Флоренс тотчас повернулась к Фредди.
– Он ведь мужчина? – спросила она, чувствуя ужасное стеснение.
Фредди грустно рассмеялся:
– Да, именно так. Не будь Найджел мужчиной, я бы не стал целовать его так страстно.
– Тебе нравятся только мужские поцелуи и объятия?
Фредди приблизился и поправил волосы Флоренс так же заботливо, как и всегда.
– Я вовсе не возражал против твоего поцелуя, милая, но, боюсь, ты права. На самом деле меня может возбудить только мужской поцелуй. Таким уж я родился.
– Откуда ты знаешь?
Фред помолчал немного.
– Эдвард думает, это Итон изменил меня, и винит себя за то, что отправил меня туда. В Итоне есть обычай: первогодки прислуживают старшим ребятам. Что-то вроде личных слуг. Они выполняют мелкие поручения, получая за это защиту. Иногда это могут оказаться интимные услуги.
– Вроде поцелуя, – произнесла Флоренс горько, пытаясь не покраснеть.
– Больше чем просто поцелуй. Мальчики рано познают тайны физической любви. В Итоне это часто бывает сугубо мужская любовь. Когда я впервые испытал ее, словно пелена упала с глаз. Так я узнал, каким меня создал Бог.
Фред схватил Флоренс за руки и сжал их, словно моля о поддержке.
– Люди говорят, что это неправильно и гадко. Они думают, что это великий грех. Но я не чувствую себя грешником, Флоренс! Таким меня создал Господь, а значит, это прекрасно.
– Я тоже не считаю тебя грешником, – сказала девушка, увидев отчаянную мольбу в его глазах. Ее собственное горе как-то померкло в сравнении с бедой неразделенных чувств Фреда, с необходимостью вечно скрываться и лгать. – Возможно, если бы я не знала тебя, я обвиняла бы тебя. Но мне известно, что ты добрый, хороший человек. Мой отец говорил, что Господь мерит грехи каждого человека отдельно: не все, что тяжкий грех для одних, – грех и для других. Каждой душе Бог отпускает свои весы.
– Твой отец был очень мудр.
Флоренс печально улыбнулась:
– Когда он говорил о посторонних людях, он всегда был мудрым.
– Значит, я могу рассчитывать на прощение, Флоренс, дочь мудрого викария?
– Не думаю, что оно требуется.
– Дело в том, что есть еще кое-что. И ты должна это узнать.
После того, что Флоренс узнала из рассказа Фреда, история с лакеем, поставившая виконта в столь затруднительное положение, не удивила ее. Гораздо больше ее потрясло то, что мистер Моубри был также и поверенным Эдварда, и что ему принадлежала идея скорого брака виконта и дочери викария. Не успела девушка ужаснуться хитрому замыслу, как Фредди поведал ей об участии герцогини в этой истории.
– Так они все знали? – воскликнула Флоренс, и краска бросилась ей в лицо. Изумление и гнев, охватившие ее, грозили разорвать грудь. – Тетя Ипатия и Эдвард? Они знали, что с тобой происходит, и все равно желали этого брака?!
– Им все представлялось иначе, дорогая. Они надеялись, что мне удастся преодолеть в себе пагубную страсть. Они знали, что тебе нужен муж, и решили, что я подойду тебе не меньше, чем кто-либо другой.
– Они обманывали меня! Заставили поверить, что я тебе небезразлична!
Фредди схватил Флоренс за плечи.
– Но так и есть! Я никогда не лгал тебе в этом! Если бы Найджел и я... если бы мы...
– О, продолжай, ничего страшного! – пылая яростью, произнесла девушка. – Если бы вы с Найджелом не любили друг друга, ты бы провел свою жизнь, обманывая меня и себя!
Фред отпрянул от нее, опустив руки. Он знал, что Флоренс права, и всем сердцем жалел ее.
– Флоренс...
– Вы все здесь лжецы! – закричала она, схватившись за голову. – Лжецы, каких мало. Я думала, что обрела чудесный дом с прекрасными родственниками, а попала в осиное гнездо! А Эдвард – он хуже всех вас! Господь милосердный! Не могу поверить, что я пыталась завоевать его доверие, что меня беспокоило его мнение! Он просто змея, он гадкое насекомое, которое даже раздавить противно!
– Флоренс, – вдруг прервал ее Фредди. Казалось, он видел что-то, стоящее за ее гневом на Эдварда, – разочарование и горечь. – Успокойся, Флоренс.
– Граф Грейстоу – паук, опутавший сетью всех вас. Мне жаль тебя, потому что у тебя такой брат.
Фред схватил Флоренс за руку, и девушка неожиданно увидела, что на большом пальце у нее все еще надето кольцо с рубином. Она нервно отдернула руку и чуть не заплакала от боли, пронзившей сердце.
– Не суди его слишком сурово, – тихо сказал Фредди с легкой усмешкой. – Я не пытаюсь оправдать его методы, но он действовал из соображений всеобщего блага. Просто его любовь к ближним принимает порой уродливые формы. Но он заботится обо всех, кто ему дорог, включая тебя.
– Ха! – Флоренс быстро вытерла глаза рукавом. – Ты многого не знаешь, мой друг. Ты говоришь, Эдвард заботится обо мне? Уж лучше тебе не знать, как далеко простирается эта забота, поэтому я предпочитаю презирать его, а не ненавидеть.
Не слушая протестов Фреда, ослепленная слезами и болью, Флоренс выскочила из комнаты. Она не побежала по коридору лишь потому, что знала, что Фред не станет догонять ее.
Змеиное гнездо, думала Флоренс, брезгливо приподнимая юбки над ковром. И Эдвард! Ужасное создание без жалости и сочувствия, расчетливо подчинившее все и вся своей воле. А она-то думала, что у него есть сердце! Как наивна она была сегодня утром, Господи, как же наивна!
Флоренс торопливо поднималась по лестнице, шагая сразу через две ступени, подгоняемая стыдом и гневом.
Они использовали ее, каждый, но только Эдвард использовал ее так, что этого уже не исправить.
Она полюбила чудовище.
– И все-таки я не понимаю, почему мы уезжаем, – повторила, наверное, в двадцатый раз Лиззи, пакуя вещи. – Уж если вы решили вернуться в Кезик, то почему бы виконту не отвезти вас туда?
Не обращая на ее протесты ни малейшего внимания, Флоренс распахнула гардероб. По приказу герцогини почти все старые платья девушки были уничтожены, а значит, у нее почти не осталось одежды. С тяжким вздохом она достала самый простенький из новых нарядов, а еще несколько бросила на постель. В случае крайней нужды можно будет продать платья, хотя Флоренс с трудом мирилась с этой мыслью – по правде сказать, она считала эти вещи собственностью Ипатии.
Лиззи, недовольно бурча себе что-то под нос, начала складывать наряд из бледно-желтого муслина. Юбки были пышными, и свернуть платье в небольшой рулон оказалось задачей нелегкой. Флоренс предупредила служанку, что взять придется только то, что они смогут унести в руках, а значит, о вместительных дорожных сундуках не может быть и речи.
– И дался вам этот Кезик! Что вам там делать, мисс?
– Я наймусь к какой-нибудь пожилой леди в качестве компаньонки и пристрою тебя, – ответила Флоренс с уверенностью, которой не чувствовала.
