Рядом послышалось негромкое покашливание, и Дани перевела взгляд на спутницу Маркуса, явно его сестру, Каролину. Они были очень похожи. Высокая и стройная, Каро была в модном бледно-персиковом платье; ее элегантно уложенные светлые волосы обрамляли лицо, а одна длинная прядь свешивалась через плечо. Дани никогда не видела таких длинных волос.
Светло-зеленый взгляд Каролины метался между ними. Наконец, взглянув на брата, Каро сказала:
– Маркус, представь нас, пожалуйста.
Какое-то время он переминался с ноги на ногу, глядя куда-то в сторону. Наконец пробормотал:
– Леди Каролина Брэдли, позвольте представить мисс Даниэлу Стаффорд, дочь барона Сайтона.
Дани сделала реверанс.
– Приятно познакомиться.
– Взаимно. Откуда вы знаете моего бестолкового брата?
Дани вопросительно взглянула на Маркуса, затем, решив быть краткой, ответила:
– Мы недавно встретились во время поездки за город.
– О, вот как?.. – протянула девушка. Потом вдруг спросила: – Так вы из этого заведения… из агентства «Гретна-Грин»?
Маркиз что-то проворчал себе под нос, по-прежнему глядя в сторону. А Каролина вдруг объявила:
– Я лучше пойду.
Дани кивнула, не отводя взгляда от Маркуса. Он что, собирался весь вечер молчать? Что ж, если так, то и она не скажет больше ни слова.
Наконец он со вздохом пробормотал:
– Чего ты хочешь, Дани?
Она скрестила на груди руки.
– Почему ты со мной не связался? Я жду целую неделю. Если бы отец не сказал мне, что тебя выпустили, я бы до сих пор паниковала, пытаясь придумать, как тебя освободить.
– Я… не знаю. – Маркус пожал плечами.
Дани стиснула зубы. Неужели он все еще злился из-за того, что она его обманула? Но он должен был понять, почему она это сделала.
– Не знаешь? Что ж, прекрасно, – кивнула Дани. – Ты получил мой подарок?
Он усмехнулся и, опершись на перила, проговорил:
– Ты имеешь в виду тот документ, что ты мне послала?
– Значит, ты его получил, не так ли? Но деньги так и не были переведены. Почему ты ими не воспользовался?
Лицо маркиза потемнело, и Дани поняла, что задела его гордость. Она этого и боялась, когда посылала документ, но все же надеялась, что он ее поймет – ведь она хотела помочь им с Каро.
– Мне казалось, Маркус, что это единственное решение. Во всяком случае, я ничего больше не смогла придумать.
Маркус с силой сжал кулаки, так что костяшки пальцев побелели.
– Ты действительно думаешь, что я возьму твою милостыню? Да еще в таком размере!.. Ты что, опустошила все свои счета?
– Только со стороны матери.
Зеленые глаза широко распахнулись в полутьме – было очевидно, что Маркус ужасно удивился.
– Ты и правда столько стоишь, Дани?
Она пожала плечами.
– Не знаю, как ответить. Со стороны отца у меня денег намного больше.
– Но это же… просто неприлично.
– Согласна. – Дани закусила губу; она пыталась сосредоточиться, чтобы сказать именно то, что следовало – надо было заставить Маркуса принять ее помощь – пусть даже после этого он никогда больше не захочет ее видеть. – Пойми, ты должен взять эти деньги ради Каро. А может, возмешь в качестве долга?
Маркиз не ответил. И его лицо словно окаменело.
– Что ж, если ты не можешь принять деньги от меня, то думай о них как о ссуде от моего отца, – продолжала Дани. – Он составит документ с условиями выплаты. Для Каро, не для тебя. Это будет приемлемо?
Маркиз по-прежнему молчал. И теперь повернулся к ней спиной. Проклятье, почему он на нее не смотрит?!
– Ты сказал, что не хочешь, чтобы имя Каролины вываляли в грязи. И еще ты говорил, что от последствий расторжения помолвки пострадают твои арендаторы, не так ли? – Сделав глубокий вдох, Дани вновь заговорила: – Но ясно же: чтобы найти другую богатую невесту, потребуется время, которого у тебя, возможно, нет. Ведь жених Каролины может вернуться со дня на день.
Глядя себе под ноги, Дани спрятала подступившие к глазам слезы. Ей была ненавистна мысль о том, что Маркус будет с другой женщиной, которую, возможно, полюбит. Но она желала ему счастья, поэтому… Пусть даже он никогда больше с ней не заговорит, – но только возьмет деньги. Хотя ее сердце будет разбито.
– Маркус, пожалуйста, возьми их. На тех условиях, на каких пожелаешь.
– Ты, кажется, жаждешь меня женить, – прошептал он, обернувшись. – Мечтаешь от меня избавиться?
Дани фыркнула, смахнув бегавшие по щекам ручейки слез.
– Конечно, нет! Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.
В глазах Маркуса что-то промелькнуло, но он тут же снова отвернулся.
– Маркус, ты должен знать, что я не помолвлена, – добавила Дани.
– Да, я знаю. Твой отец сказал об этом, когда меня освободили.
Дани почувствовала, как разрывается ее сердце – последний лучик надежды погас. А она так хотела, чтобы у них с Маркусом все было как раньше – со смехом и непринужденными улыбками. Со страстью и любовью. И она хотела убедить его в том, что они могли все это вернуть.
– Черт возьми, Маркус! Почему ты на меня не смотришь?!
Воцарилось тягостное молчание, и Дани со вздохом уставилась на свои туфельки. А потом вдруг ее обдало горячим дыханием Маркуса. Вскинув голову, она увидела его прямо перед собой. И он смотрел на нее, нависал над ней. Его лицо казалось бесчувственным, но в глазах были боль и желание.
– Потому что если я увижу, какая ты красивая в этом платье, то не смогу сказать то, что должен сказать, понимаешь, Дани?
Она затаила дыхание, а он словно неосознанно поднес руку к ее щеке. Сердце ее радостно подпрыгнуло, но рука тут же опустилась, так до нее и не дотронувшись.
– Я тебя не заслуживаю, Дани. Твой отец хочет, чтобы я доказал, что стою тебя. Но мы с тобой оба знаем, что не стою. И он тоже это знает. Ты как солнце, а я – всего лишь месяц, недостойный даже отражать твой свет. Ты заслуживаешь такого, как Хемзуэрт. У него нет прошлого. Его ничто не мучает. Он хороший человек и может дать тебе все, чего ты захочешь. И он сможет помочь твоему отцу в парламенте.
Маркус тяжело вздохнул, и его глаза впервые за этот вечер потеплели. Он окинул Дани взглядом, потом вновь заговорил:
– Я рад, что еще раз тебя увидел. Рад, что ты надела мой подарок. – Он улыбнулся ей ласково и грустно. И тут же добавил: – Я люблю тебя, малышка.
В следующее мгновение, резко развернувшись, маркиз покинул балкон и почти сразу же затерялся среди пар, танцевавших на черно-белом «шахматном» полу. Время от времени люди расступались перед ним и смотрели ему вслед со страхом и удивлением.
