— Вы меня странным образом заинтересовали. Прогуляемся?
— Давайте, — снова улыбнулся незнакомец. — Нам очень даже стоит прогуляться.
— Гарри, я вполне способна идти сама.
— Нет, не способна. Ты больше даже пальцем не пошевельнешь, пока благополучно не произведешь на свет младенца. Даже пальцем не пошевельнешь, понятно? Ни единым. А если ты попробуешь сделать хоть что-нибудь, я буду тебя безжалостно бить.
И Гарри понес ее по ступенькам крыльца в дом, Плам чмокнула его в ухо.
— Но некоторые упражнения дамам в моем положении даже полезны.
— Нет, — отрезал Гарри, пиная дверь ногой. Наконец лакей Бен ее открыл. — Никаких прогулок, никакой верховой езды, никакого катания в парке — ничего! Вообще не вставать на ноги. Любые упражнения исключены. Может быть, я позволю тебе лежать в шезлонге и читать, если ты поклянешься, что не будешь при этом переутомляться.
— Милорд, позвольте вам кое-что сказать?
— Даже супружеские упражнения? — прошептала Плам ему на ухо, не обращая внимания на лакея, пытавшегося привлечь внимание Гарри, и прихватила зубами мочку. — Скажем, такие, которые можно выполнять в уютных и безопасных условиях нашей постели?
— Это крайне важно, милорд!
Гарри остановился у подножия лестницы и, прищурившись, посмотрел на жену. Она потерлась носом об его нос.
— Вы и вправду верите, мадам, что мою волю, мою твердую, непреклонную, несгибаемую волю так легко поколебать?
— Да, — промурлыкала Плам.
— Ты меня так хорошо знаешь, — отозвался Гарри, поднимаясь по лестнице, и в глазах его заблестели чудесные лукавые огоньки.
— Милорд, я бы не стал вас беспокоить, не будь это совершенно неотложный вопрос!
Ни Плам, ни Гарри не обращали на лакея внимания.
— Папа!
Плам и Гарри разом подняли головы, услышав эти приветственные крики.
— Папа, ты ни за что не догадаешься! — воскликнула Индия, появившись на верху лестницы.
— …но вам, милорд, необходимо знать о случившемся происшествии.
— Расскажу я, это я столкнул его с лестницы, — заявил Диггер.
Следом за ним примчались остальные дети и окружили Гарри и Плам, причем все говорили одновременно.
— Я его тоже толкала, и я старшая.
— Ты просто леди, а я граф!
Бен сделал еще одну героическую попытку:
— Это случилось совсем недавно, милорд. Я находился в холле…
— Дети, — произнес Гарри, пытаясь громким голосом перекрыть гам.
— Мама, погладь Гарри!
— Папа, Энди его укусил, а я лягнула в ногу, и он убежал!
— …когда этот человек скатился по лестнице, а следом за ним — дети.
— Граф — это чепуха по сравнению с моим старшинством, — сообщила брату Индия. — Старшинство главнее.
— Говорите по одному, а не все разом! — потребовал Гарри, но никто не обратил на его слова внимания.
Плам хихикнула — даже в такой неразберихе ее переполняли любовь, счастье и надежда. Теперь Гарри знает о ней все самое худшее, и ему все равно.
— И еще он испортил наш сюрприз. Скажи ему, Энн.
— Милорд, видимо, с этим человеком случилась крупная неприятность — как позже сообщил мне лорд Марстон, это было делом рук детей.
— Погладь Гарри, мама!
— Да, он испортил наш сюрприз! И он мне не понравился.
— Мне он больше не понравился, чем тебе, Энн!
— Граф — это титул. А старшинство не титул, это просто так.
Гарри все равно ее любит! Как она могла быть такой дурой, почему не верила в силу его характера?
— Когда вы все говорите одновременно, я ничего не понимаю. Успокойтесь. О ком это вы толкуете? — спросил Гарри.
Плам поцеловала его. Он самое божественное создание на всей планете!
— Старшинство — это не просто так! Плам, скажите Диггеру, что старшинство главнее, чем титул!
Может быть, вообще самое божественное создание во всей Вселенной.
— Мама, погладь Гарри!
— Нет ничего главнее титула графа, разве только титул маркиза или герцога, правда, папа?
И он принадлежит ей, целиком и полностью. Они все принадлежат ей, все до единого, даже Бен, лакей, который так отчаянно пытается привлечь внимание Гарри. Она любит их всех — это ее семья.
— Возьми свои слова обратно! Мне он больше не понравился, чем тебе!
— Лорд Росс, вы должны меня выслушать. Я пытался выяснить, по какому делу этот человек явился в дом, но он сбежал быстрее, чем мне это удалось.
Все в ее мире так правильно. Гарри знает все и любит ее, и она его любит, и все любят всех, и разве жизнь не самая замечательная вещь на свете?
— Позже дети сказали, что этот человек утверждал, будто он знаком с леди Росс, — он пытался выяснить, где находится ее спальня.
— Все ты врешь! Я ему сказала, что он мне не нравится, а ты не сказал, и мне он не понравился сильнее всех! Папа, скажи Энди, что он мне не понравился сильнее всех!
— Молчать!!! — загрохотал Гарри.
— Гарри? — произнесла Плам, чувствуя, что чаша ее счастья переполнилась.
— Что? — рявкнул он в ответ, но тут же принял покаянный вид.
— Я тебя люблю. Давай попробуем «Девственницу и единорога» сегодня, но…
Глаза Плам широко распахнулись, а чудесные карие глаза Гарри потемнели.
— Человек? — спросила она его.
— Спальня? — спросил он ее. И оба повернулись к Бену.
— Что за человек? — взревел Гарри, — Что он делал в спальне Плам? Боже милостивый, что ты разеваешь рот как рыба? Быстро говори, что произошло!
Плам толкала Гарри локтем до тех пор, пока он не опустил ее на пол… Отдельные бессвязные слова Бена и детей быстро соединялись в целое ужасающее повествование.
— Наверное, это был Чарлз, — сказала Плам. Ее счастливый мир рассыпался на кусочки. — Описание ему подходит, но как он посмел влезть в дом?..
— Он покойник, — прорычал Гарри.
— А говорил, что это я кровожадная, — пробормотала Плам и тут же ахнула в голос, увидев, что муж направился к двери. — Нет, Гарри! Ты не можешь бросить ему вызов.
Гарри остановился и метнул в нее взбешенный взгляд.
Плам подбоченилась, не обращая внимания на восхищенных зрителей в виде детей и слуг, собравшихся у нее за спиной. В чем-то другом она могла уступить Гарри, но в этом — ни под каким видом, и чем раньше он это усвоит, тем будет лучше для всех.
— Даже если ты его убьешь — а я этого не хочу, потому что мне нравится жить в Англии, — даже если ты его убьешь, будет слишком поздно. В ту же секунду, как Чарлз поймет, что ты ему угрожаешь, он расскажет правду обо мне всем, кому успеет.
— Это мое дело, Плам, — прорычал Гарри, вышагивая взад-вперед перед входной дверью. — Что, черт возьми, я должен, по-твоему, делать?
