– Они были так же омерзительны, как и ты, похотливое чудовище! Вильгельм убьет тебя, когда узнает обо всем!
– Ошибаешься! Он и слова мне не скажет, чтобы не бросить тень на свою безупречную репутацию. К тому же очень скоро его честь станет не столь уж безупречной! Возможно, очень скоро во всех газетах будут смаковать подробности его ночных похождений на улице с красными фонарями!
– Мерзавец!
Элиза вихрем ворвалась в беседку и влепила наглецу сильную оплеуху. Она вложила в нее столько силы, что даже у самой заболела ладонь.
– Ах ты, шлюха! – взревел Верхоффен. Он ринулся на Элизу и, наверно, наградил бы ее сильнейшим тумаком, если бы перед ним не возник барон Ауленберг. Через секунду Иоганн валялся на полу беседки, но, вскочив на ноги, он тут же ринулся на Фридриха и схватил его за грудки.
– Идиот! – прошипел он. – Ты окончательно свихнулся! Променять лучшего друга на объятия содержанки! Все в облаках витаешь? А как насчет соломки? Не забыл подстелить?
Более сильный удар вновь сбил его с ног и в кровь разбил губы.
– Немедленно извинись перед моей женой, баронессой фон Ауленберг. Иначе я убью тебя, – в голосе Фридриха зазвучал металл, а в темных глазах замелькали опасные огни.
В это мгновение в беседку влетел Штайер. Он с ужасом уставился на Иоганна, с трудом поднимавшегося на ноги. Увидев своего приятеля, Верхоффен мгновенно почувствовал себя более уверенно. Подойдя поближе к Францу, он вытер платком кровь на своем лице и заговорил примиряющим тоном:
– Послушай, Ауленберг. Не пойму, что ты так разъярился. Мы ведь только развлекались с милой Анхен. По обоюдному согласию. Когда-то тебе самому нравилось проводить время с очаровательными кошечками, – ехидно напомнил Верхоффен.
– Черт бы тебя побрал! – Фридрих вновь ринулся на Иоганна, но тот проворно отскочил назад, спрятавшись за Штайером.
– Значит, развлекались? Заманивать женщину в сад и навязывать ей свое общество – это развлечение? – возмутилась Элиза. – Подлец!
– Еще неизвестно, кто кому навязывал свое общество! – нагло ухмыльнулся Иоганн.
– Закрой свой дрянной рот, мерзавец! – в дверном проеме появился граф Геренштадт. Его лицо казалось бледнее мела, а глаза горели, словно черные угли. Будь его воля, он сжег бы ими подлеца, осмелившегося оскорбить его супругу.
– Понимаю твое негодование, Геренштадт. Конечно, я – мерзавец. Но хочу заверить, что ты плохо знаешь свою жену, – мерзко ухмыльнулся Верхоффен, не обращая внимания на попытки Штайера его урезонить. – Милая Анхен уже давно ко мне неравнодушна. Вот и сегодня она весь вечер дразнила меня и настаивала на уединении. Более того, несколько минут назад она умоляла меня занять твое место в супружеской постели…
– Ложь! – в отчаянии выкрикнула Анна. Она с ужасом смотрела на своего мужа. – Вильгельм, это неправда. Он все лжет! – Закрыв лицо руками, она горько расплакалась и прижалась к плечу Элизы.
– Мой вам совет, господа, – высокомерно продолжил Иоганн – он осторожно продвигался к выходу из беседки и с каждым шагом чувствовал себя более уверенно, – держите своих жен взаперти. В противном случае ваши наследники будут похожи на ваших знакомых.
Вильгельм изо всей силы заехал наглецу кулаком в грудь, отчего тот отлетел в сторону и ударился о стену беседки.
– Ты – грязный, лживый ублюдок, – прошипел Геренштадт. – Я достаточно хорошо знаю свою жену и верю ей. А если кого и нужно посадить под замок, так это именно тебя и тех глупцов, которые пляшут под твою дудку.
Верхоффен вытер рукой струйку крови и, хищно оскалившись, рванулся к Вильгельму, но еще более сильный удар свалил его на пол.
– Если ты еще хоть раз осмелишься сказать одно дурное слово о моей жене или моей невестке, я выпущу тебе все кишки. Понятно? – мрачно заявил Фридрих, нагнувшись над Иоганном. – Немедленно извинись перед ними.
– Приношу свои извинения… – сообразив наконец, что время шуток прошло, еле слышно произнес Верхоффен и с трудом поднялся на ноги. Колени его дрожали, и он, шатаясь, прислонился к стене беседки.
– Сначала признайте, что вы оболгали графиню Геренштадт! – потребовала Элиза. Ей больно было смотреть на Анну в таком ужасном состоянии – припухшие губы, стыд и страх, сквозящие в затравленном взгляде.
– Не смей мне приказывать, девчонка! – возмутился Верхоффен. – Еще не хватало, чтобы всякая соплячка указывала мне!
Сильная пощечина заставила его лицо дернуться. Закусив губу, Элиза отвесила ему еще одну оплеуху, а затем быстрым движением стянула со своей руки перчатку:
– Получите, мерзавец! Это – вызов на дуэль! Я докажу вам, что женщины умеют защищать свою честь не хуже мужчин.
Верхоффен в полном недоумении уставился на разъяренную девушку.
– Что за шутки, Ауленберг?.. Вам следует заняться воспитанием своей жены. Эта девка забывается!
– Эта, как вы изволили выразиться, девка – моя дочь, – раздался рядом с ними мрачный голос князя фон Рудельштайна. – И я не собираюсь прощать оскорбление, нанесенное моей семье – князь небрежно ткнул в грудь Верхоффену концом своей трости с набалдашником из рубина.
– Ваша светлость… клянусь, я не хотел ничего дурного, – заикаясь, замямлил негодяй. – Это была просто шутка…
– Низкий пакостник, – медленно проговорил князь. – Следовало бы избить тебя до полусмерти. Но сначала я жду твоего признания. Ты решил оболгать графиню Геренштадт и унизить ее мужа?
– Ваше сиятельство, умоляю – простите графу его дурную шутку, – заговорил молчавший до этого Штайер. – Графиня фон Геренштадт ни в чем не виновна. Мы с моим другом, наверное, выпили слишком много, если осмелились на столь мерзкий поступок. Еще раз прошу прощения за себя и графа Верхоффена. Не гневайтесь на него. Иоганну уже и так изрядно досталось.
– Ступайте прочь и не попадайтесь мне на глаза. И знайте: если вы осмелитесь проболтаться о том, что здесь произошло, я велю своим слугам разорвать вас на куски. Поверьте, у них уже имеется подобный опыт. Они родом из Турции, – тихим, но смертельно опасным голосом предупредил Рудельштайн. Вы все поняли?
Испуганные любители развлечений так энергично закивали, что, казалось, у них отвалятся головы.
Брезгливо сморщившись, Рудельштайн жестом велел мерзавцам убираться прочь. Воспользовавшись его предложением, они мгновенно исчезли из виду.
Плюнув им вслед, Фридрих подошел к жене и нежно обнял ее. Элиза с трудом держалась на ногах и ухватилась за лацканы его фрака, чтобы не упасть. Тогда он подхватил ее на руки и понес через темный сад.
Фридрих с Элизой на руках вышел через боковую калитку во внутренний двор, заполненный рядами элегантных экипажей. Оглядевшись, он нашел взглядом свою карету и понес драгоценную ношу прямо к ней.
