Шарлотта молчала, потрясенная словами.
«Неужели?.. – спрашивала она себя. – Неужели он действительно меня любит? Стюарт любит меня?..»
Стюарт в удивлении захлопал ресницами – словно лишь сейчас до него дошел смысл слов, которые он только что произнес.
– О Господи, извините… – пробормотал он с досадой в голосе и отвернулся. – Извините, я не хотел… – Повернувшись, Стюарт направился к двери.
Затем молча взял свой плащ и оделся.
Когда Стюарт уже надевал шляпу и перчатки, Шарлотта поняла, что он собирается уходить. Она пребывала в смятении; ее одолевали противоречивые желания. Если она признается сейчас, что любит Стюарта, то ее сердце, возможно, снова будет разбито. А если ничего ему не скажет, то он уйдет и она всю жизнь будет мучиться из-за того, что отпустила его.
– Стюарт! – крикнула она, но он не остановился. – Стюарт, подождите! Не уходите! – Шарлотта бросилась к двери. – Я люблю вас. Правда, люблю! Не оставляйте меня сейчас!
Шарлотта разрыдалась, и Стюарт нежно обнял ее.
– Не говорите неправду, – прошептал он.
Она покачала головой и уткнулась лицом ему в плечо.
– Я говорю правду, Стюарт, и мне от этого даже становится страшно.
Он улыбнулся:
– Мне очень хочется вам верить.
– Извините меня, – сказала Шарлотта, не поднимая головы. – Я сорвалась и наговорила вам гадостей. На самом деле вы мне очень дороги. Мои слова были жестокими.
– Да, они были жестокими, – согласился он. – Но я понимаю, почему вы их произнесли. У вас сильный характер, и вы не можете так просто сдаться. Вы должны бороться до последнего.
Он утер ее слезы, потом расцеловал ее влажные щеки. Несколько мгновений они молча обнимали друг друга. Потом Шарлотта подняла глаза.
– Стюарт, вы…
– Да. – Он поцеловал ее в губы. – А вы…
– Да. – Она положила руки ему на плечи, затем начала снимать с него плащ.
Отбросив плащ, в сторону, Стюарт снял с Шарлотты нижние юбки, затем принялся расшнуровывать ее корсет. Вскоре и юбки, и корсет упали на пол.
– Позвольте мне доставить вам наслаждение, – прошептал он, поглаживая ее по спине.
Шарлотта затрепетала:
– Я уже наслаждаюсь.
Стюарт улыбнулся, затем подхватил Шарлотту на руки и отнес на постель. Взяв ее лицо в ладони, он нежно поцеловал ее в губы.
– Я люблю вас, – сказал он, развязывая галстук. – Но за мной – должок. – Он снял с нее рубашку и начал гладить ее плечи. Его взгляд потемнел от желания. – Смотрите… Смотрите, как вы красивы. – Стюарт наклонился над ней, и Шарлотта увидела свое отражение в большом, в полный рост, зеркале, которое оказалось как раз напротив них.
Она смотрела в зеркало как завороженная. Вот голова Стюарта склонилась над ее грудью, когда он начал целовать ее соски, а вот его руки опустились к ее коленям, и он раздвинул ее ноги.
У Шарлотты перехватило дыхание, когда она смотрела, как Стюарт прикоснулся к ней. Когда-то она уже наблюдала со стороны, как другие предаются любви, но никогда не видела в зеркале, как делает это сама. Не отрывая взгляда от зеркала, она начала расстегивать одежду Стюарта. Улыбаясь, он помогал ей. Через минуту он был таким же нагим, как и она.
Когда он в очередной раз поцеловал ее грудь, она тихо вскрикнула и застонала.
– Тихо… – прошептал Стюарт. – Я не стану продолжать, если вы не сможете держать себя в руках.
Шарлотта начала покусывать губы, чтобы сдержаться. Наконец прохрипела:
– Хватит, я сейчас закричу! Перестаньте, я не смогу больше сдерживаться!
– Сможете, – возразил Стюарт. – Сможете, если захотите.
Стюарт снова принялся ласкать ее и целовать, и Шарлотта с трудом удерживалась от криков и стонов: Сердце ее переполняла радость – теперь она понимала, что это значит – быть в постели с мужчиной, который тебя любит. Который не покинет тебя посреди ночи, насытившись. Который не станет обращаться с тобой, как с красивой вещью. Который жаждет одного – угождать тебе и доставлять удовольствие.
Не удержавшись, Шарлотта со стоном приподняла бедра, и Стюарт тотчас же вошел в нее, придавив к постели всем своим весом. Шарлотта обвила руками его шею, а ногами – бедра, словно боялась, что он покинет ее. В эти мгновения для нее не существовало на свете ничего и никого, кроме Стюарта.
– О, Шарлотта… – выдохнул он. Его широко раскрытые глаза казались почти черными, а лоб покрыла испарина. – Господи, я и представить раньше не мог… никогда не мог о таком мечтать…
– Я вас люблю, – сказала она, сжимая ногами его бедра. – Только вас.
Несколько минут спустя Шарлотта запрокинула голову и громко выкрикнула имя Стюарта. Через секунду-другую из горла его тоже вырвался крик, и он, по-прежнему обнимая Шарлотту, замер в изнеможении.
Какое-то время они лежали молча, без движения. Убрав длинные спутанные пряди с шеи Шарлотты и прикоснувшись губами к ее губам, он прошептал:
– Вы ведь верите мне, не так ли?
– Верю, Стюарт, и я… Все, что вы сказали обо мне, – чистейшая правда. Я и в самом деле однажды по-настоящему влюбилась. И с тех пор дала себе слово, что такого со мной больше не повторится.
Стюарт молчал, и Шарлотта, вздохнув, продолжала:
– Это был джентльмен, приехавший в провинцию, чтобы навестить своих друзей. Мы познакомились на пикнике, а спустя две недели он признался мне в любви. Сказал, что хочет на мне жениться. Отец запретил ему приходить к нам в гости, но я по ночам вылезала из окна и бегала к нему на свидания. Я была очень наивна. Мой отец никогда ничего мне не объяснял. Просто говорил мне, что я должна делать и как себя вести, а я никогда его не слушалась. Когда же тот человек сказал, что уезжает, и попросил меня поехать вместе с ним, я, не раздумывая, согласилась.
Шарлотта понизила голос.
– Мы доехали до гостиницы в десяти милях от нашего дома. Не знаю, то ли отец выследил нас, – а может быть, этот человек сам ему рассказал обо всем, в надежде получить его согласие… но папа обнаружил нас в гостинице. В это время мы лежали в постели, обнаженные.
Стюарт сквозь зубы процедил:
– Он обесчестил вас.
Шарлотта как ни в чем не бывало продолжала:
– Отец предложил ему пять тысяч фунтов – только за то, чтобы он оставил меня. Мы с моим возлюбленным все еще оставались в постели – я ведь не могла встать и одеваться, пока мой отец там стоял. Когда папа предложил ему деньги, он ответил, что эта сумма слишком незначительная, и стал требовать больше. Он сказал, что уйдет только в том случае, если ему заплатят десять тысяч – и ни фартинга меньше. Тогда папа вытащил пистолет и сказал: либо он уберется отсюда за пять тысяч, либо останется там лежать навсегда. И тогда этот человек встал с постели и начал быстро одеваться. Взяв чек, который протянул ему отец, он молча удалился. Уходя, он даже не взглянул на меня на прощание.
