— Я не могу согласиться!
— Ты должна, — его голос был лишен всяких эмоций.
Кетрин стояла молча, испепеляя его взглядом, слишком захлестнутая волной гнева, чтобы не потерять дар речи. Он слегка поклонился ей и ушел. Как только дверь захлопнулась, она в приступе ярости стала метаться по комнате, плача, ругаясь, швыряя все, что ни попадя, в молчаливую и безразличную дверь.
Вся ее прежняя неприязнь к нему вскипела в ней с новой силой, сгущаясь и пуская пузырьки, как при изготовлении карамели. Она презирала его. Человек зла, он был начисто лишен всех добрых человеческих качеств. Он не имел никакой жалости к девушке, которую обесчестил. Он даже не раскаялся в том, что натворил. Он не испытал благодарности к ней за то, что она так возилась с ним во время его болезни.
Но вскоре ее гнев улетучился, и она успокоилась достаточно, чтобы сесть и подумать. Хотя отказ Хэмптона вернуть ей свободу удручал ее, так как она ожидала, что прибытие в Лондон даст ей возможность наконец самой решать свою судьбу, все равно, ее положение теперь было гораздо лучше прежнего. Если бы ей теперь удалось бежать, то она нашла бы, к кому обратиться за помощью, в то время как прежде ее окружал лишь бескрайний океан. Она раздумывала, давать ли ей обещание не пытаться бежать и поехать в Лондон, чтобы затем нарушить это обещание, или же остаться на корабле. Если она поедет с ним в Лондон, наверняка он будет присматривать за ней и поймает ее прежде, чем она доберется до посольства, и тогда уж нельзя предсказать, что он предпримет. Нет, лучше ей остаться на корабле в надежде, что представится случай сбежать.
В дверь постучали и послышался голос доктора Рэкингхэма:
— Мисс Девер?
Кетрин спрыгнула с постели. Как могла она забыть о нем? Он поможет ей! Она подбежала к двери, но не смогла ее открыть. Хэмптон запер ее!
— Доктор Рэкингхэм, дверь заперта. Вы меня слышите?
— Да. Почему дверь заперта на замок?
— О, доктор! Вы должны помочь мне! Капитан не собирается отпускать меня по прибытии в Англию. Он сообщил мне это сегодня за ленчем.
— Я должен буду поговорить с этим молодым человеком! — возмутился доктор.
— О, нет! Пожалуйста, не надо. Он не послушает вас, и я боюсь, что он может помешать вам помочь мне. Думаю, вам следует просто сойти на берег, а затем рассказать обо всем в полиции и вернуться на корабль с полицейскими. Не станет же он воевать с Англией!
— Не беспокойтесь, Кетрин, мы спасем вас. Сейчас я уйду, чтобы никто не заметил, что мы разговариваем. Успокойтесь!
— Постараюсь, — сказала Кетрин и почувствовала торжество.
Она щелкнула пальцами. Ну и поделом ему будет! Она перехитрит его. В восторге Кетрин засмеялась и бросилась на кровать, где легла на спину, предвкушая свою победу.
Доктор, однако, не был настроен столь оптимистично, потому что понимал, что вряд ли все будет обстоять так просто, как полагала Кетрин. Он не думал, что английская полиция станет из кожи вон лезть, стараясь попасть на борт корабля одного государства, чтобы освободить подданную другого государства, находящегося в состоянии войны с первым. Может, этим займутся военные? Представителям федеральных властей не разрешат подняться на это судно в нейтральном порту. Ситуация грозила перерасти в международный конфликт, если учесть неукротимый и горячий нрав обоих, как Хэмптона, так и Кетрин.
Свались эта проблема на голову британским властям, доктору представлялось, они будут неприятно поражены и не будут спешить принимать радикальное решение.
Он пришел к выводу, что сначала ему стоит поговорить с капитаном. Возможно, все не так скверно, как то обрисовала молодая леди.
Он нашел Хэмптона на носу корабля.
— Ну что, капитан, — жизнерадостно заявил Рэкингхэм, — мы уже почти что в Англии, а?
— Да. После обеда мы пришвартуемся к причалу Ливерпуля.
— Отлично. Отлично. Буду рад сопроводить мисс Девер в Лондон.
— О? Это очень мило с вашей стороны, но вряд ли ей понадобится ваше сопровождение.
— Ах, так значит, вы сами будете сопровождать ее?
— Никто ее сопровождать не будет, потому что она не едет в Лондон.
— Вот как? Почему ж? Вы решили силой задержать ее? Не может быть, капитан!
— Отчего же? — холодно ответил Хэмптон. — Она сама решила не сходить на берег.
— Она сама решила?
— Женщины часто меняют свои решения, как вам известно, даже такие постоянные, как Кетрин. Она осознала, что ей нечего терять.
— Понятно, — Рэкингхэм замолчал.
Чтобы припереть капитана к стенке с его ложью, Рэкингхэму пришлось бы открыть свою подлинную осведомленность об истинном положении дел. Кетрин была права: если Хэмптон был способен изнасиловать ее, похитив, то, вне всяких сомнений, он не поколеблется перед тем, чтобы обезвредить ради своего спасения старика. Если же он это сделает, то Кетрин и вовсе не на кого будет надеяться.
Рэкингхэм притворился, что поверил словам капитана. Он сказал:
— Ну что ж, сдается мне, придется одному сходить на берег. Вы были очень внимательны и заботливы ко мне, капитан, хоть и оказался я на корабле под вашим командованием против своей воли, должен признать. В будущем с удовольствием встречусь с вами, когда война не будет больше разделять нас.
— И я тоже, — вежливо ответил Хэмптон. — Ваше общество доставило мне большое удовольствие, и я признателен вам за оказанные вами врачебные услуги моему экипажу и лично мне.
Пожилой доктор степенно поклонился и отошел. Хэмптон наблюдал, как он спускается по трапу, и его серые глаза сузились. Он не доверял доктору. Слишком уж подозрительно быстро поверил он в его выдумку и ни единым словом не выразил свой протест или требование поговорить с Кетрин. Он даже не пожелал попрощаться с ней! Достопочтенный доктор явно что-то затевал. Благоразумно будет присмотреть за ним.
— Пелджо! — гаркнул Хэмптон и, когда человек с вечно ухмыляющейся добродушной физиономией обезьяны появился перед ним, сказал:
— Думаю, следует расстроить кой-какие планы Рэкингхэма. Ничего серьезного! Когда он будет выходить из порта, нужно оглушить его слегка по голове и подержать где-нибудь взаперти несколько дней.
— Будет сделано, капитан! У меня в Ливерпуле есть дружок, который как раз подходит для этой работенки.
— Я не сомневаюсь, ты справишься, — сухо сказал Хэмптон, — но запомни, доктору не должно быть причинено никакого вреда!
— Да, капитан!
Мэттью и Кетрин провели вместе довольно неприятный вечер. У Кетрин было отвратительное настроение, и она хранила ледяное молчание, но Хэмптону показалось, что в выражении ее лица появился оттенок самоуверенности и самодовольства, что подтвердило его подозрения: она и доктор что-то замышляли.
