Пришло время признать существование ее чувств. Нравится ей это или нет, но она хотела быть ни кем иной, как женой Томаса. Для этого она бросила бы жизнь, о которой всегда мечтала, и бросила бы с радостью. И чем дольше она была с ним, тем труднее становилось отказаться от него.
Она нашла выход из лабиринта, осторожно высунула голову и огляделась. Томас был прав: никого не было. Марианна тихонько вздохнула и вышла.
В последнее время она все больше понимала, каким странным человеком была. Ни одна женщина в здравом уме не захотела бы жить, как решила она: без мужа, уже не говоря о таком мужчине, как Томас, — в ожидании чего–то столь незначительного, как любовь. Кроме того, большинство людей вступали в брак без любви, их чувства возникали и росли в течение многих совместных лет жизни, связанных общими бедами и радостями, взлётами и падениями. И всё чаще ей казалось, что она не хотела ничего другого, кроме как разделить эти годы с Томасом.
Но согласиться выйти за него замуж без его любви было бы предательством ее души. Себя, какой она была.
Она бросила бы свои мечты о нем, но взамен она хотела бы только одного.
Одну вещь, которую он не мог ей дать.
* * *
Проклятая женщина. Томас смотрел ей вслед. Что она хотела от него? Он устраивал для неё лучшие приключения, которые только мог придумать. Они, без сомнения, бледнели по сравнению с историями, на которых она выросла, и, проклятие, он прилагал все усилия. Это что, ничего не значило?
Он осторожно натягивал бриджи, время от времени болезненно скуля от прикосновения ткани, трущейся о его ягодицы. Он не стал вправлять в бриджи свою длинную рубашку, оставив ее свободно висеть поверх них. Через несколько минут должно было стемнеть, и он надеялся, что он сможет вернуться домой незамеченным.
Он пошел с ней намного дальше, чем с любой другой женщиной. И он прежде никогда не просил, чтобы какая–то женщина стала его женой. Но, очевидно, этого было недостаточно. Томас провел рукой по волосам и сделал несколько шагов. Боль пронзила его, и он застонал.
Не хватало только, чтобы он не смог ходить! Он даже не пытался пробовать сесть.
Эти приключения были не только её — он игнорировал то, что они были порождением его собственной изобретательности и причинили немало физической боли, но из всего этого, казалось, не выходило никакого толку. Чёрт возьми, он был разбит, избит и теперь ещё и ужален. И плюс ко всему его больно ранила мысль: в её жизни был другой мужчина. Возможно, больше, чем один.
И самое печальное, что ни с кем, кроме неё, он не хотел связывать свою жизнь. Когда Томас представлял своё будущее, разворачивающееся перед ним, в центре всегда была Марианна, разделявшая с ним всё, растившая их детей, стареющая вместе с ним.
Приходится признать, что уверенность, которую он испытывал вначале, прилагая усилия, чтобы выиграть её руку, исчезала. Но он скорее бросит свою поэзию! Плохо, может быть, но он никогда не бросил бы писать. И он никогда не бросит и Марианну. Хочет она этого, или нет.
Это больше не был вопрос долга или чести. Она та, кого он искал, и он её не упустит. Если придётся, он будет преследовать её и на краю света. Безостановочно. Пока она не выйдет за него замуж или они оба не будут лежать в могиле.
Томас отмёл в сторону мысль, что ещё одно приключение может его убить.
…и я почувствовала, что в последнее время лорд Б. стал относиться ко мне как–то иначе. Он сторонится меня гораздо больше обычного, и всё реже и реже заговаривает о браке. Я одновременно испытываю и облегчение, и разочарование.
Леопард продолжает искать моего общества. Полагаю, я недооценила его, основываясь всего лишь на слухах и сплетнях. Он пока не сделал ничего, что можно считать неподобающим, и, надо сказать, мне приятно его общество. Он отвлекает мои мысли от лорда Б. и заполняет мои пустые часы.
Может ли он с тем же успехом заполнить мое сердце?..
«Абсолютно правдивые приключения провинциальной мисс в Лондоне»
Бал вдовы действительно оказался таким грандиозным, как и ожидала Марианна. Безупречно одетые джентльмены соперничали друг с другом за внимание изящно одетых леди. Всё вокруг — сплошные вспышки ярких красок и драгоценностей, а теснота — яблоку негде упасть. Столпотворение, царившее в бальном зале Эффингтон–холла, по своим масштабам ничем не уступало всему тому, что довелось наблюдать Марианне в Лондоне.
Она уже встретилась со многими Эффингтонами — двумя компаниями тетей и дядей и многочисленными кузенами. И, разумеется, непосредственно с вдовствующей герцогиней — матриархом семьи.
В настоящее время вдова сидела в небольшом алькове в конце бального зала, занятая беседой с тетей Луэллой, а так же с тетями Томаса — леди Эдвард и Уильям. Но даже сейчас, легко кружась в вальсе с Пеннингтоном, Марианна испытывала тревожное чувство, что вдова наблюдает за каждым ее движением.
— Сегодня вечером вы кажетесь немного печальной, — сказал Пеннингтон, когда музыка смолкла. — Что–то не так?
«Да, милорд, я люблю мужчину, который не любит меня, и я действительно весьма несчастна».
— Отнюдь нет, — солгала она, любезно одаривая мужчину беззаботной улыбкой. — Замечательный вечер, правда?
Он также беззаботно улыбнулся ей в ответ.
— Хорошо сказано, моя дорогая, но я ни на мгновение не поверил вам.
— Это прекрасный вечер.
— Верно. И, тем не менее, вас одолевают мысли, никак не связанные с достоинствами вечера. — Пеннингтон изучающе посмотрел на нее. — Это наш второй танец, а вы сказали мне едва ли больше трёх слов. Что чрезвычайно странно.
Марианна засмеялась:
— Примите мои извинения. Однако я думала, вас обрадует, если в кои–то веки я буду хранить молчание.
— Нисколько, — Пеннингтон довольно засмеялся и вывел её из круга танцующих. Он подал знак проходящему официанту, вручил ей бокал шампанского и взял один для себя.
— Вы знаете, Хелмсли не может оторвать от нас глаз? — Он сделал глоток. — Или, скорее, от вас.
— Я не заметила, — Марианна, конечно, заметила и постаралась не смотреть на него.
— Ну, разумеется, — пробормотал мужчина, и она поняла, что он и теперь ей не верит. — Хотя я вижу, что внимание Хелмсли не более очевидно, чем Беркли.
— Беркли? — ее глаза расширились от удивления. Она танцевала с ним, но не приметила ничего необычного. Однако, она была обеспокоена.
— Что вы ему говорили?
— Ничего, правда, — Марианна сделала глоток и на минутку задумалась. — О, я действительно уговаривала его бросить свои безумные поиски этой неизвестной женщины, к которой он, очевидно, весьма неравнодушен, и обратить свой взор на кого–то еще, кто сможет ответить ему взаимностью.
