Наступил январь, и Рэйчел начала подумывать о возвращении домой. Как ни приятна была жизнь среди индейцев, нельзя было оставаться с ними бесконечно. Близилось время, когда ее отец и Клер должны были вернуться из Сент-Луиса. К чему было заставлять их волноваться попусту? Но дело было не только в этом. Она начала скучать по привычным удобствам – горячей ванне, чистому постельному белью и мягким пуховым подушкам. Ей хотелось иметь на завтрак свежее молоко, сыр и хлеб. Хотелось надеть красивое платье и отправиться в нем по городским магазинам, хотелось купить новую шляпку, навестить Кэрол-Энн, пойти в церковь, почитать Библию… Столько всего хотелось! Раньше она не задумывалась над тем, что всего этого может не быть, и даже не помышляла, что ей так будет недоставать привычного комфорта. Итак, настала пора вернуться домой. Позже, той же ночью, когда они остались в хижине вдвоем, она сказала об этом Тайри.
– Домой! – сказал Тайри, пристально вглядываясь в горящие уголья. – Для меня это и есть дом. Я никогда и не представлял раньше, что мне так этого не хватало.
Он бросил на Рэйчел взгляд искоса и прочел ужас в ее глазах.
– Не волнуйся, – сказал он, криво усмехнувшись. – Я отвезу тебя обратно в Йеллоу-Крик. – Голос его стал жестким, а лицо мрачным. – У меня все равно есть одно незаконченное дельце к одной сучке с черным сердцем.
– Аннабелла… – выдохнула Рэйчел, даже не сознавая, что произнесла это имя вслух.
– Да, – решительно подтвердил Тайри. – Аннабелла.
– Тайри, я думала, что мы, что ты и я… я хочу сказать, – она беспомощно смотрела на него. Он ни слова не говорил о любви к ней, не упоминал о браке. А теперь вдруг она не смогла себя заставить заговорить об этом.
– Ты понимаешь, о чем я?
– Поговорим об этом позже. А сейчас нам лучше немного поспать. Рано утром мы уезжаем.
Они покинули индейский лагерь на следующее утро. Теперь возвращение домой потеряло для Рэйчел большую часть своей прелести. Тайри говорил об индейском лагере как о своем доме. Намерен ли он вернуться к апачам, после того как благополучно доставит ее в Йеллоу-Крик, в дом ее отца? Она не могла вынести мысли о том, что снова потеряет его, а храбрости спросить напрямик у нее не хватало. Если он собирался ее покинуть, она не хотела знать об этом. Пока еще не хотела.
Пока они ехали по прерии, они говорили на разные темы, но все это были разговоры не о том, что ее волновало. Рэйчел рассказывала ему о своем отце и Клер и о том, что Аннабелла сожгла их ранчо, о том, как скот Уэлшей свободно пасется на их земле. Она говорила об открывшемся магазине, о том, что в городе поселилось пять новых семей. Но она не задала вопроса о жизни Тайри на руднике, а он не счел нужным просветить ее на этот счет. Теперь между ними возникла какая-то неловкость, и она читала в его глазах новую, еще большую горечь. Было что-то такое, что она чувствовала, но для чего не могла найти слова. Иногда, когда он думал, что она на него не смотрит, она ловила намек на это в глубине его глаз. Рэйчел за ним наблюдала. Несколько дней она терялась в догадках, но однажды вечером, когда они сидели у костра и Тайри не отрываясь глядел на пламя, Рэйчел вдруг поняла, что им движет. Он сейчас думал только об одном: о мести Аннабелле Уэлш.
И, несмотря на жар костра, Рэйчел внезапно обдало холодом. Да, с Логаном Тайри шутить было опасно! К собственному удивлению, Рэйчел охватила жалость к Аннабелле.
Чтобы добраться до Йеллоу-Крик, потребовалось десять дней, и Рэйчел вздохнула с облегчением, когда они наконец въехали во двор дома Клер и можно было слезть с лошади. Это место, она знала, никогда не станет ее настоящим домом, как было их ранчо, но сейчас и этот домик показался ей королевским дворцом. Она улыбнулась подошедшему сзади Тайри, и он взял у нее поводья.
– Я позабочусь о лошадях, – сказал он. Рэйчел кивнула.
– А я пока поставлю кофе на огонь, – заметила Рэйчел и заторопилась в дом, чтобы скрыть свою радость: Тайри не уехал!
Жилище Клер было невелико, но по сравнению с хижиной, которую они занимали в лагере апачей, оно казалось огромным. Рэйчел сновала по кухне, занятая домашними делами, но все время думала о Тайри и все время желала Тайри.
Когда он вошел и закрыл за собой дверь, Рэйчел почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь предвкушения.
– Хочешь вымыться? – спросила Рэйчел. – Там, на террасе, есть ванна. Вода нагреется за несколько минут.
– Звучит заманчиво. – Он выдвинул стул и поставил ногу на сиденье.
