При этом замечании Джулиан сжал губы. Он не был уверен, что Софи родит ему столько сыновей по доброй воле. Она вовсе не торопится оказаться привязанной к детской кроватке.
— А где ты видел ее в последний раз, Тарп?
— Она танцевала с Аттериджем. — Добродушное лицо Тарпа сморщилось. — Кстати, это повод для размышления. Не очень-то хорошая компания для твоей графини, смею заметить. Не тебе объяснять, кто такой Аттеридж. Настоящий повеса. Я на твоем месте сразу бы пресек его ухаживания.
Джулиан почувствовал, как внутри у него все похолодело, Как Аттериджу удалось привлечь внимание Софи? Но еще важнее, зачем ему это понадобилось.
— Я прослежу. Спасибо, Тарп.
— Пожалуйста. — Лицо барона посветлело. — Поблагодари свою графиню за рецепт, хорошо? Я хочу попробовать ее средство. Один Бог знает, как мне надоело питаться картошкой и хлебом. Так хочется снова зубами вцепиться в отменный кусок мяса.
— Я передам.
И Джулиан направился к танцующим, пытаясь найти Аттериджа. Но увидел не его, а Софи. Она как раз собиралась выйти в сад. Уэйкот явно намеревался последовать за ней.
Когда-нибудь — и очень скоро, пообещал себе Джулиан, — придется разобраться с Уэйкотом.
Сад был прекрасен, Софи слышала, что это гордость лорда Даллимора. В других обстоятельствах она любовалась бы им при свете луны. И этими тщательно постриженными зелеными изгородями, и террасами, и клумбами…
Но сегодня вся эта зелень будто нарочно мешала ей найти Аттериджа. Всякий раз, обойдя заросли, она обнаруживала себя в тупике. И чем дальше она уходила от дома, тем труднее было что-то различить в темноте. Софи попадались парочки, оставившие танцевальный зал, чтобы уединиться.
«И куда подевался этот Аттеридж?»— раздраженно спрашивала она себя. Сад не так уж и велик, чтобы заблудиться в нем. Потом Софи подумала, почему он искал уединения. Ответ явился сам собой. Мужчины типа Аттериджа наверняка назначают в саду тайные свидания. Какая-нибудь неопытная девица наслушалась его гладких льстивых речей и решила, что влюблена. Если Аттеридж соблазнил Амелию, уж она постарается, чтобы ему не удалось поймать в свои сети Корделию Бидл или другую столь же невинную наследницу.
Она подхватила юбки, приготовившись обойти маленькую статую Пана, гордо стоявшего посреди цветочной клумбы.
— Не слишком-то благоразумно бродить здесь в одиночестве, — выходя из темноты, сказал Уэйкот. — Женщине нетрудно заблудиться в таком саду.
Софи вздрогнула и повернулась. Неподалеку стоял виконт. Ее невольный испуг сменился гневом.
— Милорд, прекратите преследовать меня.
— Но ведь это единственная возможность поговорить с вами наедине.
Уэйкот шагнул вперед, его белокурые волосы серебрились в свете луны, а черная одежда, которую он так любил, придавала его облику загадочность.
— Сомневаюсь, что нам есть о чем поговорить наедине, — сказала Софи, стискивая веер. Ей не хотелось оставаться с глазу на глаз с Уэйкотом, Предупреждение Джулиана звучало у нее в ушах.
— Вы ошибаетесь, Софи, нам как раз есть о чем поговорить. Я хочу, чтобы вы знали правду о Рейвенвуде и Элизабет. Я поведаю вам правду.
— Мне уже известно все, что должно быть известно, — ровным голосом ответила Софи.
Уэйкот покачал головой. Его глаза блестели в темноте.
— Никто не знает всей правды. А вы меньше всех. Если б вы хотя бы догадывались обо всем, вы не вышли бы замуж за графа. Вы такая милая, нежная, — и добровольно отдались в лапы такого чудовища, как Рейвенвуд?!
— Я прошу вас немедленно прекратить этот разговор, лорд Уэйкот.
— Пусть поможет мне Бог, но я не могу остановиться. — Голос Уэйкота стал резче. — Не думайте, что я начал бы разговор, если бы мог сдержаться. Если бы все было так просто… Я не могу не думать о случившемся с Элизабет. Видения преследуют меня. Это съедает меня живьем. Я мог бы ее спасти. Но она мне не позволила. ~~ Впервые Софи начала понимать, что, каковы бы ни были чувства Уэйкота к Элизабет, они не были столь легкомысленны или поверхностны, как казалось на первый взгляд. Уэйкот явно страдал, и естественный порыв — выразить ему свое сочувствие — заставил ее шагнуть к нему и дотронуться до его руки.
— Тише, не надо себя обвинять. Элизабет была легковозбудимой. И все жители Рейвенвуда знали об этом. И что бы ни случилось — все в прошлом. Не терзайте себя.
— Он погубил ее! — Голос Уэйкота звучал глухо. — Именно он сделал ее такой. Элизабет не хотела выходить за него замуж. Ее заставила семья. Ее родители думали только о титуле Рейвенвуда и его деньгах. И совсем забыли о ее чувствах. Они не понимали ее нежной натуры.
— Пожалуйста, милорд…
— Он убил ее! — Голос Уэйкота стал громче. — В самом начале это было не очень заметно… Он делал ей мелкие пакости. А потом вел себя с ней все хуже. Она говорила мне, что несколько раз он бил ее плеткой, точно она лошадь, а не хрупкая женщина.
Софи торопливо покачала головой и подумала, что хотя частенько она сама вызывала гнев мужа, но он никогда не применял силу, чтобы отомстить.
— Нет, я не могу в это поверить.
— Однако это правда. Вы же не знали ее, какая она была раньше. И как изменилась после замужества. Он всегда пытался запереть в клетку ее дух и погасить ее внутренний огонь. Она боролась единственным возможным способом — не поддавалась ему. Но, стараясь освободиться, она сходила с ума и порой казалась совсем дикой.
— Но все говорят, она была не просто дикая, а сумасшедшая, — тихо сказала Софи. — А если это и правда, то очень печальная.
— Он сделал Элизабет такой.
— Однако вы не можете осуждать Рейвенвуда за ее болезнь. Сумасшествие — это в крови, милорд.
— Нет, — стоял на своем Уэйкот. — Ее смерть — дело рук Рейвенвуда. Она могла бы жить, если бы не он. И он заслуживает мести за свое преступление.
— Какой вздор! — возмущенно проговорила Софи. — Ее смерть — случайность. Вы не должны бросаться такими обвинениями. Вы знаете, что подобные заявления способны принести вам неприятности.
Уэйкот покачал головой, будто хотел освободиться от тумана. Казалось, его глаза потухли. Он провел рукой по волосам:
— Послушайте меня, Софи. Я, конечно, выгляжу глупо, распинаясь тут перед вами.
Сердце Софи потянулось ему навстречу, когда она догадалась, что заставляет его бросать эти дикие обвинения.
— Вы, наверное, очень-очень любили ее, милорд.
— Больше жизни, — проговорил Уэйкот усталым голосом.
— Мне очень жаль вас, милорд. Очень жаль. Это все, что я могу вам сказать.
Виконт слабо улыбнулся:
— Вы добры, Софи, очень добры. Я начинаю верить, что вы действительно понимаете меня. Я не заслужил вашей доброты…
