— Ну почему же? — возразила Маргарет, улыбнувшись. — Они могут мечтать о муже — красивом, богатом, внимательном, нежном, заботливом, страстном… Я ничего не пропустила? Ах да, обожающем. Девочки мечтают о романтике и любви, поскольку, я полагаю, нет смысла мечтать о большем. Тем не менее это приятные мечты, каким можно предаваться в ожидании принца на белом коне.
Она никогда особо не задумывалась об основных различиях между мужчинами и женщинами. Неужели только бессмысленность мечтаний о свободе и приключениях превращает женщин в романтических мечтательниц, грезящих о собственном доме, любящем муже и детях, которых они выносят и вырастят? Или причиной тому инстинктивное желание вить гнездо, встроенное в саму женскую сущность, чтобы обеспечить сохранение человеческой расы?
— И твоим принцем был Дью? — поинтересовался Дункан.
Улыбка Маргарет увяла, она опустила глаза, уставившись на свои руки, сложенные на коленях.
— В этом беда всех мечтаний, — сказала она. — Они не всегда воплощаются в реальность. Но взамен приходят новые мечты. Человеку свойственно надеяться.
У нее, во всяком случае, появились новые мечты, хотя и не такие безумно романтические, как раньше. Учитывая все обстоятельства, у ее брака неплохое начало. И есть надежда…
— Бедная Мэгги, — сказал он, накрыв ее руки своей ладонью. — Вряд ли это тот брак, о котором ты мечтала.
— И это не та жизнь, полная приключений и свободы, о которой мечтал ты, — парировала Маргарет, отвернувшись к окну, за которым проплывал живописный сельский пейзаж. — Но ты возвращаешься домой, где твой сын будет счастлив, а я вышла замуж за мужчину, которого ценю и уважаю. Так что мы оба неплохо распорядились своей жизнью. И только от нас зависит, сможем ли мы сделать что-то стоящее из своего будущего.
Она повернулась к нему, встретив его задумчивый взгляд.
— Значит, человеку свойственно надеяться? — поинтересовался Дункан. — Или только некоторым из нас? Таким, как ты? Ты всегда была оптимисткой?
— Всегда, — сказала она. — Почти всегда, во всяком случае. Порой происходят события, столь сокрушительные, что на какое-то время, возможно, надолго, человек не в состоянии увидеть просвет в окружающем мраке и даже поверить, что он существует. Но он всегда есть. Даже в смертный час. Особенно тогда, пожалуй.
Он не ответил, и Маргарет снова отвернулась к окну. Должно быть, они почти на месте. Дункан сказал, что осталось два часа пути, когда они остановились, чтобы сменить лошадей и перекусить. Наверняка с тех пор прошло не меньше двух часов.
— Когда ты был дома в последний раз? — спросила она.
— Шесть лет назад, — ответил он. — Еще когда я собирался жениться на Кэролайн и привезти ее сюда, я уже год как не был в Вудбайн-Парке. Даже тогда этот год казался мне целой вечностью. Мне не терпелось вернуться домой.
— Полагаю, ты понимал, когда сбежал с миссис Тернер, — заметила она, — что, возможно, никогда не вернешься сюда.
— Да, — сказал он.
Маргарет попыталась представить себе это решение, это понимание того, чем он пожертвует, если освободит Лору от ставшего невыносимым брака. Нашли ли они утешение в обществе друг друга? По всей видимости, да, учитывая, что они произвели на свет ребенка, хотя Дункан сказал, что он никогда не любил Лору. Как он жил эти пять лет? Он говорил, что они постоянно переезжали с места на место. Но был ли он счастлив или хотя бы доволен жизнью? А Лора? Он сказал, что она впала в депрессию после рождения Тоби. Была ли депрессия постоянной? Или в виде приступов?
Какой тяжелой, должно быть, это делало его жизнь!
Сокрушила ли его ее смерть? Или явилась в некотором смысле облегчением? Но она была матерью его сына. И умерла всего лишь несколько месяцев назад, совсем недавно. Возможно, он все еще горюет.
Вряд ли она когда-нибудь решится задать ему эти вопросы. Ведь она сама не готова говорить с ним о Криспине. И возможно, никогда не будет готова. Некоторые тайны лучше оставить в собственном сердце.
— Но в конечном итоге я возвращаюсь домой, — сказал Дункан. — Похоже, ты права, Мэгги. Всегда есть просвет за пределами мрака.
— Когда приедет твой сын? — спросила она.
— Завтра, — ответил он, — если не случится ничего неожиданного.
Маргарет повернула одну из рук, накрытых его ладонью, и сжала его руку.
— Значит, есть надежда, что света будет еще больше.
— Да.
Она не рассказала своим родным о ребенке. Он тоже не упомянул о нем, когда объяснял своей матери и деду, почему он сбежал с миссис Тернер накануне своей свадьбы с Кэролайн, нынешней миссис Пеннеторн. Маргарет присутствовала при обоих разговорах.
Леди Карлинг крепко сжала его в объятиях и залилась слезами. Она заверила его, что не скажет никому ни слова, поскольку Грэм сидит рядом с ней и, следовательно, уже знает обо всем. Хотя, сказала она, ей будет чрезвычайно трудно не высказать Рэндольфу Тернеру, что она о нем думает, когда они встретятся в следующий раз, и не сказать пару слов Кэролайн Пеннеторн, когда она увидит ее.
Его дед, когда они позже заехали к нему и он слушал рассказ внука, яростно хмурился, жевал губами, издавал нечленораздельные звуки и сказал Дункану, что тот набитый дурак. Но Маргарет ни на секунду не обманулась: его глаза под кустистыми бровями подозрительно блестели.
— Приехали, — тихо произнес Дункан, крепче сжав ее руки.
Через окно, находившееся с его стороны, она могла видеть, что дорога поворачивает, следуя изгибу реки. Вдоль дороги были разбросаны коттеджи из красного кирпича с церковным шпилем, видневшимся между ними. По берегам реки росли деревья.
Карета свернула, и через несколько минут они оказались среди коттеджей, направляясь к деревенской площади.
Они миновали церковь и высившееся рядом здание трактира с белеными стенами и соломенной крышей. На крыльце трактира стоял мужчина в длинном белом фартуке, подметавший ступеньки метлой. Он поднял руку в приветственном жесте, с любопытством разглядывая карету и ее пассажиров. Трое детей, игравших на поросшей травой площади, уставились на них с разинутыми ртами, а затем понеслись в трех разных направлениях, видимо, решив рассказать своим матерям о великолепной карете, проследовавшей через деревню.
Карета снова повернула, въехав в распахнутые чугунные ворота, и двинулась по тенистой аллее. Вскоре колеса загрохотали по мосту, перекинутому через речку.
Маргарет повернулась к Дункану. Его глаза казались очень темными, на лице застыло непроницаемое выражение.
Он не был здесь шесть лет. Когда он в течение последних четырех месяцев планировал возращение домой, он не намеревался привозить жену. Но он не единственный, чьи планы пошли наперекосяк за эти три недели.
