— А, я уже и забыл про вас, Корк. Не слишком-то вы разговорчивы.
«Время пришло», — сказал себе Майлс.
Все произошло в одну минуту. Майлс указал на Тома, который как раз прокрался в комнату из коридора, отбрасывая на стену огромную черную тень.
— Боже мой, Чабб! — воскликнул Майлс.
Элфриду Чаббу пришлось оглянуться, чтобы выяснить причину этого восклицания. На какую-то долю секунды он отвел взгляд от Элиссы. Этого Майлсу хватило. Он с силой ударил Чабба по щиколотке, и тот растянулся на полу, выпустив из рук револьвер.
— Нет! — пронзительно вскрикнул он. — Одумайтесь!
— Вам никогда не стать эрлом Грейстоунским, Чабб, — произнес чей-то голос от двери.
— Это Отшельник! — воскликнула Элисса.
— Вряд ли, — заметил Майлс, поднимая отбивающегося сэра Элфрида.
— Кто вы? — закричал Чабб.
— Я — Джеймс Грей, эрл Грейстоунский.
— Значит, вы обо всем догадались, увидев мои глаза? — повторил Джеймс Грей, в удивлении поглядывая на Майлса Сент-Олдфорда, сидящего напротив него в кабинете аббатства Грейстоун за бокалом отличного бренди. Час был поздний, но никто из них троих не желал отправиться спать. События долгой ночи взбудоражили их.
— Нет, всему причиной стихотворная строка, мелькнувшая у меня в голове: «Мои ночные грезы воплотились во взгляде твоих серых глаз», — Майлс глотнул бренди и повернулся к Элиссе: — Мне казалось, что это сказано о ваших глазах, дорогая. А теперь я понимаю, что у вас с дядей похожие глаза.
— Мне следовало узнать вас, — посетовала Элисса, глядя на мужчину, который казался ей таким знакомым и в то же время совершенно чужим.
— Вы не смогли бы этого сделать, — утешил ее Джеймс. — Я отбыл в Индию девятнадцатилетним юношей. В то время вам было всего пять лет.
— Да, это случилось еще до того лета, как я приехал погостить в аббатство к вашему брату и его жене, — подтвердил Майлс. — Иначе мы бы могли встретиться.
Джеймс Грей посерьезнел.
— Жаль, что мне не удалось повидаться вновь с Томасом и Анной-Марией.
— Отец и мама часто говорили о вас, — заверила его Элисса. — Они по очереди читали ваши письма вслух по вечерам. Поэтому, дядя, мне кажется, что я вас хорошо и давно знаю.
— Мне думается, что в душе вы узнали Джеймса с самого начала. — Майлс нежно взял ее за руку.
— Возможно, именно потому позволили мне остаться в Пещере монаха и присылали еду, — добавил новый эрл Грейстоунский. — Это была первая настоящая еда за… — выражение муки исказило его красивое лицо, — … не могу вспомнить, за какое время.
— А что последнее вам запомнилось перед тем, как вы прибыли сюда, в долину? — участливо спросила Элисса, уже зная, что дядя сохранил о своем путешествии только обрывочные воспоминания.
Джеймс Грей поставил свой бокал с бренди на столик времен королевы Анны, стоящий у его локтя, и поднес руку к голове, массируя висок.
— Я помню, как получил письмо, в котором говорилось о смерти Томаса и Анны-Марии. Я немедленно решил вернуться в Англию, но прошло несколько месяцев, прежде чем я сумел уладить свои дела. Мы отплыли, и, думаю, на море попали в страшный шторм, — он вновь потер висок. — После этого я опомнился только, очутившись здесь.
— И вы не помнили, кто вы и даже как вас зовут? — тихо проговорила Элисса.
— До вчерашнего дня, — подтвердил Джеймс Грей. — Каким-то, только Богу ведомым чудом, я нашел дорогу в аббатство Грейстоун. Что-то подсказало мне, что я должен здесь остаться. Временами у меня случались проблески памяти. Однажды вечером я пришел к пруду и вдруг вспомнил, что я здесь уже когда-то был. Я застыл по пояс в воде, увидел грот на другом берегу пруда, и все понял.
Элиссу внезапно осенило:
— Значит, это вы освободили меня из грота в тот день!
Джеймс Грей кивнул.
Элисса в изумлении взглянула на него.
— Неужели вы наблюдали за мной?
— Да, — просто ответил эрл.
— Тогда, должно быть, вы и есть «настоящий друг», — предположил Майлс.
— Настоящий друг? — Элисса нахмурилась.
— После того случая в гроте я получил послание, в котором говорилось, что произошедшее — вовсе не случайность и что я должен защищать вас. Под этими словами стояла подпись «настоящий друг», — объяснил Майлс.
Лицо Джеймса Грея омрачилось.
— Я не ожидал от семейства Чабб такого коварства, но в любом случае не доверял им — еще с первой встречи на дороге.
Элисса пристально смотрела на свой бокал, наполненный до половины бренди. Ей было больно думать, что ее дядя, младший брат отца, полноправный наследник титула, поместья и всего имущества, жил в нужде, не имея ни пищи, ни одежды, ни крова.
Внезапно поняв, о чем она думает, Майлс пожал жене руку и обратился к Джеймсу.
— Полагаю, ваша первая встреча с семейством Чабб была не из приятных.
Джеймс поднялся на ноги и зашагал по кабинету.
— Мисс Чабб невежественна, и, что еще хуже, эгоистична, — он остановился и взглянул на картину Каналетто, висящую над столом. — Эту картину я всегда любил — «Венеция. Палаццо, гондола и вид с моста».
— И я тоже, дядя, — с улыбкой ответила Элисса.
Джеймс покачал головой и возвратился к обсуждению мисс Шармел Чабб.
— Полагаю, все мы в ее возрасте немного эгоистичны. Но ее мать и отца обвинить можно в гораздо более значительных грехах. В леди Кэролайн Чабб нет ни капли человеческой доброты.
— Мне не нравится леди Кэролайн Чабб, — призналась Элисса, допивая свой бренди.
— И мне тоже, — заявил Майлс. — Но что вы теперь будете делать с семейством Чабб, Грейстоун?
Джеймс сделал жест рукой.
— Я размышлял об этом с тех пор, как мы поручили сэра Элфрида бдительному надзору Голсуорси и его ребят, а те, как я полагаю, заперли его в чулане.
— Я узнала у миссис Фетчетт, что леди Чабб и ее горничная почти закончили укладывать вещи и что карета ждет у порога, пока мы здесь беседуем, — сообщила Элисса.
На мгновение Джеймс Грей, казалось, стал выше ростом.
— Как эрл Грейстоунский, я лично провожу семейство Чабб до их экипажа из моих владений. Мне надо кое-что им объяснить.
— Значит, вы не передадите их властям? — спросил Майлс, глядя, как его собеседник вновь начал мерять шагами комнату.
Грейстоун покачал головой.
— Они отправятся в ссылку.
Элисса приподняла бровь.
— В ссылку?
Джеймс улыбнулся.
— Да, в маленькое северное поместье, вдалеке от Лондона и отсюда, в глухом уголке. Сэр Элфрид признался мне, что его жена ненавидит это место.
— Тогда это и в самом деле суровая кара, — сухо заметил Майлс. — Леди Чабб собиралась присоединиться к светскому обществу и добиться внимания его королевского высочества.
