Стук в дверь вернул женщину к действительности. Графиня никого не хотела видеть, и приготовилась отчитать непрошенного визитера, но дверь открылась, и на пороге появился Коста, одетый в синюю казачью форму. Он молча подошел к графине и положил на туалетный столик широкое золотое кольцо с гербом князей Печерских.
— Все? — прошептала Саломея, глядя на любовника.
Тот молча кивнул, не доверяя стенам, у которых есть уши. Саломея не собиралась ни о чем расспрашивать абрека — в конце концов, это была его работа, в своем лесу среди гор Кавказа он делал то же самое, только золото забирал себе, а теперь он отдал добычу ей. Вспомнив о золоте, Саломея посмотрела в сумрачное лицо своего любовника. Можно было попытаться снова вытянуть из него деньги, да и то удовольствие, которое она получила в последний раз, было упоительным. Только воспоминание о стоящем на коленях Косте обдало ее жаркой волной. И Саломея решилась.
— Пойдем к тебе, мальчик дома, не хочу, чтобы он тебя застал в моей спальне, — потребовала она, — иди вперед, я за тобой.
Коста вышел, а она накинула на плечи большую цветастую шаль, привезенную, как уверяла модистка, содравшая за нее пятьсот рублей, прямиком из Индии, и пошла следом. Во флигеле было полутемно, а Коста стоял около стола, ожидая ее.
— Ну что, хочешь еще раз купить графиню? — надменно подняв бровь, осведомилась Саломея.
— Хочу, — кратко ответил абрек.
Эта властная женщина опять сделала его своим рабом, но ему это безумно нравилось. То, что все кругом всегда боялись беспощадного Косту, а она попирала его своими белоснежными изящными ногами, возбуждало стареющего мужчину, как ничто другое. И сейчас он вновь готов был насыпать этой гордячке полный подол золота, чтобы овладеть ею со всем пылом молодой страсти, как в прошлый раз.
— Посмотрим, на что ты горазд, — заявила Саломея и, сняв с плеч шаль, бросила ее на пол.
Она скинула голубые туфли, одетые, как видно, к новому платью, и стала на середину шали, широко расставив ноги.
— Кидай золото на шаль, за каждую горсть я буду приподнимать юбку, — велела она.
Коста молча запрыгнул на стол, откинул крышку люка в потолке и снял тот же сундук, что и в прошлый раз. Он открыл крышку и взял горсть монет. Посмотрев в лицо Саломеи, мужчина безошибочно определил, что она уже возбуждена их поединком, это подстегнуло и его. Абрек молча бросил горсть монет на шаль между широко расставленными ногами любовницы. Та приподняла юбку на ладонь от пола и замерла, выжидающе глядя на Косту. Он захватил еще горсть монет из сундука, бросил к ногам женщины и увидел, что голубой атлас платья поднялся еще на ладонь. Коста уже горел, обжигаемый желанием, но Саломея, насмешливо глядя на любовника, молча стояла с чуть приподнятой юбкой, обнажив только щиколотки, обтянутые белыми шелковыми чулками.
— Кидай золото, если хочешь увидеть, а тем более попробовать остальное, — фыркнула она. — Разбойник с большой дороги должен хорошенько заплатить за право поласкать графиню.
Коста уже без счета зачерпывал и кидал золотые червонцы к ногам этой роскошной женщины, а она обнажила колени и поднимала юбку все выше и выше. Белая кожа над краем шелковых чулок, схваченных кружевными голубыми подвязками, представшая его взгляду, лишила абрека последнего самообладания. Он рухнул на колени среди рассыпавшихся золотых монет и припал губами к гладким бедрам. Ни с чем не сравнимый острый запах женщины лишал разума, желание стало таким острым, что он застонал.
— Я разрешаю тебе касаться меня там, — капризно произнесла Саломея, — ласкай меня, абрек.
Коста начал целовать лоно своей владычицы, стараясь доставить женщине такое же острое наслаждение, какое испытывал сейчас сам.
— Так хорошо? — спрашивал он.
Саломея капризничала, требуя от него все новых ласк. Наконец, она задрожала в предвкушении самого острого наслаждения и, содрогнувшись, зарычала низким рыком удовлетворенной львицы. А Коста, поднявшись с колен, подхватил свою хозяйку и, положив, как и в прошлый раз, на край стола, вошел в ее горячее тело. Он вонзался в теплые глубины и снова чувствовал себя молодым и сильным, пока, наконец, не догнал содрогающуюся в экстазе женщину и, закричав так же, как она, рухнул на белую грудь Саломеи.
Он еще тяжело дышал, положив голову на плечо своей красавицы, а Саломея уже думала, сколько же денег она заработала на этот раз. Эта была самая замечательная игра, в которую она играла в своей жизни. Поняв, что Коста приходит в себя, она пошевелилась под ним, давая понять, что тому нужно встать. Абрек послушно поднялся и с обожанием уставился на свою повелительницу.
— Мальчик дома, вдруг он начнет меня искать, завяжи шаль в узел, да я пойду, — распорядилась графиня.
— Хорошо, как скажешь, — согласился мужчина и, став на колени, начал сгребать рассыпавшееся золото в одну кучу.
Саломея бросила взгляд на сундук, стоящий на столе, денег там было не меньше трети.
«Это заберу в следующий раз, — подумала она и развеселилась. — Что, интересно, Коста будет делать, когда у него закончатся деньги? Придется ему опять ехать в лес и разбойничать. Я ничего бесплатно для него делать не буду».
Она заулыбалась своим мыслям, а Коста, собравший деньги, решил, что ее улыбка предназначена ему. Глядя на это гордое лицо, ставшее от нежной улыбки таким прекрасным и родным, Коста, наконец, понял, что он любит эту красавицу, хотя абрекам и не положено связывать себя узами с женщинами. Но теперь было ясно, что он свою клятву не сдержал, и от Саломеи отказаться не в силах.
— Вот, бери, — сказал он, протягивая женщине тяжелый узел. — Ты донесешь его сама, или тебе помочь?
— Донесу, своя ноша не тянет, — пошутила Саломея и, взяв концы шали в руки, отправилась к выходу из флигеля.
Коста подошел к окну и, пока она не скрылась за дверью большого дома, смотрел на плавно двигающиеся под голубым атласом бедра и гордую черноволосую голову. Потом он лег на кровать и закрыл глаза. Абрек был счастлив, как никогда в жизни.
Саломея прошла в свою спальню и бросила тяжелый узел на пол около туалетного столика. Она предвкушала, как сейчас опять расставит золотые монеты в столбики, потом выровняет их, и только тогда начнет считать. Это наслаждение было не меньшим, чем то, что она сейчас испытала во флигеле. Не следовало спешить, надо было растянуть удовольствие. Женщина развязала концы шали и, аккуратно переложив монеты на полированную столешницу из карельской березы, начала складывать столбики по десять червонцев в каждой. Потом она сдвигала столбики в ряды по десять штук и, выстроив золотую крепость, наконец, начала считать деньги. Их оказалось чуть меньше семидесяти тысяч. Пожалев, что до семидесяти тысяч не хватает около трехсот рублей, графиня вспомнила о кольце Печерских. Достав печатку из ящика, куда смахнула ее, уходя за Костой, женщина положила кольцо поверх первого столбика монет.
