Саймон крепко держал свою клятву, которую он дал Ариане в ту памятную ночь. Он больше не прикасался к ней, даже случайно.
Ни разу.
«Да знает ли кто-нибудь, что мой муж спит на полу, как крестьянин в конюшне, только чтобы ненароком не дотронуться до меня даже во сне?»
— Я тут недавно думал о будущем Саймона, — вдруг произнес Доминик, не обращаясь ни к кому в отдельности.
Саймон метнул на брата острый взгляд.
— Ты ничего не сказал мне об этом на охоте, — заметил он.
Доминик усмехнулся и продолжал:
— Богатое приданое дочери барона Дегерра и щедрые дары Дункана — этого довольно, чтобы построить свой собственный замок.
— Я служу тебе, и мне больше ничего не нужно, — отчетливо произнес Саймон.
— Для меня это большая честь, но я прежде всего твой брат, а потом уже господин. И я лучше других знаю, что ты мечтаешь о том же, о чем в свое время мечтал и я, — о своей земле, благородной жене и наследниках.
Скулы Саймона окаменели, и он крепко стиснул зубы.
— И вот теперь, — продолжал Доминик, — ты женат на девушке из знатной семьи. Будут ли у тебя дети — решит Господь. В моей же власти дать тебе земли во владение.
— Доминик… — начал Саймон.
— Нет, позволь мне договорить.
Хотя Доминик произнес эти слова с улыбкой, пряжка в виде волчьей головы, скреплявшая его плащ, сверкнула холодным светом, напоминая о могуществе Волка Глепдруидов.
— Поместье Карлайсл частью лежит в моих владениях, а частью захватывает земли, оспариваемые Робертом Северным, отцом Эрика, — сказал Доминик. — С согласия Эрика и Дункана из Максвелла поместье и его обширные угодья находятся в относительной безопасности. Пока.
Саймон застыл неподвижно, слушая своего брата.
— Но если Эрик и его отец не договорятся… — Доминик передернул плечами. — Что ты скажешь на это, Саймон?
— Я не встречал более не похожих друг на друга людей, чем Эрик и его отец, Роберт Северный.
— А ты, Мэг, что думаешь? — спросил Доминик, обращаясь к жене.
— Саймон прав, — ответила она. — Эрик — Посвященный, а Роберт никогда не принимал их учения.
— Эрик всегда разумно пользуется своими правами господина по отношению к подданным, — заметил Саймон, — а Роберт облагает их такой непосильной данью, что каждый новый ребенок в крестьянской семье становится лишним ртом, а не Божьим благословением.
Доминик обратил на Ариану вопрошающий взгляд.
— Леди Ариана, что вы думаете об этом?
— Эрик — воин, — коротко сказала Ариана. — А его отец — хитрый заговорщик. В Нормандии его зовут Робертом Скрытным.
Доминик прищурил глаза, неожиданно заинтересованный ее словами.
— Роберт пытался даже заключить тайный союз с моим отцом, — продолжала Ариана, — за спиной короля Шотландии, короля Англии и самого могущественного из норманнских баронов.
— И ваш отец согласился? — резко спросил Доминик.
Ариана помедлила с ответом, но пальцы ее привычно пробежали по струнам арфы, извлекая из нее задумчивые аккорды.
Мэг казалось, Ариана даже не подозревала, что музыка так легко выдает ее потаенные мысли и чувства.
— Роберт Скрытный и мой отец, как пауки, пытаются завлечь друг друга в свои сети, — произнесла наконец Ариана. — И каждый из них старается избежать чужой клейкой паутины.
Саймон ядовито усмехнулся.
— Теперь я понимаю, почему Посвященные «принимают» меня, — заметил он. — Эрику было прекрасно известно, что брак Арианы расстроит планы Дегерра в Спорных Землях.
— Что думаешь, Ариана, как поведут себя Роберт и твой отец? — спросила Мэг.
— Все зависит от того, кто первый потеряет бдительность и запутается в чужой паутине, — спокойно ответила Ариана. — Ведь за их спинами короли тоже плетут свои интриги.
Доминик кивнул с отсутствующим видом, раздумывая над словами Саймона о Посвященных. Теперь ему многое становилось понятно — во всяком случае, то, почему Эрик так стремился стать союзником самого Волка Глендруидов, которого король Шотландии охотно вышвырнул бы из Спорных Земель. Все объяснялось просто — отец Эрика был подданным шотландского короля.
Звуки арфы вновь привлекли внимание Доминика к Ариане.
— Владей я замком на границе между Спорными Землями, Шотландией и Англией, — продолжала Ариана, — я бы заставила своих воинов упражняться в боевом искусстве так же часто, как звонит соборный колокол.
Доминик рассмеялся:
— Я рад, что именно Саймон стал вашим мужем, леди Ариана. Вы подходите друг другу.
По губам Арианы скользнула грустная улыбка.
— Вы очень добры, милорд, — промолвила она.
— О да, милорд, — насмешливо повторил за ней Саймон, — вы и впрямь очень добры.
Волк Глендруидов в ответ загадочно усмехнулся.
— То, что я услышал от Арианы, укрепило мое решение, — сказал он.
Саймон приподнял золотистые брови в молчаливом ожидании.
— Я думал, — продолжал Доминик, — что для защиты поместья Карлайсл мне придется построить там новый замок и увезти туда Мэг, разлучив ее с Блэкторном и тамошними людьми.
Мэг издала слабое восклицание, но Доминик его услышал. Он подошел к жене и ласково коснулся рукой ее щеки.
— Не тревожься, соколенок, — произнес он с нежностью, о которой никто и не подозревал. — Я знаю, как люди Блэктор-на привязаны к тебе и как ты их всех любишь.
— Если необходимо, я могу… — неуверенно проговорила Мэг.
— Нет, в этом нет нужды, — мягко заверил ее Доминик. — Я отдаю Карлайсл Саймону. Приданое Арианы поможет укрепить замок против набегов изменников и алчных властителей.
Доминик отвел взгляд от жены и повернулся к Саймону.
— Пойдем же, брат, в оружейную, — сказал он. — Настало время открыть сундуки с приданым, которое барон Дегерр дал за своей дочерью.
Саймон, не двинувшись с места, продолжал молчать.
— Что с тобой? — спросил Доминик. — Тебя не интересует твое богатство?
— Я отдаю его тебе, — отозвался брат. — Для Блэкторна. Для Мэг. Пусть оно послужит во благо вам и вашим детям. А мне, видно, не суждено иметь наследников.
Доминик метнул в сторону Мэг взгляд проницательных серых глаз, но та только покачала головой.
— Будут ли у тебя дети — зависит от воли Божьей, — веско сказал Доминик. — А я оставляю за собой право решать, кто из моих рыцарей будет владеть землей, чтобы охранять границы моих владений, а кто получит замок в награду за верную службу.
Доминик улыбнулся Саймону, и Ариана почувствовала, как слезы подступают к ее глазам: в этот миг, как никогда, в улыбке Доминика светилась любовь к брату. Ариана понимала теперь, почему Саймон был так беззаветно предан этому человеку — своему другу и господину.
