Франциска поднялась с кресла с видимым желанием вырваться поскорее на свободу и удалиться навсегда от человека, так недостойно обманувшего ее. Но какая-то непреодолимая сила удержала ее на месте. Был ли это обман ее расстроенного воображения? Она услышала шаги, знакомый голос назвал ее по имени.
В комнату вошел король. После напрасных попыток отворить потаенную дверь, он решил пройти через двор и сад к другому входу. Пройдя поспешными шагами мимо Химены, он прямо направился в последнюю комнату. Франциска, увидев его, вскрикнула и отступила назад; Флорентин загородил ему дорогу.
– Ваше величество, – сказал он, – эта дама принадлежит церкви и не желает, чтобы к ней прикасалась рука светского человека.
– Ты с ума сошел! Прочь с дороги! Франциска!..
Она молча подняла руку. В этом движении выразилось столько гнева и отвращения, что король с удивлением посмотрел на нее.
Первое известие об измене короля, сообщенное ей Бонниве, настолько поразило графиню Шатобриан, что она не поверила ему. Любящее сердце подсказывало ей, что такая наглая измена невозможна, и что если ее возлюбленный поддался минутному увлечению, то она не должна придавать этому особенного значения. Бюде еще более успокоил ее, и если бы король пришел к ней до прибытия Флорентина, то ему, вероятно, удалось бы оправдать себя и она охотно простила бы его. Но речь Флорентина дала иное направление ее мыслям. В ней заговорила ненависть – чувство, неведомое ее душе, и примирение сделалось для нее невозможным.
Король не мог допустить подобного настроения в женщине, которая так горячо любила его. Лунный ли свет помешал ему разглядеть выражение ее лица, или свойственная его характеру самонадеянность была причиной этого, только он грубо обманулся относительно чувств своей возлюбленной. Свойственным ему повелительным жестом он дотронулся до плеча священника и указал ему на дверь.
Флорентин, не желая навлечь на себя гнев короля, поспешно удалился.
– Какое мне дело, если граф Шатобриан убьет его! – пробормотал он. – В случае смерти короля герцогиня Ангулемская будет объявлена правительницей.
Оставшись наедине с Франциской, король подошел к ней и, видя, что она бросилась к нему, подумал, что сцена примирения начнется со страстных объятий и он, таким образом, будет избавлен от неприятного объяснения. Но, к его удивлению, Франциска вырвала из ножен кинжал, который он всегда носил с собой, и, подняв руку, проговорила с бешенством:
– Я убью тебя на месте, изменник, если ты осмелишься прикоснуться к моему платью!
– Франциска! – воскликнул король, опомнившись от первого испуга.
В этот момент он услышал, как отворилась потаенная дверь, и в прихожей глухо раздались мужские шаги со шпорами. За Франциской показалась высокая темная фигура.
– Кто тут? – громко спросил король, обнажая шпагу.
– Шатобриан! – прошептала Франциска, не помня себя от ужаса, так как приняла темную фигуру за привидение, явившееся сквозь запертую дверь. Кинжал выпал из ее рук. Она стояла неподвижно среди комнаты с широко раскрытыми глазами, пристально устремленными на темную фигуру, как будто хотела убедиться: привидение это или ее муж, неизвестно каким способом вошедший в комнату? Ни один мускул ее бледного лица не дрогнул в этот момент томительного ожидания. Она видела, как он обнажил шпагу и вслед за тем услыхала знакомый голос:
– Да, я граф Шатобриан. И вы оба получите достойное наказание за свой разврат!..
Франциска громко вскрикнула и сделала движение, как будто хотела бежать из комнаты, но ноги отказались служить ей и она не могла сделать ни шагу.
– Убейте меня! – сказала она после минутного молчания слабым, но внятным голосом. – Убейте меня, Шатобриан. Это будет благодеянием для нас обоих.
Граф машинально поднял шпагу над головой несчастной женщины, но король поспешно бросился вперед и вовремя схватил его за руку.
Увидев графа Шатобриана, король тотчас же надел бархатную маску, которую всегда носил с собой. Он сделал это отчасти в знак уважения к даме, у которой его встретили, а также из рыцарского чувства справедливости, потому что в любовных делах не хотел пользоваться преимуществом своего сана. Для Шатобриана это представляло то удобство, что он мог без всяких колебаний напасть на ненавистного для него человека, который являлся перед ним не как король и ленный властелин, а как частное лицо. Тем не менее, он невольно оробел и, желая придать себе бодрости, спросил:
– Франциска Шатобриан, признаешь ли ты за мной право наказать этого человека за то оскорбление, которое он нанес мне?
– Да, признаю, – ответила она решительным голосом после минутного молчания.
Эти слова были сигналом для начала поединка, который легко мог кончиться смертью одного из противников при слабом лунном освещении и в комнате, заставленной высокими стульями и длинными столами, по моде того времени. При первом же нападении все невыгоды оказались на стороне графа, незнакомого с обстановкой комнаты и уступавшего королю в ловкости и искусстве фехтования.
Франциска оставалась безучастной зрительницей борьбы, которая происходила так близко от нее, что руки и шпаги противников касались ее платья. После внезапного прилива гнева и ненависти, овладевшего ее сердцем, на нее напало какое-то бессознательное состояние.
Она ничего не видела и не чувствовала из того, что делалось около нее, и была вся поглощена своим внутренним миром. Ей казалось, что она опять в аббатстве Святой Женевьевы и перед ней стоит старая графиня Фуа, такая же суровая и ворчливая, как в былое время, и шепчет ей на ухо: «Ты нигде не найдешь себе покоя, потому что ты пренебрегла семейными обязанностями для удовлетворения своего сластолюбия. Человек, которому ты предалась, изменит тебе и будет насмехаться над тобой; и тогда в сердце твоем проснется ненасытное чувство мести; ты будешь побуждать людей к убийству и наконец умрешь как жалкая тварь, оставленная Богом и людьми!»
Падение одного из противников, сопровождаемое проклятием, и шум упавшего стола вывели Франциску из задумчивости. Сознание действительности вернулось к ней: она бросилась к дверям, не помня себя от ужаса.
В этот момент в комнату ворвался какой-то человек с обнаженной шпагой в руке и громко воскликнул:
– Сюда, граф Шатобриан! Ты ответишь мне за свою измену!
Это был Бонниве, который, прохаживаясь в галерее, слышал шум поединка и счел нужным явиться на помощь своему господину через потаенную дверь.
Но это вмешательство показалось совершенно неуместным королю, который резко выразил свое неудовольствие назойливому любимцу.
Они вышли в галерею. Король вложил свою шпагу в ножны и, казалось, совершенно забыл о пораженном противнике. Но Бонниве, не видя никого в комнате, где происходил поединок, невольно задал королю робкий вопрос:
