— Возможно, но уверяю вас, ее чувства изменятся к концу сегодняшнего дня. А теперь я с вашего или без вашего позволения пойду и заберу свою жену. Будет лучше для нас обоих, если вы не станете мешать. Хотя я заберу ее отсюда, невзирая на ее протесты или ваши возражения.
— Боже, как она была права! — воскликнул Маркус. — С вами нелегко иметь дело. Но вы можете дать мне слово, что Шерис с вами будет счастлива?
— Да, конечно.
Маркус покачал головой. Что за нелепая ситуация! Но этот человек — ее муж. Так что у Маркуса не было выбора.
— Ладно, идите, — вздохнул Маркус. — Ее комната — вторая налево. Но не заставляйте меня жалеть о принятом решении, Холт. Запомните это. Обращайтесь с ней хорошо, слышите?
Темная бровь приподнялась.
— Это что, угроза, мистер Хэммонд?
— Нет. Да, клянусь Богом, угроза.
— Что ж, справедливо, — усмехнулся молодой человек И взбежал по лестнице.
Шерис, конечно, заперла дверь, но ему достаточно было приналечь на нее плечом.
— Что ты сделал с моим отцом? — обвиняюще спросила она. — Почему он не остановил тебя? Ты мне не нужен.
— Он достаточно умен, чтобы понять: ты принадлежишь мне. И тебе следует с этим смириться. — В два шага он преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее за плечи, — Так ты выйдешь отсюда, сохраняя достоинство, или мне унести тебя?
— Нет!
Он поднял ее на руки.
— Отпусти меня, Слэйд! Я не вынесу такого! — Он молча шел. — Ты можешь заставить меня жить с тобой в одном доме, но я все равно не позволю тебе прикоснуться ко мне. Я люблю Лукаса! Ты слышишь меня? — Он продолжал идти. — Я тебя ненавижу!
Он вынес ее из дома, посадил в экипаж, и она забилась в дальний угол.
— А как насчет моих вещей? — напомнила она.
— Мы пошлем за ними.
— Надеюсь, ты понимаешь, насколько ты мне отвратителен?
— Пожалуй, да. — Он имел наглость улыбнуться. — Мы подъедем к отелю через несколько минут. Советую тебе успокоиться и подумать о том, как ты туда попадешь. Я, например, вовсе не возражаю против того, чтобы внести тебя на руках.
Она вошла в отель сама, но его пальцы крепко сжимали ее локоть. Она не стала устраивать сцен, проходя через роскошные холлы к лифту.
Номер Слэйда находился на пятом этаже и отличался богатой обстановкой. Когда Шерис переступила порог, то вырвала локоть и села с намерением остаться на этом стуле навсегда. Он встал перед ней, расставив ноги и скрестив руки на груди.
Шерис подняла на него полный возмущения взгляд.
— Не думай, что сможешь запугать меня, Слэйд. Тебе это не удастся.
Он оглядел номер.
— Эти комнаты довольно удобные и подойдут нам, пока не закончат отделку дома. На это, вероятно, уйдет еще неделя.
— Не кажется ли тебе, что ты слишком много на себя берешь?
Он улыбнулся:
— У тебя все еще есть какие-то сомнения насчет моих прав? Твой друг Роберт прекрасно понял, когда я объяснил ему, что в его услугах больше нет необходимости. А тебя все еще нужно убеждать?
— Так вот почему Роберт… О! Что ты делаешь здесь, в Нью-Йорке, Слэйд? Тебе здесь не место. Ты стрелок, дитя Дикого Запада. А здесь совсем другие нравы.
— Мне казалось, ты поняла, что я могу жить где угодно.
— Надеюсь, ты не собираешься обосноваться здесь надолго?
— Почему бы и нет? Мне всегда хотелось посмотреть мир, и я удовлетворил свое желание. К сожалению, это оказалось не слишком интересно, может быть, потому, что я никак не мог выбросить тебя из головы. Нам следует когда-нибудь вместе посетить Европу.
