я внесу пожертвование, чтобы отблагодарить вас, — сказал Алекс священнику, державшему на руках женщину.
Священник с трудом поднялся по лестнице и осторожно опустил свою ношу на диван.
— У меня есть некоторый опыт, и я могу быть вам полезен. — Он решительно скинул плащ.
«Нельзя спорить с духовными лицами, — подумал Алекс. — К тому же все равно без помощи мне не обойтись»
Алекс открыл застекленный шкафчик, где хранил медицинские инструменты, и нашел бинты, чтобы перевязать голову раненого. Затем взял кувшин с водой и полотенце и принялся осторожно вытирать кровь со лба Уэбба.
Но тот отстранил руку Алекса:
— Я чувствую себя прекрасно, мистер лекарь. Сначала позаботься о Лили.
Алекс передал окровавленное полотенце священнику:
— Если вы решили мне помочь, то утрите кровь с его лица, чтобы я мог как следует рассмотреть его.
— Шотландец… — усмехнулся священник. — Трудно привыкнуть к вашим манерам.
— Не ирландский ли акцент я слышу в вашей речи отец? — спросил Алекс. — Ирландский, если не ошибаюсь!
Священник кивнул:
— Жозеф О'Брайен. Через Париж направляюсь в Рим.
«Раз он не француз, его можно не опасаться, — подумал Алекс. — К тому же в Париже он не задержится и не расскажет о том, что видел».
— За помощь, отец Жозеф, я выставлю вам бутылку отменного шотландского виски. Вы не против шотландского виски? Это не та водица, которую пьете вы, ирландцы.
— Похоже, ты уже успел хлебнуть, — заметил Уэбб.
— Помолчи, приятель, — отозвался Алекс.
Уэбб сидел стиснув зубы, пока отец Жозеф промывал его рану. При этом он ни на секунду не забывал о Лили.
Если бы он не задержался с Алексом… Если бы он отказался взять ее с собой в Париж…
«Если бы… если бы… если бы…» — обвинял он себя.
Уэбб наблюдал за каждым движением Алекса. Ему казалось, что если Лили сейчас откроет глаза, то посмотрит на него с укором, ведь он не успел прийти ей на помощь.
— Уэбб… — вдруг прошептала она. — Уэбб, где ты?
— Я здесь, Лили.
Уэбб стремительно пересек комнату и опустился на колени рядом с диваном, на котором лежала Лили. Головану него кружилась, все расплывалось перед глазами.
Сделав над собой усилие, он взял ее за руку. Другая рука была уже забинтована, и от бинтов исходил какой-то резкий запах — очевидно, Алекс смазал ожоги мазью.
