Заглянув в комнату поверх подоконника, Олимпия вздохнула с облегчением. Причем облегчение было настолько велико, что пришлось изо всех уцепиться за раму, чтобы не упасть. Брент был жив. Он продолжал разговор, тянул время, как и предположил Эйбел. «Но что же мне делать теперь?» – спрашивала себя Олимпия, висевшая на стене дома за спиной у леди Маллам.
* * *Брент пристально разглядывал свою мать и видел в ее глазах решимость – та действительно хотела убить его. Он надеялся увидеть в этих глазах хоть каплю жалости – и не находил. За последние дни, когда ему открывались все новые и новые тайны, связанные с женщиной, родившей его, тонкая нить, которая их все же соединяла, окончательно оборвалась.
– Я пришел сюда не один, как ты понимаешь, – сказал Брент. – Ты не сможешь убить меня и сбежать. Тебя непременно повесят. Впрочем, тебя уже давно должны были повесить за все твои преступления.
– Я никого не убивала.
– Конечно, нет. Ты не стала бы марать руки, хотя решимости на это хватило бы. Тебе просто нужно быть уверенной: если тело вдруг найдут и все улики покажут на тебя, ты все равно сможешь спокойно отвернуться и указать на кого-нибудь другого.
Мать передернула плечами.
– Жертвоприношений никто не отменял.
– Ты действительно веришь во все, что говоришь, или тебе это просто безразлично? – Брент подумал, что она ответит ему, когда он спросит ее про любовника. – Ты убивала и сама. Ты убила своего любовника. Испугалась, что он знает слишком много, чтобы позволить ему остаться в живых…
– Я уже сказала насчет жертвоприношений. А теперь ради собственного благополучия мне придется убить и тебя. Ты мог бы продолжать жить в деревне, пить, блудить и постепенно становиться тем, кем стал твой отец. Либо стать хорошим сыном и жениться на той, которую я выбрала бы для тебя.
– Так вот почему ты решила, что Фейт должна умереть?
– Она явно была слаба. Я потеряла кучу денег из-за того, что ты отказался обручиться с Генриеттой.
– Прими мои извинения. – Брент понимал, что не может сдержать своих эмоций – все отвращение и гнев, накопившиеся в его душе, сейчас прозвучали в голосе. Мать посмотрела на него с каким-то странным любопытством. – Заруби себе на носу: ты меня не одолеешь. Убьешь – тебя повесят.
– Это как игра. Но я в ней возьму верх. Я научилась просчитывать риски. – Графиня вдруг нахмурилась, услышав странный шорох за окном. – Что там такое?
– Я же сказал, что пришел не один.
– Ну и что? Я успею уложить тебя, прежде чем кто-нибудь сумеет остановить меня. Вообще-то я отлично стреляю.
Бренту захотелось спросить: отец действительно умер от сердечного приступа, как все думали? Но тут он вдруг увидел знакомое лицо, появившееся над подоконником позади матери. Сердце на миг замерло в груди, но он приложил максимум усилий, чтобы Олимпия не заметила его страха. Ведь она и так рисковала, когда карабкалась вверх по стене дома. К тому же теперь мать в любой момент могла выстрелить в нее. Ох, если им удастся выбраться отсюда живыми, то он ее…
И тут его осенило. В самый неподходящий момент ему открылась правда, которую он упорно пытался не замечать. Он любил эту женщину, как раз в этот момент перекинувшую ногу, обтянутую чулком, через подоконник. Любил больше собственной жизни.
– Пожалуйста, послушай. Мне совсем не хочется, чтобы ты подстрелила меня, заставила страдать от боли и…
– Что-то ты разговорился! Это недостойно джентльмена.
Брент захлопал глазами и совсем не удивился, увидев, как Олимпия, ошеломленная словами его матери, замерла с открытым ртом. Леди Маллам вела себя так, словно отчитывала мальчишку за какую-то провинность. Собиралась вот-вот выстрелить в него, но при этом беспокоилась, что он ведет себя не по-джентльменски. Брент даже усомнился в ее психическом здоровье.
Внезапно тишину нарушил треск рвущейся материи. Брент закричал, когда мать развернулась на звук. Он бросился на нее, но не успел – грянул выстрел. Вскрикнув, Олимпия исчезла за окном. Не думая о том, что дает матери возможность перезарядить пистолет, Брент подбежал к окну. Грохот следующего выстрела остановил его, но он ничего не почувствовал. Обернувшись, увидел Пола, стоявшего в дверях. А потом увидел лежавшую на полу мать. Один пистолет лежал у ее ног, второй она сжимала в руке, – видимо, готовилась выстрелить еще раз.
Брент перегнулся через подоконник и набрал полную грудь воздуха, чтобы совладать с собой, когда увидит бездыханное тело Олимпии под окном. А затем чуть не подпрыгнул от изумления.
– Олимпия, ты?!
– Вот именно. Не мог бы ты поторопиться и дать мне руку? Я не уверена, что смогу долго так провисеть. Вдобавок соседи могут увидеть.
И тут Брент увидел, что она цеплялась за подоконник лишь кончиками пальцев. Его затрясло. И он был вне себя от радости, увидев Олимпию живой и невредимой. Схватив за запястья, втащил ее в комнату. Как только она ступила на пол, Брент обнял ее и, прижав к себе, услышал тоненький писк. Оказалось, что он слишком крепко обхватил ее.
– Так что с твоей матерью? – спросила она.
– Мертва. – Он заметил, что Олимпия слегка побледнела.
– Еще нет, – откликнулся Пол, который сидел на корточках возле леди Маллам. – Но ее уже ничто не спасет. Извините, милорд.
– Не за что извиняться, – буркнул Брент. Неохотно оставив Олимпию, он подошел к матери и опустился рядом с ней на колени.
Летиция Маллам, графиня Филдгейт, умирала. Брент видел это по ее глазам и по тому, как она дышала. Для младшего поколения Малламов это будет ударом, но, как ему казалось, не очень тяжелым. Главное – у него теперь появилась возможность оставить в тайне все совершенные ею преступления. Нужно было только придумать достоверное объяснение ее смерти в собственном доме.
– Я увидела внизу, в саду, труп мужчины. По-моему, это ее слуга, – сказала Олимпия.
– Любовная ссора? – спросил Пол.
– Прекрасное объяснение, – согласился Брент. – И я знаю человека, который поможет нам это подтвердить. – Он посмотрел на мальчиков, столпившихся в дверях. – Кто-нибудь сможет найти мне Добсона?
– Я, – отозвался Эйбел и хмуро глянул на Олимпию. – Но…
Баронесса покачала головой, приказывая молчать. Она поняла: мальчик почувствовал, что с ней что-то не в порядке.
– Ему нужно дать денег. Мы еще не заплатили кучеру, который довез нас сюда, а на поездку за Добсоном тоже потребуются деньги. – Опустившись на пол под окном, Олимпия привалилась спиной к стене, чтобы сэкономить силы.
Брент быстро отсчитал мальчику деньги, и тот пулей выскочил из комнаты, отправившись за Добсоном. Брент опять вернулся к матери, наблюдавшей за ним все с той же странной, вызывающей тревогу улыбкой, – словно знала что-то такое, чего не знал он. Но почему-то ему совсем не хотелось, чтобы мать поделилась с ним этим секретом. Еще раз осмотрев ее, он убедился, что рана смертельна. Было удивительно, что она так долго цеплялась за жизнь.
