— Почему? — Кристабель смотрела на Гэвина с лукавой улыбкой. — Что? Я делаю что-то неправильно?
Берн тут же вспомнил, как Кристабель рассказывала про своего мужа и переживала по поводу того, что не умела угодить ему в постели.
— Если ты будешь делать это хоть немного правильнее, от удовольствия я потеряю рассудок, детка. Дело не в этом.
— Да? — хитро блеснула глазами Кристабель. — Тогда в чем? Я просто делаю то, за что мне заплатили…
Берн схватил упрямицу в охапку и посадил ее к себе на колени.
— Ты не шлюха. — Он поцелуем закрыл Кристабель рот, чтобы остановить поток возражений, неизбежный, раз она решила, что победила в их споре.
Что, конечно, не так. «Шлюха — это как раз та, кто получает что-то в обмен на свои ласки».
Чтоб она пропала! Он целовал Кристабель как сумасшедший, стараясь, чтобы у нее в голове не осталось даже мысли о том, что она шлюха, оказывающая услуги, оплаченные клиентом. Она не шлюха.
«Кто я тогда?»
Он покажет ей, кто она. Хотя и сам пока точно не знает как.
Кристабель освободила свои губы.
— Берн…
— Ш-ш, — прошептал он, осыпая поцелуями ее нежную кожу. — Не мешай мне любить тебя, дорогая, — проговорил Берн, пробираясь рукой Кристабель под юбку.
— Нет, теперь моя очередь. — Кристабель отвела руку Берна и стала развязывать его галстук. — Я теперь знаю, что женщина может делать все то же самое, что и мужчина.
— И откуда же у тебя такие сведения? — удивился Берн, откинувшись, чтобы лучше видеть ее.
— От твоих бывших любовниц. — Кристабель стянула с Гэвина сюртук и начала расстегивать жилет. — У нас была очень интересная беседа о том, как можно доставить удовольствие мужчине.
— Не уверен, что меня это очень радует, — проворчал Берн.
— Отчего же нет? — Кристабель взглянула на него с притворной невинностью и стала очень медленно расстегивать рубашку.
— Потому что, учитывая твои воинственные наклонности, ты скорее всего используешь эти знания, чтобы поставить меня на колени.
— Так же, как это только что сделал ты?
Кристабель наконец стащила с Гэвина рубашку и слегка провела указательным пальцем по его груди, животу и ниже, прикоснувшись дразнящим движением к кончику его восставшей плоти.
Берн решительно схватил Кристабель за запястье:
— Даже не начинай, моя сладкая.
— Что? — спросила она, изображая непонимание.
— Ты желаешь расквитаться со мной с помощью своих дьявольски ловких ручек? Не выйдет. Я хочу быть внутри тебя. Сейчас же.
— Слушаюсь, сэр, — с покорностью согласилась Кристабель. — Все, что пожелает клиент.
— Кристабель… — начал Берн угрожающе.
— Ты не захватил с собой «французские письма»? Дьявол! Нет.
— Забудь о них.
Гэвин приподнял Кристабель, чтобы избавить ее от платья, а потом занялся шнуровкой корсета.
— Ах, ну как же мы без них обойдемся? — насмешливо причитала Кристабель. — Ведь леди Дженнифер уверяет, что ты без них никуда, потому что считаешь всех своих любовниц шлю…
— К черту леди Дженнифер! — Гэвин расшнуровал корсет и почти вытряхнул Кристабель из него. — А если ты еще раз употребишь слово «шлюха», я высажу тебя из кареты, и пойдешь до Бата пешком.
— Не высадишь, — рассмеялась Кристабель, пробежав пальцами по его возбужденному члену. — Ты же не сможешь удовлетворить вот это, не прибегая к моим услугам.
Берн сердито посмотрел на Кристабель, и она припала к его губам до тех пор, пока злость и напряжение не ушли. Тогда, отодвинувшись немного, она серьезно спросила:
— Почему тебя так беспокоит то, что я называю себя шлюхой?
— Потому что это неправда. И потому что я не хочу, чтобы ты себя ею чувствовала.
Кристабель остановила Гэвина, уже взявшегося за подол ее сорочки.
— Ты как-то сказал, что тебя не беспокоят чувства твоих любовниц.
— Так и есть, — хрипло ответил Берн. — Но твои, черт возьми, беспокоят. — Боже праведный, неужели он действительно превращается в обезумевшего, не владеющего собой глупца? И почему же ему на это совершенно наплевать?
Кристабель продолжала смотреть на Берна серьезным взглядом.
— Почему?
Освободив руки, он все-таки снял с нее сорочку.
— Почему — что?
— Почему тебя беспокоят мои чувства, а чувства других любовниц — нет? Чем я от них отличаюсь?
Чтоб ей пропасть!
— Ты, кажется, собиралась заняться со мной любовью, — напомнил Гэвин. Он заставил Кристабель подняться только для того, чтобы быстро стащить с нее панталоны и белье, и тут же усадил обратно. — Вот и займись этим, хорошо?
Огонек, сверкнувший в ее глазах, должен был бы насторожить Гэвина. Но он ничего не заподозрил даже тогда, когда, слегка приподнявшись, Кристабель начала медленно опускаться, впуская его в свою горячую, тесную глубину. И вдруг остановилась, глядя с лукавой издевкой Гэвину прямо в глаза.
— Так чем я от них отличаюсь, Берн? — повторила Кристабель свой вопрос и так же медленно начала подниматься, заставив его застонать от разочарования.
— Упаси меня Господи от упрямых тварей, — пожаловался Гэвин, безуспешно пытаясь заставить ее двигаться побыстрее.
Облизав палец, Кристабель потерла им свой сосок.
— Ты, кажется, говорил, что тебе нравится смотреть? Или это была ложь?
Никогда в жизни Гэвин, кажется, не испытывал такого сильного возбуждения.
— Нет… не… ложь… — Резким движением бедер он постарался войти в Кристабель глубже.
— Чем я отличаюсь? — не унималась она, похоже, твердо решив вырвать у Гэвина признание. Вот что получается, если позволяешь нынешней любовнице близко сойтись с прежними.
— Ты не врешь и не хитришь, — бормотал Гэвин отрывисто, — и не играешь со мной в игры. Только в постели, — усмехнулся он.
Широко улыбнувшись, Кристабель опять начала двигаться, но все еще очень медленно, намеренно терзая его этой сладкой пыткой.
— А чем еще? — требовательно спросила она.
Господи, она еще только начала заниматься с ним любовью, а он уже сходит с ума! Для женщины, которая лишь недавно узнала, как по-настоящему это нужно делать, она очень быстро научилась использовать его в своих целях. И как она это делает!
— Ты… не… пытаешься… вымогать… подарки… и деньги.
— А кто пытался? — засмеялась Кристабель.
— Все… мои… любовницы… — задыхаясь, бормотал Гэвин, — кроме… тебя.
Продолжая улыбаться, Кристабель все ускоряла темп, и Гэвину казалось, что он сейчас умрет от счастья быть внутри ее, слышать ее смех, смотреть в ее сияющие глаза. Сияющие для него.
— Е-еще… чем? — с трудом выговорила Кристабель, ускоряя темп. Ее чудные волосы растрепались, тяжелые груди подпрыгивали в такт движениям, и, не выдержав, Гэвин схватил одну из них ртом и сосал до тех пор, пока Кристабель не стала задыхаться. — Почему, Берн? — шептала она словно в забытьи. — Почему… тебя… беспокоят… мои чувства? Он оторвался от ее груди, чтобы глотнуть воздуха.