— Европу? Так ты ездил с Лукасом в Европу?
— Можно сказать и так, — усмехнулся он. — Между прочим, Лукас встретил во Франции твоего знакомого, отвратительного маленького павлина, который заключает пари на любовь наивных девственниц.
— Антуана? — выдохнула она.
— Кажется, Лукасу не понравились забавы молодого человека. Он как следует разукрасил физиономию Готье, и теперь тот уже не так хорош собой.
В ее глазах промелькнуло изумление и явное удовольствие.
— Лукас сделал это ради меня?
— Я сделал, — тихо ответил Слэйд.
— Ты? Но ты же сказал…
— Когда же ты поймешь, Шерис? Неужели ты не видишь? Существует только один человек. Она побледнела.
— Это… это невозможно, — сказала она дрожащим голосом.
Он встал на колени, так что его глаза оказались на одном уровне с ее глазами, и сказал так мягко, как только мог;
— Ты не боишься меня. Ты боялась раньше, а теперь — нет. Как ты думаешь, почему?
Она пристально всмотрелась в его лицо. Это правда. Он больше не казался опасным. Если бы она не была так рассержена, то заметила бы это раньше.
— Значит, ты Лукас, — закончила она. Он вздохнул и встал. Лицо изменилось и стало суровым, вся мягкость исчезла. Перемена была резкой, пугающей и не оставляла никаких сомнений в том, что перед ней Слэйд.
— Шерис, Лукас умер. — В его голосе прозвучала горечь. — Ферал Слоан убил Лукаса в тот же день, когда убил нашего отца, Я не знал об этом. Почти десять лет я считал, что Лукас убежал, что он живет где-то и я когда-нибудь смогу найти его. Я выбросил его смерть из памяти, хотя видел, как это произошло, прежде чем потерял сознание.
Слэйд отвернулся, чтобы Шерис не увидела его лица.
— Лукас не стал убегать, когда я упал с лошади и скатился на дно ущелья. Мой брат остановился, чтобы попытаться помочь мне. Наверное, я сделал бы то же самое. Мы близнецы и были как бы одним целым. Это-то и дало возможность Слоану догнать нас и всадить пулю Люку в спину. Я был весь залит кровью, и Слоан, по-видимому, решил, что я умер. Он счел достаточным привезти назад одно тело и двух лошадей в доказательство того, что в живых не осталось ни одного Холта и никто не предъявит права на прииск. Он забрал с собой тело Лукаса. — Последовала долгая пауза. — Мне исполнилось девятнадцать, когда я разыскал могилу брата рядом с могилой отца в Тусоне.
Шерис не отводила от него взгляда, волна боли захлестнула ее.
— Ты застрелил Слоана. Почему же ты не убил и Ньюкомба? Я убила бы!
Он повернулся к ней, потрясенный яростью в ее голосе.
— Я уже говорил тебе. Он принял слишком большие меры предосторожности. За мной охотились бы всю оставшуюся жизнь, а уж я-то знаю, каково быть дичью. Оставался только один способ отомстить Ньюкомбу: отобрать у него то, что он ценил больше всего, — его богатство.
— Но тебе пришлось так долго ждать!
— Да, долго, и нужно было все тщательно обдумать. Кроме того, я не смог бы справиться в одиночку. Ты же видела, как жители Ньюкомба смотрели на меня. Я и у тебя вызывал страх.
— Ты вел себя грубо, Слэйд. Он усмехнулся.
— Милая, я вел себя, как святой, по сравнению с тем, каким я был восемь лет назад. Проведя полжизни с единственными спутниками — страхом и ненавистью, я разучился испытывать иные чувства. А как бы я смог заставить Сэма доверять мне, если бы он знал меня как убийцу? Я должен был полностью перемениться, создать совершенно новый образ.
