— Ты помнишь, как солнце касается бутона? — спросил
Вулф.
Его голос был низкий, теплый и тяжелый, как и его рука, покоящаяся на огненно-каштановых шелковистых завитках.
— Нежно, — прошептала Джессика — Жарко.
— Всюду.
Она поняла, и…
— Боже мой, Вулф! Даже там?
— Там в особенности. Ты раскроешься мне, как раскрывает в первый раз роза свои лепестки навстречу солнцу.
Не двигаясь, Джессика смотрела в манящие глубины мужских глаз.
— Тебе не следует бояться, — сказал он. — Ты этого хочешь. Я вижу это, если даже ты не видишь сама. Ты уже раскрываешься для меня.
Из ее уст вырвался вздох, который мог означать его имя, когда она ощутила, что его рука скользнула ниже.
— Не напрягай ноги, — попросил он. — Я хочу увидеть это.
Рука Вулфа была неподвижна, он лежал возле Джессики, ожидая ее решения.
— Вулф… — прошептала она, не будучи в состоянии сказать что-либо еще.
— Стыдливая роза!..
Он поцеловал ее в плечо, затем кусиул ее в том месте, где было средоточие нервов. Она издала возглас удивления и радости.
— Я знаю, ты жаждешь солнца, — сказал Вулф. — Позволь мне подарить его тебе.
Нежное покусывание плеча было и чувственным подтверждением, и чувственным обещанием. Джессика сделала медленный выдох и расслабила ноги. В награду за это ладонь Вулфа стала тихонько поглаживать ее бедра, живот, шелковистый холмик. Его рот ласкал груди, разливая сладостные токи по всему телу, набрасывая на нее огненную сеть.
Когда Вулф слегка царапнул внутреннюю поверхность бедер Джессики, страсть окончательно охватила ее, и она издала тихий стон. Его пальцы обхватили девичье бедро изнутри. Он ласкал его медленно всей ладонью, шаг за шагом продвигаясь все выше. На этот раз Джессика не оказывала противодействия, готовно раскрывая бедра.
— Джесси… — не сказал, а выдохнул Вулф, потрясенный ее доверием.
Его ладонь гладила шелковистые завитки. Ему хотелось зарыться в них с головой, застонать. Он знал: благоуханная плоть под ними ждет его ласки. Его рука скользнула между ног, легла на теплый девичий холмик, а его пальцы коснулись места, где шелковистые завитки более не закрывали вход в таинственный грот Джессики.
Когда она почувствовала его прикосновения, она издала вздох, напоминающий звук разрываемого шелка. Его рука отыскала лепестки и с нежностью дотронулась до них, вливая в каждый из них трепет жизни.
— Какой красоты цветок, — произнес он грудным голосом. — Есть у него нектар внутри?
Джессика не сразу поняла, что имел в виду Вулф, пока не почувствовала, что ее как бы раскрывают. Скользящее проникновение пальца в ее лоно, могло, пожалуй, привести ее в смятение, однако верх взяло острое ощущение, которое захватило ее, нежно взорвало, бросило в сладостную дрожь
— Вулф…
— Я знаю, — ответил он хрипло. — Это во сто крат горячей, чем в мечтах.
Его рука скользнула в грот, и ее ответ опалил обоих. Она приподнялась навстречу его руке, испытывая неодолимую потребность снова почувствовать разливающее сладость дви жение внутри себя. Вулф ощутил хрупкость девственности осудил себя и стал уходить из блаженного влажного грота хотя ему мучительно хотелось остаться.
— Пожалуйста, — прошептала Джессика, стараясь удержать его внутри себя. — Прошу тебя, трогай меня еще
— Только не так.
— А это тебе… может, тебе это… противно?
Вулф хрипло засмеялся и возобновил осторожные попытки проникнуть внутрь, чтобы ощутить влажное, обволакивающее тепло. Джессика лежала с открытыми глазами, наблюдая за его действиями, и то, что она видела, ее одновременно и приводило в смятение, и воспламеняло.
— Да, Джесси, смотри и запоминай, что ты чувствуешь при моих поцелуях, как они омывают тебя, словно теплый дождь, — прошептал он горячо.
Какое-то прекрасное и чуть тревожное чувство овладело Джессикой. Она попыталась побороть его, но с таким же успехом можно было дуть, пытаясь остудить солнце
— Что происходит со мной? — спросила Джессика — Вулф, я не могу… Вулф…
Она со стоном повторяла его имя, а ее тело конвульсивно дергалось, прижималось к нему, молило о новых прикосновениях, и знойный дождь страсти омывал его руку.
Желание клокотало в Вулфе, выдавив из него стон, когда он уходил из лона Джессики. Чтобы утолить его жар, он стал ласкать узелок страсти, и она кричала от удивления и неимоверного наслаждения. Кончики его пальцев описывали круги по ее возбужденной, чувствительной плоти, и она жаждала и искала все новых прикосновений.
Джессика на практике познавала то, чему учил ее Вулф: удовольствие может быть настолько всеобъемлющим, что по яркости превосходит боль, оно более неудержимо и представляет собой чувственную молнию проникающую до самых глубин души.
Вулф блуждал взглядом по распростертой Джессике, стараясь запомнить вид ее обольстительного тела, ее лицо, искаженное экстазом, который он в ней вызвал. Ему хотелось вновь оказаться в ней, почувствовать знойные бархатные крылья в ней в момент ее разрядки. Он знал, что есть риск нарушить тонкую защиту девственности, но не мог сдержаться.
Его рука снова осторожно и нежно скользнула в ее лоно. Медленное погружение вызвало в Джессике дрожь удовольствия, и она застонала.
— Твоя девственность такая хрупкая, — зашептал Вулф — Ты потеряешь ее без боли — ты будешь только наслаждаться
Вулф медленно двигал пальцем вокруг лепестков; сладостные токи пробегали по ее телу, и она тихонько вскрикивала
— Я не лишу тебя девственности, — говорил Вулф, наклоняясь к ней, — но я познаю тебя таким способом, каким не познавал ни одну женщину — Продолжая ласкать ее, он приблизил рот к ней — Отдайся мне, Джесси. Позволь мне узнать вкус экстаза
Наслаждение сжигало Джессику Со сдавленным криком она отдавалась Вулфу, деля с ним восторг, когда его рот жадно скользил, познавая ее в страстном молчании, пока она не откинулась назад, в изнеможении и изумлении шепча его имя
После этого Вулф крепко прижал к себе Джессику и сказал себе, что он глупец. Он вызвал к жизни огненную страсть у аристократической девушки, которая никогда не сможет быть ему истинным другом. Он желал ее гораздо больше, чем раньше, но не мог обладать ею. Он не должен был.
Они не подходили друг для друга. Ничто не изменилось.
«От плохого к худшему. Вот и вся перемена».
Прошло очень много времени, прежде чем Вулф заснул.
— Что-то не похоже на весну, — сказала Виллоу, рассеянно потирая спину. — То растает, то замерзнет, то повалит снег, то снова растает, а сейчас и ясно, да ветер северный. Слышишь?
