Но ему не удалось узнать, куда девушка следовала. Не на встречу ли с П. Энтонисом? Он подозревал, что да, хотя она утверждала, что идет к Пенелопе и очень торопится. Гаррис так и не сумел выведать у нее ничего другого, как ни старался Единственное, что удалось ему выудить из мисс Брэдли за время короткой прогулки, было то, что она его не переваривает и предана Пенелопе. Как ни странно, но одно и другое он отнес на счет ее добродетелей.
Однако ему надо было срочно найти этого П. Энтониса. Он по-прежнему не знал о местонахождении профессора Олдема и состоянии, в котором его оставили захватчики. Несмотря на потраченное время и усилия, Гаррис, как и раньше, располагал минимумом информации.
Может, выяснил бы больше, если бы пошел за Фереллом. Хоть в это трудно было поверить, но его тихий кузен наверняка имел к этому какое-то отношение. И это давало Гаррису преимущество. Феррел никогда не умел хранить секреты. Гаррису хоть и не удалось ничего выудить у мисс Растмур и ее двуличной подруги, с Феррелом он все же рассчитывал на удачу.
Оставалось лишь найти молодого идиота.
Сделать это оказалось проще, чем он ожидал. Стоило направиться к дому Маркленда, как он тотчас их обнаружил, обоих молодых людей, встретившихся на улице. Они о чем-то тихо переговаривались. В какой-то момент Маркленд выразил несогласие с тем, что говорил ему Феррел.
Гаррис очень хотел подойти ближе, но если бы они его заметили, то вряд ли продолжили бы разговор. Ничего другого не оставалось, как следовать за ними на безопасном расстоянии. Молодые господа, беседуя, направлялись в парк. Там, найдя укромное место, они продолжили разговор.
Гаррис был вне себя от радости, когда молодые люди выбрали для разговора место у низкой кирпичной стены, создававшей впечатление уединенности. С другой стороны, эта же стена служила Гаррису удобным прикрытием для подслушивания. Небо над ним сегодня все же смилостивилось.
— Ты уверен, что сейчас самое лучшее время для этого? — спросил Маркленд.
— Мы уже давно должны были это сделать, — ответил Феррел. — Я не стану больше ждать. Все нужно сделать сегодня ночью.
Гаррис навострил уши. Сегодня ночью? Что могли они планировать сделать сегодня ночью? Затаив дыхание, он напряг слух и приблизился к ним еще, насколько позволяла низкая изгородь.
— Но ты понимаешь, во что себя втравливаешь? — справился Маркленд.
— Конечно, понимаю! Я планировал это почти целый год. Я считал тебя своим другом, думал, что могу на тебя рассчитывать.
— Мы говорим о твоей жизни, — продолжил Маркленд. — Нельзя вот так импульсивно бросаться в…
— Ш-ш! Никто не должен об этом знать.
Значит, Феррел собирался во что-то ввязаться? Может, Гаррис все же его недооценивал?
— Сегодня ночью, когда все будут спать. Я заранее приготовлю карету. От тебя только требуется встретиться с человеком на корабле. Заплатить ему за труды, и, клянусь, я тебе возмещу.
Заплатить человеку на корабле? Они собирались вывезти что-то за границу. Гаррис ясно представлял себе что: украденные египетские сокровища.
— Не могу поверить, что согласился помочь тебе в этом, — заметил Маркленд с тяжелым вздохом.
— Но мне больше не к кому обратиться, — произнес Феррел.
— Да, я знаю. Это все с благородной целью и все такое. Все же, повторяю, не нужно забывать о Честертоне.
— О моем кузене? Проклятие, я о нем и не забываю. Это из-за него нужно сделать все сейчас. Он и так уже причастен. И ты знаешь, чего он хочет. Если я промедлю хоть еще один день, не исключено, что он нанесет удар и… Я не доверяю ему.
— Вряд ли он представляет собой хоть какую-то угрозу, — возразил Маркленд. — Мне кажется, он очень увлечен своей невестой.
В ответ на это Феррел лишь хмыкнул. Гаррис почувствовал себя уязвленным.
— Мне известно из надежных источников, что мой кузен в действительности не планирует отвести мисс Растмур к алтарю. Это все спектакль.
— В таком случае очень хороший спектакль! — рассмеялся Маркленд.
Бесчувственный паразит.
— Он думает, что помолвка обеспечит ему благосклонность моего отца, в то время как он сможет продолжать вести прежний образ жизни. Нет, слишком близко он подобрался к этому. Я должен действовать немедленно, пока он все не испортил. Прошу тебя, Маркленд, помоги мне осуществить задуманное.
— Ладно, хорошо. Вижу, ты уже настроился. Да, я встречусь с твоим человеком в порту, пока ты будешь обделывать свои темные делишки.
— Спасибо! Обещаю все тебе возместить.
— Да, хорошо, только обещай, что в будущем не будешь с пьяных глаз плакаться мне в жилетку и причитать, что глупо поступил, поддавшись импульсу, о чем придется сожалеть до конца дней.
— Этого не будет, уверяю вас, сэр.
— Ладно, поверю тебе. Похоже, тебя ничто не может разубедить, так что, наверное, и я смогу быть полезным. Но знаешь, кажется, я проголодался. Не помешало бы пообедать.
Феррел живо согласился, и, не упоминая больше о своем преступном замысле, мужчины двинулись дальше. Опасаясь быть замеченным, Гаррис остался за стеной, выжидая, когда они удалятся на приличное расстояние, чтобы продолжить слежку. Но к этому моменту они затерялись, смешавшись с уплотнившейся толпой. Потратив несколько минут в бесплодных поисках, Гаррис понял, что уже не найдет их, и тихо выругался.
Проклятие и дьявольщина! До сих пор он находил лишь фрагменты разрозненной мозаики, но не мог собрать ее полностью. Теперь все представлялось еще сложнее, чем он думал: Феррел собирался совершить какие-то преступные действия, которые подвергнут профессора Олдема опасности, и каким-то образом сумел убедить Маркленда согласиться ему помочь. Маркленд, должно быть, относился к нему, Гаррису, с еще большей враждебностью, чем Гаррису представлялось.
Гаррис позволил себе обругать его как следует. Чтоб ему пусто было! Мог ли Маркленд не понимать, что поставлено на карту? Разумеется, не мог. Он знал, как обстоят дела и какая опасность грозит Олдему. Очевидно, это его просто не волновало. Господи, если старик узнает о бездушии Маркленда, это разобьет ему сердце.
За долгие годы профессор Олдем, безусловно, привязался к Гаррису, но всем сердцем стремился установить более тесные отношения с Марклендом. Эгоистичный сообщник Феррела хотя и воспитывался дедом и взял фамилию этого возомнившего о себе патриарха, но он всегда останется тем, кем Гаррис не был. Маркленд был первым сыном профессора Олдема. Его законным сыном.
Несмотря на многолетнюю любовь и преданность Гарриса к ученому, несмотря на то, кем он стал для него, и их общую страсть к египтологии и презрение к Недли и ему подобным, Маркленд всегда будет для него стоять на первом месте. Олдем буквально боготворил благовоспитанного, педантичного Маркленда. Его бесчувственно редкие письма были для старика все равно что золото; одно лишь упоминание его имени вызывало у него приливы радости, а любое сообщение об успехах Маркленда возносило до небес. И сколько бы древних находок Гаррис ни раскопал, сколько бы записок Олдема ни опубликовал в научных изданиях, он навсегда останется для старика вторым. Маркленд был первым и всегда им будет.
