Она лежала, блаженно ощущая эти мягкие прикосновения. Вот он снял блузку, затем сорочку, оголил грудь и нежно коснулся ее губами, не дотрагиваясь до маленького соска. Только тогда, когда, застонав, она подалась к нему грудью, он впился губами в этот розовый лепесток и стал жадно целовать. Лежа у него на руках, она прислушивалась, как вновь пробуждалось в ней желание. Она перевернулась и сняла с него рубашку, обвила его ногами и сама стала жадно целовать все его тело, осыпая поцелуями его грудь, живот. Ее губы опустились ниже, и он застонал… Когда ее неожиданные, страстные ласки довели его почти до безумия, она медленно опустилась, сливаясь с ним в жарком танце любви.
– Бери меня! – слышала она свой крик, забыв всякую гордость.
– Да, да, – шептал он, продлевая этот сладкий миг.
Их объятия, казалось, не сможет разъединить никакая сила в мире. Но ничто не может быть вечно…
Она лежала в полном изнеможении, желая сказать то, о чем он так просил, так хотел услышать. Да, она любит его, несмотря ни на что. Она услышала его глубокое дыхание и поняла, что он уснул. Ничего удивительного, подумала она: он уже был усталым и до этого, к тому же, предшествующие объяснения никому не прибавили бодрости.
Аманда гладила его щеку, волосы, прижалась к нему и уснула.
Она пробудилась с первыми лучами солнца, и ощутила на себе его руки. Она тихо лежала, наслаждаясь, затем его руки стали более настойчивыми, снова требующими любви. Комната наполнялась светом. Аманда вскочила на ноги и потянулась.
– Вставай! – Она потрясла Коула за плечо. Он лениво, не открывая глаз, продолжал лежать. – Уже поздно. Мы проспали завтрак. Что подумает Кончита?
– Кому какое дело?! Пусть думает, что хочет, – пробормотал он перевернулся на другой бок.
Аманда надела его рубашку и завязала внизу узлом. Коул наблюдал за ней.
– Иди сюда, – позвал он. – Кому нужен завтрак?
– Мне. Я умираю от голода. Я чувствую себя так, будто всю ночь скакала на лошади.
– Так оно w было, – удовлетворенно зевнул он и протянул к ней руки. – Буду лежать целый день. Иди сюда, присоединяйся ко мне.
– Я не выживу, – рассмеялась Аманда. Она потянулась, чтобы взять одежду. – Вставай, лодырь. Я хочу покататься на лошади. Вчера ведь я не могла, помнишь. Я еще многого здесь не видела. Вставай. У нас впереди еще четыре ночи.
Аманда стала одеваться, а Коул и не думал вставать, лишь удобнее устроился на мягкой перине, не открывая глаз. Аманда тихонько взяла кувшин с водой, на цыпочках подошла к кровати и вылила на него воду. Он с воплем вскочил.
– Что ты делаешь, женщина?! Мне же холодно.
Аманда рассмеялась и бросила ему полотенце.
– Я иду завтракать. Можешь валяться в кровати до вечера.
Коул вытер мокрое лицо и хмыкнул.
– Хорошо, я встану. Но предупреждаю, ночью я отыграюсь за это.
Пять дней пролетели как один миг. Дни они проводили в верховых прогулках, а ночи – в любовных ласках. Они вели бесконечные разговоры, смеялись, разыгрывали друг друга, воображали, каким может и должно быть ранчо, но избегали говорить о будущем и о том, что привело их сюда. Представив несколько раз, что ожидало их в скором, они перевели разговор на другую тему: сейчас их драгоценное время не должно ничем омрачаться.
Идиллия закончилась. Настало время возвращаться в Тумстоун. Коул ждал ее внизу. Аманда стояла в дверях своей комнаты, в последний раз оглядывая ее. На сердце было пусто.
Он сопровождал ее до города, насколько это было возможно. Когда они добрались до дороги, ведущей в Тумстоун, Коул спустился с лошади и подошел к ней.
– Давай пройдем немного.
Аманда молча спустилась, обняла его за пояс, и они шли так до выступа скалы, откуда уже виднелась долина. Дорога вилась спиралью по выгоревшей пустыне. Вдалеке были видны крыши домов, а за ними – завод. Воздух был чист и прозрачен. Аманда даже различила удары молота, эхом разносившиеся по пустыне.
Коул повернул ее к себе и посмотрел в глаза.
– Ты мне все простила? Она обняла его за шею.
– Кое-что. – Она взяла в ладони его лицо и поцеловала. – Эти дни были счастливыми. Если бы так было всегда, но я знаю, что это невозможно.
Коул провел рукой по ее щеке.
– Ты знаешь, что можешь остаться здесь.
– И ждать с Кончитой, когда ты появишься? Думать, убили тебя, посадили в тюрьму или повесили? Нет, я так не могу.
Он притянул ее к себе и крепко обнял.
– Я тоже не хочу так жить. Аманда, если бы я мог прожить эти последние десять лет заново!
– Мы уже говорили об этом, – ответила она. – Это невозможно, Коул. И мы ничего не можем изменить. Ты не можешь вернуться в Тумстоун, а я – вести жизнь преступника, ожидая возмездия. Лучше все забыть.
Он взял ее лицо в ладони и посмотрел прямо в глаза, цвета пустыни после дождя.
– Я никогда не забуду тебя. Я люблю тебя, Аманда. Ты – единственная, кому я это говорил. Единственная женщина, которую я любил. Как я могу отпустить тебя навсегда? Особенно после того, что было между нами?!
– Ты уже сделал это однажды, – с горечью сказала Аманда.
– Нет, я знал, что увижусь с тобой.
– Но мне ты ничего не сказал, Коул. Разве ты не понимаешь? Пусть лучше будет так, оставь меня.
– Чтобы ты торговала в аптеке? Что это за жизнь?
– А какую жизнь выбрал ты? Он с отчаянием вздохнул.
– Хорошо. Ты этого хочешь?
– Так будет лучше, – мягко сказала она, зная, что говорит неправду.
Он наклонился и поцеловал ее, прижав к себе, пытаясь сохранить в памяти всю сладость этого горького поцелуя. Аманда оттягивала момент расставания, понимая, что должна забыть о недолгом счастье, которое было у них. Когда он, наконец, отпустил ее, у Аманды едва хватило сил, чтобы не броситься ему на шею снова. Обняв друг друга, они пошли к лошадям. Коул помог ей сесть в седло.
– До свидания, Коул, – прошептала она и отвернулась, чтобы скрыть слезы.
– Если я тебе буду нужен, дай знать.
Она кивнула и, стегнув лошадь, поскакала в сторону города. Она знала, что он стоит и смотрит ей вслед. Аманда заставила себя не оглядываться. Она все равно не увидела бы его из-за слез, ручьем бегущих по лицу.
Не успела Аманда подъехать к деревянному забору корраля «О'кей», как увидела Либби Уолтон. Она выходила из дверей фотостудии Артимуса Флая, было видно, что она спешит. Либби торопливо подошла к ней, дожидаясь, пока Аманда спрыгнет с лошади и передаст ее конюху.
– Я так рада, что ты возвратилась, – воскликнула Либби. – Мне нужен тоник, а его больше нигде нет, кроме твоей аптеки.
Аманда пошла рядом.
– Разве доктор Гудфеллоу не мог вам дать что-нибудь взамен?
– О, ты не знаешь, наверное, что доктора вызвали в Бисби в прошлую пятницу, он еще не вернулся. Кажется, он у миссис Доулей. Так или иначе, только аптека была все время закрыта.
