– Мы с леди Грэнби встретим тебя там, – добавил граф.
– Я полагаю, ты один справишься, – сказал Ратбоун, спускаясь следом за другом по лестнице.
– Да.
– Я так и думал, – пробормотал виконт.
Уолтем уже ждал их у двери в западном крыле. Взглянув на Грэнби, он проговорил:
– Мой самый быстрый жеребец оседлан. В это время на дорогах никого нет, так что можешь скакать во весь опор. К тому же луна сегодня довольно яркая. Выезжай сразу на восточную дорогу, так будет быстрее.
– Спасибо. Я позабочусь о том, чтобы коня вернули. – Грэнби пожал другу руку. – Пожалуйста, извинись за меня перед леди Уолтем.
– Не нужно никаких извинений. Просто будь счастлив.
– Постараюсь, – кивнул граф.
Тут Ратбоун вновь заговорил:
– Одного я не могу понять... Почему она решила сбежать? Как все странно... Вчера ты женился, а сегодня уже потерял жену.
Грэнби пожал плечами. Не важно, какова была причина леди Олдершоу, как он предполагал, или что-то другое, сейчас это не имело никакого значения. Кэтрин – его жена. Он любил ее, а она – его, во всяком случае, Грэнби надеялся на это. Ее заставила сбежать гордость, или любовь, или то и другое вместе. И еще можно было все исправить. А потом...
Молча кивнув друзьям, граф направился к конюшне, где его ждал оседланный Чистокровный жеребец. Грэнби уже приготовился выезжать, когда к нему подошел Ратбоун. Улыбаясь, он протянул графу фляжку с виски.
– Это может тебе пригодиться, – сказал виконт. – Береги себя и не сдавайся.
– Не сдамся. Я непременно верну ее.
– Я уверен, что так и будет. Ты всегда своего добиваешься.
Граф промолчал. Он вдруг вспомнил о минувшей ночи, вспомнил о том, как ласкал жену, лежа с ней в постели.
– Будь осторожен, – сказал Ратбоун. – И поцелуй от меня леди Грэнби.
– До или после того, как я высеку ее?
– Думаю, что до. Хороший поцелуй может решить множество проблем.
– Я запомню это, – пробормотал Грэнби. Покинув Бедфорд-Холл, граф пустил коня во весь опор.
Кэтрин смотрела из окна кареты на темные силуэты деревьев, освещенные лунным светом. Но она ничего не чувствовала, она словно окаменела.
И теперь Кэтрин уже не гневалась на мужа, теперь она думала лишь о своем разбитом сердце. Она мечтала о счастье, а что получила взамен?
Увы, она осмелилась полюбить мужчину, осмелилась мечтать, что этот мужчина тоже сможет полюбить. И ее мечта умерла, развеялась из-за одного только поцелуя – поцелуя, который он подарил другой женщине.
Ей было больно думать об этом, но кого она могла винить? Только себя.
Заметил ли уже кто-нибудь ее исчезновение? Кэтрин надеялась, что нет. Ей нужно было выиграть время, чтобы почувствовать себя в безопасности, которую ей могли дать только Стоунбридж и ее отец.
Она опять действовала по первому импульсу, но был ли у нее выбор? Остаться в Бедфорд-Холле, притвориться, что ничего не видела, позволить Грэнби лечь с ней в постель, отдать ему свое тело – это было бы слишком унизительно, Кэтрин не могла бы такое перенести. Если бы она для него хоть что-то значила, он не стал бы целоваться с другой женщиной.
Кем она являлась для него?
Этот вопрос мучил ее не одну неделю, но ответить на него мог только ее муж. Он женился на ней, хотя в этом не было необходимости, и его настойчивость пробудила в ее душе надежду. А теперь эта надежда умерла.
Лес начал редеть, когда карета приблизилась к повороту, после которого начиналась оживленная дорога, ведущая на восток. Кэтрин попыталась найти что-то красивое в этой ночи, попыталась успокоиться, глядя на лунный свет, заливавший дорогу. Но она видела перед собой мужа. Видела его рядом с любовницей.
По ее щеке скатилась слеза и упала на колено, закрытое синим платьем, которое она в спешке вынула из гардеробной. На плечи Кэтрин набросила легкий плащ, потому что ночи уже были прохладные. Кэтрин утерла слезы, не позволяя себе разрыдаться. Она знала, что если не сдержит слезы, то потом не сможет остановиться.
Карета замедлила ход, и упряжь заскрипела, когда экипаж сделал поворот.
Внезапно карета остановилась, и Кэтрин, приоткрыв дверцу, громко прокричала:
– Что случилось?! Почему мы остановились?!
Кучер не ответил, и Кэтрин, настежь открыв дверцу, выбралась из экипажа.
Кучер повернулся к ней и пробормотал:
– Спрячьтесь, миледи. Похоже, там разбойник.
Кэтрин невольно рассмеялась:
– Разбойник в таком месте?..
Она стала всматриваться во тьму, но ей удалось разглядеть лишь смутные очертания всадника. Тут всадник подъехал ближе, и сердце Кэтрин подпрыгнуло в груди.
– Грэнби! – прошептала она.
– Эй, слезай! – закричал граф, обращаясь к кучеру. – Лорд Уолтем одолжил мне этого коня. Отличный жеребец. Мне нужно, чтобы ты вернул его в Бедфорд-Холл.
– Да, милорд, – пробормотал кучер.
– Нет! – закричала Кэтрин, глядя на возницу. – Оставайся на месте! Эта карета едет в Уинчком!
Кучер понимал, что лучше не спорить с лордом Грэнби, поэтому предпочел проигнорировать приказ его жены. Спустившись на землю, он подошел к графу, все еще сидевшему в седле.
Тут Грэнби спешился и передал кучеру поводья: – Он очень быстро скакал, так что теперь не торопись. Пусть конь отдохнет.
– Да, милорд.
Кэтрин не знала, что собирался делать Грэнби, но понимала, что муж не позволит ей вернуться в Стоунбридж. Хотя Грэнби старался сдерживаться, она знала, что он в ярости. Да, конечно же, он злился на нее.
«Что ж, тем лучше», – решила Кэтрин. Ей следовало просто сказать ему все необходимые слова и покончить с этим раз и навсегда. После того, как муж узнает, что она о нем думает, он с радостью освободится от нее.
Как только кучер покинул их – с точки зрения Кэтрин, слишком уж поспешно, – она приготовилась защищаться.
– Садись в экипаж, – приказал Грэнби. Он пристально смотрел ей в глаза.
Кэтрин вскинула подбородок и с вызовом в голосе проговорила:
– Я не вернусь к тебе. Я еду домой.
– Очень хорошо. В таком случае я прослежу, чтобы ты доехала туда без происшествий. – Граф держал дверь кареты открытой.
Кэтрин колебалась. Она видела, что ее муж злится. Но почему-то он не повышал голоса; на лице же его словно застыла маска, очевидно, он скрывал свои чувства. Но какие именно? Конечно же, никаких нежных чувств к ней Грэнби не испытывал, иначе не стал бы целоваться с бывшей любовницей. Вероятно, он преследовал ее только потому, что была задета его гордость.
Грэнби заметил смятение на лице жены и мысленно улыбнулся. Кэтрин не помешает немного поволноваться. Он не стал ее наказывать прямо сейчас лишь потому, что, к счастью, с ней ничего не случилось. И его радость оказалась ее спасением на некоторое время.
