За исключением небольшого обломка, отколовшегося от высшего света города и угодившего на борт «Елены Марии». Бальтазар Грацциано стоял у поручней вместе с Мендосой, помощником капитана, только что освобожденным из тюрьмы, и внимательно слушал, пока моряк объяснял предназначение морской астролябии. Марк вспомнил слова Эрмано о том, что Бальтазар тратит все свои деньги на ученых. И женщин легкого поведения.
Бальтазар был не таким, как прежде. Марк помнил его молчаливым и угрюмым парнем, жаждавшим внимания порочного отца. Закаленным, беспощадным воином, стреляющим из лука. Сегодня его лицо горело любопытством, в глазах светилось безудержное стремление к знаниям. Он обрел свободу.
Марк помнил тот очень далекий день, когда Хуан Веласкес знакомил его с кораблем, похожим на этот, показывал, как им управлять, объяснял, что приводит его в движение. Он открыл перед ним совершенно новый мир. Сможет ли Марк научить своего брата тому же? Поможет ли море Бальтазару смыть свои печали и чувство вины, как оно помогло Марку?
Марк подошел к Бальтазару, все еще слушавшему объяснения моряка. Увидев брата, Бальтазар посмотрел на него и улыбнулся поразительно робкой улыбкой.
— Доброго вечера обоим, — сказал Марк.
— Добрый вечер, синьор Веласкес, — ответил Бальтазар. — Синьор Мендоса показывал мне, как пользоваться астролябией. Поразительно, как с помощью столь небольшого устройства можно определить широту положения корабля, наивысшую точку звезды!
— Тебя заинтересовала навигация? — спросил Марк, облокачиваясь о поручни. Далеко внизу волны набегали на корпус корабля, будто им не терпелось снова унести судно в открытое море.
Бальтазар безмятежно пожал плечами, но Марк заметил блеск в его зеленых глазах.
— Я читал «Путеводитель по звездному небу» Де Каерта ван дер Зее. И конечно, хроники плаваний синьора Поло[24].
— Могу поклясться, этот парень знает о звездах больше, чем я, — заметил Мендоса.
— Это не совсем так. — Бальтазар рассмеялся. — Я знаю не так уж много, к тому же у меня не было времени познать тонкости навигации, топографии заморских земель. Тем не менее, когда живешь в Венеции, приходится знать, что такое море.
Кто-то позвал Мендосу, и он ушел, взяв с собой астролябию, и оставил Марка с Бальтазаром одних. Бальтазар сел на бухту троса, оперся на локти и уставился на темневший горизонт.
— Вы счастливый человек, синьор Веласкес.
Марк посмотрел на брата и скрестил руки на груди.
Бальтазар надел простую блузу моряка, небрежно связал волосы сзади и совсем не напоминал разодетого в атлас патриция. Его худое лицо обрело строгие черты при слабом свете.
Марк был обязан ему своей жизнью, а также жизнью бесконечно драгоценной Джульетты.
— Знаю, мне повезло во многих отношениях, — ответил Марк осторожно. — Однако по сравнению с любым могущественным венецианцем у меня ничего нет.
Ни великолепного дворца, ни места при дворе дожа.
— В этом и заключается самое большое счастье, — ответил Бальтазар. — У вас есть этот корабль, вы свободны. У вас есть женщина, которая любит вас.
— У тебя тоже все это может быть.
Бальтазар покачал головой:
— Я убил собственного отца. И не жалею об этом.
— Никто не знает, что случилось в том доме, никто, кроме меня, Джульетты и Николая, — возразил Марк. — Никто из нас не станет говорить об этом.
— Но я буду знать правду. — Бальтазар умолк, нахмурил брови, смотря на манящий горизонт. — Всю свою жизнь я хотел завладеть всем, чем обладал мой отец, — его домом, богатствами, местом в обществе. Моя мать говорила, что я имею на это право по рождению, и я поверил ей. Я видел, как все ускользает от меня, и был готов пойти на все, чтобы не допустить этого.
— Пойти на все? — тихо спросил Марк.
— Я предал вас и синьору Бассано, разве не так? — На его губах появилась горькая усмешка. — Даже сознавая, что это приведет к вашей гибели. Видите, что из этого вышло.
— Все же ты понял, что совершил ошибку. И исправил ее.
— Пролив еще больше крови. Я воспользовался приемами отца.
— Бальтазар, ты не такой, как твой отец, — возразил Марк. — Тебе хватило сил загладить свою вину.
— Я больше не такой, как он. Потому что не хотел быть таким. Мне больше хочется походить на вас… или хотя бы попытаться.
— На меня? — Марк горько рассмеялся, не веря тому, что услышал. — Я тоже строил интриги и предавал. Я лишь старый морской волк. У тебя есть все, чтобы превзойти меня, стать правителем.
— Об этом мечтал мой отец. Я об этом не мечтаю. Пока не мечтаю.
— О чем же ты мечтаешь?
— Найти место на таком корабле, как этот. Трудиться честно и увидеть другие страны. Я не могу вернуться в Венецию.
— Думаю, ты без труда найдешь место на этом корабле, — ответил Марк. — Даже некоторое умение управлять кораблем здесь всегда пригодится. На «Елене Марии» для тебя найдется дело. А как же владения твоего отца?
— Пропади они пропадом, мне все равно. Я не прикоснусь к столь сомнительному богатству. — Бальтазар умолк, вдруг он пристально взглянул на Марка. — А почему бы вам не взять их?
Марк рассмеялся. Он в роли венецианского вельможи? Наверное, Бальтазар пошутил!
— Нет.
— Напрасно! Все ведь логично, разве не так? Вы такой же сын Эрмано, как и я. Зло, которое он причинил вам и вашей матери, намного превосходит несправедливость, причиненную мне и моей матери. Вам следует забрать дворец и все остальные владения и управлять ими по своему усмотрению.
— Я капитан корабля, — возразил Марк. — Плохо разбираюсь во дворцах и владениях.
— Вы знаете о них столько же, сколько я знаю о кораблях. И все же готовы найти мне место здесь. — Бальтазар встал. — Хотите — берите собственность Эрмано, хотите — не берите, хотите — заберите из дворца все сокровища, бросьте их в море. Это не имеет никакого значения. Отныне я все это передаю в ваши руки. А теперь мне хотелось бы поужинать.
Бальтазар повернулся и ушел, тихо напевая веселый мадригал, будто мирские заботы свалились с его плеч. Но они свалились на плечи Марка.
Он повернулся к морю, взглянул на горизонт, манивший Бальтазара. Когда-то не так давно тот ни о чем так не мечтал, как заполучить все богатства отца и больше ничего.
Теперь Эрмано не было, однако его богатства не имели никакого значения, его владения потеряли ценность, перестали служить злу. Даже Бальтазару хватило ума отказаться от наследства отца.
Хватит ли Марку такого ума?
Он опустил руки на поручни, ощутил гладкое дерево под своими ладонями. Появившиеся после боя на поручнях шероховатости сняли песком. Раны «Елены Марии» зажили. Как и его собственные. Гнев и ненависть, которые Марк таил в душе с детства, исчезли, сгорели в огне страстных ласк Джульетты Бассано.
