– Что? – Мэри повернулась к нему лицом.
Алекс направился к ней, и она определила, что он прихрамывал. Но Мэри взяла себя в руки, отказываясь размышлять о том, что с ним случилось, или расспрашивать его. Она не собирается тревожиться о нем! Ни за что на свете!
Алекс вновь взглянул на нее, но он был так взволнован, что не мог начать разговор, а она не собиралась помочь ему. Он принес ей столько горя, что у нее не осталось сочувствия и она не могла проявить простую вежливость.
Он начал ласкать ее щеку, поразив ее этим жестом. Рука Алекса дрожала, словно от слабости, и она отшатнулась.
– Извини, – попросил он. – Ты можешь простить меня?
– Ты… ты извиняешься? – Это было последнее, чего Мэри могла ожидать.
– Я так отвратительно относился к тебе.
– Это да. Ты вел себя по-свински.
Мэри не хотела его раскаяния, не могла выносить его извинений. Если он испытывал угрызения совести, как она могла продолжать сердиться?
– Ты всегда была добра ко мне, – сказал он, – мирилась со всеми моими недостатками, а я использовал тебя. Я использовал свое преимущество перед тобой.
– Да, это так.
– Мне бы хотелось вернуться во времени назад и все изменить. Меня следовало бы высечь за то, как я обращался с тобой.
Мэри была смущена и не представляла, что ответить. Много раз она позволяла себе фантазировать, какой будет их встреча, но ни в одном из сценариев, которые она сочиняла, – большинство из них кончались фиаско! – он не был таким сокрушающимся и кающимся.
Алекс молил о прощении? Отлично, он получит его.
– Я прощаю тебя, – резко ответила она. – Теперь уходи и оставь меня в покое.
Алекс покачнулся, словно лишился сил и мог вот-вот упасть, и, не думая, она бросилась вперед и обняла его, приняв его вес на свои хрупкие плечи. Ей пришло в голову, что они снова вернулись к прежним отношениям. Она олицетворяла силу и стабильность, и во время их короткой связи он опирался на ее постоянство.
– В чем дело? – воскликнула молодая женщина. – С тобой все в порядке?
– Можно я сяду? – спросил он. – Путешествие было довольно утомительным, и я не очень хорошо себя чувствую.
– Конечно, конечно, – успокоила она своего возлюбленного, озадаченная больше, чем когда-либо, тем, чего она хочет. Когда она повела его к дому и в прихожую, усадила на кушетку и подставила под ноги табуретку, казалось естественным, что она ухаживала за ним, снова ухаживала.
Она села рядом, и он пробормотал:
– Я не мог прийти за тобой… Я очень хотел, но…
Он говорил об их безумном плане побега в Шотландию, а она не могла обсуждать его. Ей было слишком стыдно.
– Давай не будем больше говорить об этом.
– Я должен все объяснить, – настаивал он. – Когда я не приехал за тобой, что ты должна была подумать? Мне безумно хотелось узнать.
Она не собиралась лгать или облегчить ему признание.
– Я думала, что заблуждалась, что мужчина, подобный тебе, никогда не женится на такой женщине, как я. Я была дурой, подумав, что все может быть по-другому.
– Мужчина, подобный мне… – пробормотал он и усмехнулся. – Словно я какой-то высокомерный и надменный аристократишка! Ты понимаешь, что я действительно за человек, Мэри?
– Да.
– Нет, ты не имеешь ни, малейшего представления. Именно поэтому я и дорожил твоим обществом. Ты видела во мне кого-то, кто не существовал в действительности. – Алекс вздохнул. – Я – пьяница, Мэри. Отвратительный, жалкий пьяница. Я пошел на войну и получил отвратительный шрам на лице, тогда как многие мои коллеги погибли или потеряли руки и ноги, и с тех пор я проявлял малодушие, не в состоянии приспособиться к окружавшему меня миру.
– Твои привычки были отвратительными. – Алекс устало усмехнулся:
– Ты все такая же добрая, но если бы ты вышвырнула меня на улицу, это было бы именно то, чего я заслуживаю.
– Я никогда не могла бы выгнать тебя, – жалобно призналась она.
– Хочешь услышать, где я был и что делал, когда мы должны были сбежать?
– Нет! – Какими бы деталями он ни собирался поделиться с ней, она была не в состоянии выслушать их.
– Меня обманули, – начал он, несмотря на ее просьбу воздержаться от рассказа. – Я играл, и, когда напился до чертиков, меня оскорбила и ограбила банда головорезов. Тогда, когда мы должны были ехать с тобой в Шотландию, я умирал в каком-то преступном логове, после того как меня ударили ножом в грудь и я едва мог дышать…
– Ударили ножом!
– …и если бы Майкл не приехал за мной, не могу сказать, чем бы все это окончилось.
– О, Алекс… – Что она должна сказать? Мэри не могла решить, поэтому сдержала готовые вырваться слова.
– Я бросил пить, Мэри. Я поклялся Майклу и теперь клянусь тебе, что больше не выпью ни капли.
– Отлично. Вино убивало тебя.
– Я также больше не играю. С этим покончено.
– Я так рада.
– Я намерен открыть новую страницу. Я хочу показать тебе, что могу стать человеком, каким ты меня представляла.
– Тебе не нужно очень стараться, – снизошла Мэри. – Я была убеждена, что за твоей разгульной внешностью скрывается джентльмен.
– Хотя бы в один из моих пьяных загулов я говорил, что люблю тебя?
– Нет. – Однажды у Алекса вырвалось что-то в этом роде, но она не поверила ему, и в момент этой их поздней встречи не была уверена, что готова услышать нечто подобное.
– Тогда я скажу тебе сейчас: я люблю тебя, Мэри Барнетт Ливингстон. Ты выйдешь за меня замуж?
– Что? Ты сошел с ума?
Озадаченная неожиданным объяснением, она вскочила с кушетки и пересекла комнату, чтобы остановиться у окна. Он так часто лгал ей. Это что, еще одна ложь? Или – на этот раз – он трезв и говорит правду?
Как она могла быть уверена? Он проделал долгий путь из Лондона. Зачем было тратить так много времени и усилий, чтобы сочинить еще одну неправду?
Алекс поднялся и подошел к ней сзади. Он прижался к ее спине и заключил ее в объятия.
– Я тосковал по тебе, Мэри. Так сильно тосковал. Ты нужна мне. Без тебя я лишь наполовину человек.
– Не говори мне этого.
– Почему?
– Потому что я сомневаюсь в твоей искренности. – Он целовал ее волосы, шею.
– Принимая во внимание то, как я относился к тебе, это логический и обоснованный вывод. – Он повернул Мэри лицом к себе, полез в карман куртки и поразил, надев ей на палец кольцо.
Она провела по нему пальчиком, ощупав множество камней. Это, должно быть, была бесценная семейная драгоценность, и, несомненно, слишком роскошная и экстравагантная для такой скромной персоны, какой она себя считала.
Заметив ее оцепенение, Алекс сообщил:
– Это кольцо было любимым украшением моей матери. – Он провел ее пальчиком по драгоценным камням. – Это золотой ободок, в середине – сапфир, окруженный маленькими бриллиантами. Его мне дал Майкл, поэтому я могу подарить его тебе. – Он не дал ей заговорить, опустившись на колени. – Ты выйдешь за меня?
