Спустя некоторое время молодые люди удобно устроились на диване.
Дэмлер обнимал мисс Мэллоу за плечи, и они полностью забыли о миссис Херринг и ее родственнице.
– Когда вы влюбились в меня? – спросил он.
– Когда прочитала «Песни издалека». Чем я лучше других леди?
– Еще раньше, чем мы встретились? Значит, вы полюбили меня не за ровные зубы и непокорный локон? Я был уверен, что Герой Номер Один, которого отвергли в десятой главе, это я.
– Какое самомнение! Словно мне не с кого делать героев, как только с вас. А когда вы поняли, что я не мужчина и не ваша сестра и что ваша жизнь пуста без моего сварливого присутствия?
– Только когда мы расстались. В Лондоне я постоянно думал о вас, мне вас всюду недоставало, но я не знал, что это любовь. С Шиллой у меня сначала прекрасно получалось в Файнфилдз, она отлично слушалась: отказала лицемерному святому отцу, как только он попросил переписать для него рукопись.
– Так в нем есть немного от Ашингтона?
– Разумеется, я его ненавидел. Это должно было подсказать, что в образе Шиллы я вижу вас, но до меня это дошло только, когда стал искать для нее подходящего возлюбленного. Почему-то на эту роль никто не подходил, кроме меня самого. У нас с ней был откровенный разговор, я признался, что решил поручить ее спасение лорду Марвелману. Но она посмотрела на меня с удивлением, глаза вдруг стали совсем синими, и я все понял. Каким идиотом я был все эти месяцы, Пру. Почему вы не сказали, что я люблю вас? Вы ведь давно поняли.
– Нет. Когда вы заставляли меня принять предложение Севильи, у меня и мысли не было, что вы мечтаете о любви втроем, вечном треугольнике, так сказать.
– О, Севилья. Я знал, вы его не любите. Ему было нужно лишь ваше тело.
– И вас это не смущало? – спросила она с укором.
– Теперь я бы этого не сделал. А кто тот джентльмен, который восхищается вашими плечами? Если это змея Спрингер…
– Вы захватили пистолеты для дуэли?
– Нет. Разорву его голыми руками, его и любого, кто осмелится вас пристально разглядывать.
– О, но большинство моих поклонников в Бате вынуждены разглядывать пристально, у них слабое зрение, с возрастом это, говорят, приходит.
– Не пытайтесь выкрутиться. Старые поклонники опаснее молодых. Я даже не заметил сначала, что вы красивы. Со мной такого никогда не бывало, все было так «наоборот», я даже не думал, что влюблен. Вы же знаете, как я к этому относился. Меня всегда привлекали зрелые, пышные…
– Да. Не стоит снова напоминать мне, Дэмлер. Никогда. Полагаю, что этот тип женщин сейчас вас привлекает.
– Нет. Никто, кроме вас. Я кутил довольно, хватило бы на десятерых, колесил по миру. От всего осталось одно сожаление. Но как бы то ни было, эти годы прожиты. Теперь у меня и возможности не будет думать о старом, удалось бы углядеть за женой. Ведь все в вас влюбляются. Мне остается только одна страсть – ревность. Ну, и несколько минут в день, чтобы любить вас.
Послышался осторожный стук в дверь, вошли Кларенс и миссис Мэллоу.
– Она все выдумала, – сердился Кларенс. – Никакой миссис Херринг здесь не было. Искали ее по всему дому, все квартиры заняты.
Вдруг Кларенс уловил, что что-то произошло в его отсутствие, может быть, потому что обратил внимание на то, что лорд Дэмлер и его племянница сидят, очень близко друг к другу и держатся за руки.
– Что здесь происходит? – спросил он подозрительно.
– Лорд Дэмлер сделал мне предложение, дядя.
– Я же говорил, что его надо немного поощрить, – сказал Кларенс, с нежностью глядя на племянницу.
– Она и не думала меня поощрять, – строго упрекнул его Дэмлер.
– Она всегда отставала от сверстниц. Если бы захотела, могла бы выйти за члена королевской… Ну, ладно, не сердитесь. Так ты станешь Пруденс Мерриман, а? Маркиза Дэмлер, – он произнес нараспев, смакуя пленительные звуки. – И все же останешься Пруденс, умницей-благоразумницей, достойной своего имени. Разве она не выглядит веселой, Вилма?
Вилма улыбалась счастливой улыбкой. Подойдя, она обняла сначала дочь, потом, робко – Дэмлера. Дэмлер нежно обнял новую мать и игриво подтолкнул ее в бок.
– Вас я тоже люблю, – сказал он.
– У него всегда была странная тяга к зрелым женщинам, – предупредила Пруденс. Тебе придётся реже попадаться ему на глаза и принимать меры предосторожности, когда меня не будет рядом, мама.
Миссис Мэллоу смущенно хихикнула, все еще удивляясь, как это ее малышке удается так свободно вести себя в присутствии лорда, перед которым она сама все еще испытывала благоговейный страх.
– Пруденс Мерриман, – повторил Кларенс. – Оба имени прекрасно подходят.
– Теперь придется оправдывать оба – и имя и фамилию, – вздохнула Пруденс.
– И титул, – подсказал дядя. – Настоящий титул, не как у Севильи, а, племянничек? – обратился он к Дэмлеру, которого явно коробила неожиданная фамильярность. – Не возражаешь, если буду так называть? Чтобы скорее привыкнуть.
Новоиспеченный дядя употреблял новое обращение так часто, что у маркиза не возникло опасений, что ему придется долго привыкать к этому термину.
– Я нарисую ваш совместный портрет в свадебном наряде, – пообещал Кларенс. – Давно хотел запечатлеть тебя на полотне, племянничек. Но сейчас очень занят. Самое время для художников. Лоренс, как пишут, начал портрет принца Уэльского и его братьев. Я вынужден был рисовать все семейство Чилтернов – пять девочек и двух мальчиков, и все с тем или иным недостатком, от которых их нужно было избавлять. Но это меня никогда не пугало. Лоренс, наверное, придаст всему королевскому семейству больше внушительности, чем следует. Но я сделаю вас с племянницей как нужно, за это не беспокойтесь. Бровь вашу чуть-чуть опущу, чтобы не было видно шрама.
Пруденс хотела возразить, но Дэмлер остановил ее взглядом.
– Можно ли что-нибудь сделать, чтобы моя жена выглядела моложе и свежее, дядя? – спросил он, сдерживая улыбку.
– Хо, я вижу, ты тоже практикуешься, племянничек. «Моя жена»! И «дядя»! Ничего, скоро привыкнешь. Конечно, она будет выглядеть как новенькая и даже лучше. Ну, ну, я не любитель писать письма, но об этом событии нужно обязательно сообщить миссис Херринг и сэру Альфреду. Они будут рады узнать, что все закончилось благополучно. Пойдем, Вилма. Оставим их наедине ненадолго. Пруденс не уронит чести своего имени.
Они вышли, Дэмлер повернулся к невесте.
– Дядя оригинал, не правда ли?
– Когда нам надоест бесконечное веселье, мы пригласим его в Лонгборн-эбби, чтобы он нас поддразнивал и не давал скучать. Он был добр ко мне, Дэмлер. Надеюсь, что он вам не очень неприятен.
– Неприятен? Да я его просто обожаю. И женюсь на вас наполовину из-за него. Ну, ладно, Пру, не смейтесь надо мной. Другая девушка сразу спросила бы, какова вторая половина.
