— Я тоже не уверен в ее любви.
— О, Чарльз!
Онести прижалась к нему щекой, и он закрыл глаза. Эта красивая женщина навсегда заняла место в его сердце. Он желал только одного…
Резкий стук нарушил тишину. Чарльз не успел ответить, как дверь внезапно распахнулась. Пораженный Чарльз мог поклясться, что никогда в жизни не видел такого злобного и жестокого взгляда, каким смотрел на него Хауэлл, молча стоявший у входа.
Холодная ярость охватила Уэса, увидевшего на фоне яркого дневного света из окна два темных силуэта, слившихся в один. Онести и Чарльз Вебстер в объятиях друг друга.
Не двигаясь с места, Уэс произнес низким убийственным тоном:
— Убери от нее руки.
Онести вскрикнула, и Вебстер отпустил ее.
— Уэс! Что с тобой?
Не обращая внимания на потрясенную Онести, Уэс снова обратился к Вебстеру:
— Ты чертовски глуп, если думаешь, что это пройдет тебе даром!
— Подожди минуту! — Лицо Вебстера неожиданно сделалось жестким. — Ты ошибаешься, если думаешь, что Онести и я…
— Не смей даже говорить «Онести и я»! — Уэс перевел взгляд на девушку. — Отойди от него, Онести.
— Уэс, ты…
— Я сказал: отойди от него!
Выйдя из оцепенения, Онести разозлилась:
— Я не потерплю приказов ни от тебя, ни от кого бы то ни было! — Лицо ее пылало, грудь тяжело вздымалась. На шее ярко блеснул медальон, когда она повернулась к Вебстеру с извиняющимся выражением лица: — Мне очень жаль, что тебе приходится терпеть это!
— Не извиняйся перед ним за меня, — сказал Уэс. Вся красная от гнева, Онести повернулась к нему:
— Кто дал тебе право указывать мне, что говорить и что делать? — Она немного помолчала, затем продолжила: — Ты ошибаешься, если думаешь, что можешь так вести себя, и если полагаешь, будто я пришла сюда для чего-то иного, а не для того, чтобы повидаться с другом!
— Чарльз Вебстер не друг тебе.
Онести замерла. Уэс увидел по выражению ее лица, что она едва сдерживается.
— Чарльз — мой друг, — резко сказала она. — А ты чужой для меня… и я не хочу тебя больше знать. — Онести повернулась к Вебстеру: — Извини, Чарльз. Увидимся позже.
Не сказав больше ни слова, девушка прошла мимо возвышавшегося у двери Уэса. Тот проводил ее взглядом, затем повернулся к Вебстеру:
— Не пытайся достать меня через Онести, Вебстер. Не стоит, к тому же очень опасно, — предупредил он.
Через несколько секунд выйдя на улицу, Уэс догнал Онести и схватил за руку. Девушка попыталась освободиться, но он повернул ее к себе лицом:
— Ты не понимаешь…
— Пусти меня!
— Послушай, Онести!
— Я сказала: «Пусти меня!»
Лицо ее раскраснелось, а глаза пылали голубым огнем. Никогда еще она не была так прекрасна… и так разъярена.
Онести вырвала у него свою руку. Она успела сделать только шаг, как он снова схватил ее. Теряя терпение и не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих, Уэс увлек девушку в переулок.
Онести отчаянно сопротивлялась, когда он потащил ее дальше в полутемный проход и всем телом прижал ее к какому-то строению. Гнев его сменился сожалением.
— Перестань, Онести. Пожалуйста… перестань.
Он ощутил растущую душевную боль, когда Онести слегка успокоилась. Ее груди упирались в его грудь.
— Прости. Я напрасно разозлил тебя, — произнес он прерывистым шепотом.
Онести попыталась взять себя в руки.
— Ты же знаешь, что Чарльз и я просто друзья.
— Он не может быть чьим-либо другом.
Лицо Онести вспыхнуло.
— Как ты смеешь так говорить?! Ты совсем не знаешь Чарльза! А я знаю, он открыл мне свою душу! Я больше не хочу слушать! Отпусти меня!
Поняв бесполезность дальнейших споров, Уэс решительно заявил:
— Я никогда не отпущу тебя, Онести. — В его голосе чувствовалась боль, когда он прошептал: — Теперь слишком поздно. Я не смогу отпустить тебя, даже если бы захотел.
Он попытался поцеловать ее в губы, но Онести отвернулась. Уэс прижался к ней щекой и коснулся губами уха.
— Ты злишься, — тихо произнес он. — Я не виню тебя. Вижу, что говоришь правду, как ее понимаешь.
— Это и есть настоящая правда!
— Нет. Но позволь мне закончить. Допускаю, что ты в какой-то степени права, но есть другая правда, которую невозможно отрицать. Я не могу смотреть на тебя, не испытывая желания прикоснуться, а коснувшись, хочу заняться с тобой любовью. И для меня невыносимо, когда другой мужчина обнимает тебя.
Сердце Онести учащенно забилось, и она медленно повернулась к Уэсу. Взгляд ее оставался непреклонным.
— Чарльз — мой друг.
«Упрямая. Она ничего не поняла», — с огорчением заключил Уэс.
Однако, прижимая к себе Онести, он чувствовал, что сердце ее бьется неровно, видел, что, хотя она и отказывалась смягчиться, ее обуревают противоречивые чувства, отражающиеся в великолепных глазах, которые не отрываясь смотрели на него.
Как достучаться до нее? Что сделать, чтобы она поняла его?
Уэс отвел шелковистую прядь со щеки девушки за ухо и погрузил пальцы в ее волосы. С губ его непроизвольно сорвались слова, которые шли из неизведанных глубин души: «Волосы черные, как сердце дьявола, а глаза голубые, как небеса…»
Глаза Онести удивленно расширились, лишь только Уэс произнес эту фразу. Она услышала то, что часто повторял отец. С раннего детства эти слова стали для нее символом любви. Теперь они прозвучали в устах Уэса!
Все вдруг прояснилось. Гнев сменился радостью. Онести увидела любовь и сожаление в напряженных чертах Уэса. Он стал для нее связующим звеном между далеким прошлым и будущим.
Сердце девушки наполнилось необычайной любовью, и она молча протянула Уэсу свои губы.
Топот копыт, дикие крики и улюлюканье наполнили под вечер главную улицу Колдуэлла, и Джереми охватило волнение. Он увидел, как разгулявшиеся ковбои остановили лошадей, заставив зевак и прохожих броситься врассыпную. Спешившись, они с громким смехом нетвердой походкой направились к дверям салуна «Лонгхорн». Им не терпелось оставить там свои деньги у приветливо встречающих их ярко накрашенных девиц.
Джереми молча наблюдал за безрассудным весельем. Сегодня днем Эфрим Паркер пригнал свое стадо к окраине города, а вчера вечером со своим стадом прибыл Тод Батлер. Так что в городе уже находились три стада.
«Очень подходящий момент», — обрадовался парень. Он расправил плечи и коснулся рукой пистолета на бедре. Ему не терпелось проявить себя, но надо было ждать до завтрашнего вечера. Джереми не сомневался, что Биттерс прибудет в город, как они и планировали. И тогда…
— Привет, пропащая душа… — Джереми обернулся на звук знакомого женского голоса. Милли толчком распахнула двери «Лонгхорна» и улыбаясь бросилась в его объятия. — Я знала, что ты обязательно придешь сюда однажды вечером. И вот дождалась.