Рэйчел налила ему чашку кофе, ощущая на себе взгляд желтых глаз, которые следили за каждым ее движением. Она наполнила водой несколько больших котлов и поставила их на огонь греться.
– Как Уэсли? – спросил Тайри после затянувшегося молчания.
– Прекрасно, – ответила Рэйчел хмурясь. – А в чем дело?
Тайри пожал плечами.
– Да просто любопытно узнать. Он все еще околачивается возле тебя?
– Не так, как прежде.
– Все еще хочет жениться на тебе?
Рэйчел почувствовала, как всю ее обдало холодом.
– Да, хочет.
Тайри кивнул. Глаза его были задумчивыми.
– Тайри…
– Вода нагрелась? Да.
Он встал, внес в кухню ванну и опрокинул в нее воду из дымящихся котлов. Потом круто обернулся к ней, чуть подняв густую бровь.
– Будешь наблюдать? – спросил он. – Или присоединишься?
– Ни то, ни другое, – ответила Рэйчел, ощущая румянец смущения, проступивший на ее щеках. – Я подожду в гостиной.
Она тотчас же вышла из кухни, щеки ее горели. Когда они жили среди апачей, они были так близки! Они болтали, смеялись и все делали вместе, чего у нее ни с кем и никогда не бывало прежде. Почему Тайри и словом не обмолвился о свадьбе? Что подумает ее отец, когда вернется и обнаружит в доме Тайри? Что она скажет Клинту? Хотя она и твердила Уэсли о том, что не выйдет на него замуж никогда, он, конечно же, считал, что это вопрос времени и что рано или поздно она передумает. Что ей делать, если утром Тайри покинет ее? И что будет с Аннабеллой?
Ее мысли были прерваны внезапно: она услышала, как Тайри вылезает из ванны. Представив, что он стоит там совсем обнаженный, она почувствовала, что по жилам ее побежал огонь, и прежде чем она успела понять, что делает, Рэйчел рванулась вперед, открыла дверь на кухню и оказалась в его объятиях.
Не говоря ни слова, Тайри поднял ее и понес через гостиную и холл в спальню. Он прижался губами к ее губам, и Рэйчел льнула к нему, ощущая всем телом его влажную кожу, а его руки тем временем проворно расстегивали пуговицы на ее рубашке. А потом они лежали рядом в постели, и тела их были тесно прижаты к друг другу.
В ту ночь Рэйчел вложила в ласки всю свою нежность, всю душу, ей хотелось, чтобы Тайри понял, что он любим и что теперь он никогда не будет одинок.
Позже он уснул в ее объятиях, крепко прижимая ее к себе, будто решил никогда не отпускать. Рэйчел вглядывалась в его лицо, в котором любила все: каждую черту, каждый изгиб, каждую морщинку. И тогда вдруг из глаз ее потоком хлынули слезы и покатились по щекам, и она долго молча плакала до тех пор, пока не заснула.
Проснулась она в одиночестве.
Когда Тайри выезжал из Йеллоу-Крик, мысли его были полны Рэйчел. Черт возьми, что за женщина! Яркая, умная, красивая, полная огня, сильная духом. Да уж, чтобы отправиться к апачам, скакать с ними в Мексику, чтобы вызволять его из рудника, требовалось немало мужества. Иногда он плохо обращался с ней, но она продолжала его любить. Даже Ред Лиф не любила его такой всепоглощающей и всепрощающей любовью.
Он вспоминал, как Рэйчел выхаживала его, когда он сбежал из Юмы, вспоминал, как она стояла у изножья его кровати и ее ярко-синие глаза метали молнии. Это было, когда она запретила ему вставать с постели. А потом она лежала на земле в окружении апачей в каньоне Сансет, и в глазах ее сверкнула надежда, когда она увидела его. А как она испугалась, увидев его после того, как люди Аннабеллы избили его и искалечили его руку, которой он так ловко умел стрелять. Он видел боль в ее глазах, когда нарушил обещание жениться на ней, а вместо этого нанялся работать к Аннабелле. Не было на свете другой женщины, которая лила бы из-за него слезы.
Рэйчел. Она была слишком хороша, для того чтобы существовать в действительности. Когда же он полюбил ее? Когда случилось, что она перестала быть для него только теплым и желанным телом и стала личностью? Когда его стало волновать, что она о нем думает?
Но сейчас не время думать о Рэйчел. Он направил свою лошадь вброд через узкую извилистую речушку, по которой проходила граница ранчо Уэлшей. Тайри напрягал зрение и слух, пока его индейский конек шел по погруженной в сон земле. Вот угрожающе замычала корова, когда он проезжал слишком близко от ее теленка, но больше его ничто не потревожило на всем пути – ни зверь, ни человек. И наконец он добрался до склада Уэлшей – Аннабелла всегда старалась на всякий случай иметь на ранчо избыток всего – и еды, и одежды, и оружия, а Тайри нуждался во всем, начиная от сапог и кончая шляпой.
