— Да, я понимаю, — кивнул Криспин, словно не видел ничего странного в том, что шестнадцатилетняя девочка с кошельком, в котором достаточно денег, чтобы купить угольную шахту, и туманными представлениями об алхимии объединяет усилия с нищим стареющим лордом, чтобы вести крупные финансовые дела. — Тогда получается, что лорд Гросгрейн оставил тебе по завещанию все свое имущество не из-за того, что ты его шантажировала, а потому, что оно принадлежало тебе?
— Именно, — подтвердила Софи. — Мы не хотели, чтобы стало известно, кто настоящий хозяин, потому что это нанесло бы удар по его репутации. Таким образом, мы хранили истину в тайне. Если честно, я специально распустила слух о том, что шантажирую его, чтобы избежать вопросов о наших отношениях. Но лорд Гросгрейн боялся, что если он прямо не укажет в завещании, кто является настоящим владельцем, то после его смерти найдутся люди, которые поставят под сомнение мой авторитет и способность управлять делом.
— Твой авторитет, — повторил Криспин. — Значит, это ты принимала решения, а он только публично оглашал их?
— Что-то вроде того, — согласилась Софи. — Теперь, конечно, все изменилось.
— Могу себе представить, — сказал Криспин. Он догадывался, какие чувства испытывает Софи, поскольку для него теперь тоже многое переменилось. Наконец-то он получил долгожданные ответы на все мучившие его вопросы: каковы отношения Софи с крестным, не является ли она шантажисткой, откуда у нее столько денег на благотворительность, а в своих чувствах к Софи Криспин уже не сомневался. Он прикоснулся к ее щеке.
— Вы ведь никому про это не расскажете, милорд? — спросила Софи, ласково потеревшись щекой о его ладонь. — Для лорда Гросгрейна не было ничего дороже его репутации, и если станет известно, что он получал деньги от меня, если Констанция узнает… — Софи покачала головой.
— Я никому не скажу, — пообещал Криспин и наклонил голову, чтобы поцеловать ее.
— Хорошо, — сказала Софи, прежде чем он успел прикоснуться к ее губам, — потому что, если вы не сохраните тайну, мне придется выпотрошить вас.
— Мне кажется, — целуя ее, вымолвил Криспин, — ты однажды… — поцелуй в подбородок, — уже угрожала мне… — он коснулся губами шеи, — подобным образом. — Его губы оказались возле самого ее уха. — Мне бы не хотелось считать тебя хвастуньей, но… — Он не закончил фразы, предпочитая при помощи поцелуя, а не слов выразить свою мысль.
— Дважды вам так не повезет, — задыхаясь, вымолвила Софи. — На этот раз, милорд… О, Криспин, на этот раз… — Ее слова потонули в стонах.
Криспин развернул ее к себе спиной и целовал теперь в затылок, лаская грудь.
— Криспин, я люблю тебя.
Эти слова прозвучали неожиданно для них обоих.
— Я хотела сказать, что люблю причинять тебе беспокойство, — поправилась Софи.
Криспин пристально посмотрел ей в глаза.
— Я тоже люблю, когда ты причиняешь мне беспокойство, — серьезно заявил он.
— Правда? Ты действительно это любишь? — искренне удивилась она.
— Более того, я без этого уже не могу жить.
— Криспин…
— Да, Софи?
— Криспин, я должна тебе кое-что сказать.
— Сначала я должен кое-что тебе сказать… В чем дело, Терстон?
— Доброе утро, милорд, — невозмутимо поклонился слуга, как будто он привык заставать хозяина на рассвете в саду возле реки в объятиях нагой богини. — Мне не хотелось мешать вам, милорд, но вас ждут какие-то люди.
— Люди?
— Люди с ордером на обыск Сандал-Холла и всех прилегающих построек, милорд.
— Ордер на обыск? Какого черта им нужно? — возмутился Криспин.
— Полагаю, милорд, цель их поисков — мисс Чампьон.
Криспин ворвался в гостиную и, увидев собравшихся там людей, спросил:
— Что вы себе позволяете?
В порыве ярости он не сразу заметил Бэзила Гросгрейна, стоящего позади двух своих спутников.
— Я сожалею о том, что на меня как на мирового судью нашего прихода возложена эта неприятная обязанность. — Бэзил протянул Криспину бумагу, предусмотрительно оставаясь на безопасном расстоянии от него. Пока Криспин читал ордер, он брезгливо осматривал его грязную и помятую одежду, затем льстиво продолжил: — Приношу свои извинения за визит в столь ранний час, милорд. Надеюсь, что не оторвал вас от важных дел.
— Я работал в саду, — отозвался Криспин, бросив на Бэзила взгляд поверх бумаги. Он вернул ему ордер на обыск, который выглядел вполне официально и предписывал лорду Бэзилу Гросгрейну, мировому судье и кавалеру ордена Подвязки, обыскать Сандал-Холл, включая кладовые, коридоры, служебные постройки, потайные ходы, молельни и прочие помещения. Целью обыска объявлялся поиск Софи Чампьон, особо опасной преступницы, обвиняемой в убийстве Ричарда Тоттла и осужденной на казнь через повешение. Во время обыска никому не дозволялось входить или выходить из дома, стражники не должны спускать глаз с Криспина.
— На каком основании выдан этот ордер? — спросил Криспин.
— На основании анонимных доносов. Нескольких доносов. — Глаза Бэзила сверкнули. — Мне жаль, что я вынужден это делать, лорд Сандал, но я выполняю свой долг.
— Долг — прекрасное алиби на любой случай, — кивнул Криспин, делая особое ударение на слове «алиби», отчего Бэзил невольно вздрогнул. — Не могу понять, с чего вы взяли, что эта женщина… — он заглянул в ордер, как будто забыл ее имя, — эта Софи Чампьон прячется у меня. Почему вы решили, что я стану предоставлять ей убежище?
— А вы не догадываетесь? — ухмыльнулся Бэзил.
— Нет. Вы, похоже, знаете об этом больше меня. И вообще, я впервые услышал имя этой женщины от вас и от констебля, который пришел узнать, где находились вы — вернее, мисс Чампьон — во время убийства. Кстати, как фамилия того художника, картину которого вы помогали вашей мачехе приобрести в тот вечер? Лайер? Лайес?
— Лайл, — вымолвил Бэзил побелевшими от напряжения губами. — А что?
— Я хотел бы задать ему несколько вопросов, — безмятежно ответил Криспин. — О живописи, конечно. Как вы находите его творчество? Ему хорошо удаются trompe l'oeil[3]? Знаете, такие картины, которые изображают ложные сюжеты?
— Я не знаю, лорд Сандал. Я знаком только с его пластическими композициями.
— Ясно. Впрочем, любая живопись — обман, иллюзия реальности, не так ли? Художники — наши самые искусные притворщики. И это большая удача для вас, не так ли? — Он посмотрел на Бэзила добродушно и даже весело.
— Я вас не понимаю, милорд.
— Я и не имею в виду ничего особенного. Просто в мире столько отвратительного, что если вы действительно знаток прекрасного, то должны быть благодарны обманчивой кисти художника. В любом случае, думаю, этот ваш Лайер[4] сможет дать мне то, что я ищу. — С этими словами Криспин по-дружески похлопал Бэзила по спине.
