Черт, что же с ним такое происходит?
Снова молния. Затаив дыхание, он ждал нового раската грома, который не замедлил прозвучать. Лейн сделал еще один шаг. Его правая рука сжимала влажную кожу кобуры, когда он заставлял себя продвигаться вперед, стараясь не производить шума.
Снова вспышка молнии и снова грохот грома, и снова сквозь шум дождя прорвался крик, теперь он звучал громче и более неистово. По телу Лейна пробежала дрожь. Он прирос к своему месту, как будто кто-то прибил к полу подошвы его сапог.
Он закрыл глаза. Голова чуть не раскалывалась от боли в висках. Он затряс головой, пытаясь заслониться от этих звуков и от непрошенных воспоминаний, которые они вызывали. У него начали трястись руки, но не потому, что начала отдавать холодом промокшая одежда под брезентовой курткой, а из-за того, что из глубины сознания начали подниматься воспоминания, которые он так старательно прятал от себя самого.
Он видел Огги Овенс, будто в самом страшном кошмаре, немытую, с пухлыми ручищами и ляжками, распространяющую вокруг себя отвратительное зловоние. Она наклонялась над ним, пытаясь приманить тошнотворной улыбочкой и грошовой конфетой. Сколько раз он просил Бога о том, чтобы она съела конфету сама и чтоб подавилась ею. Но этого никогда не происходило.
Иди сюда, малыш, пора ложиться в постельку.
Он затряс головой, но видение не стало более отчетливым.
Она обхватила его ручищами, тискала и мяла, пока он не завизжал от боли. Потом потащила его, упирающегося и плачущего, к своей продавленной кровати, которая занимала большую часть комнаты.
Прекрати хныкать и залезай ко мне под одеяло.
Она нырнула в постель вслед за ним и прижала его к стене своими телесами.
Лейн открыл глаза и заставил самые потаенные свои воспоминания снова уйти в тот уголок сознания, где они всегда прятались. Привлеченный звуками, доносившимися из комнаты дяди, Лейн, как лунатик, подошел к двери. Он помедлил немного, взявшись за ручку двери, и, прислонившись лбом к грубой деревянной доске, вполголоса выругался. Он не мог больше отступать, как не мог освободиться от груза того, что случилось с ним столько лет тому назад.
Им двигало отвратительное чувство, которое он сдерживал в себе столько времени. Он должен был узнать, что же происходит там, за дверью – даже если этот кошмар потом всю жизнь будет преследовать его.
Сейчас. Сейчас, пока по кровле с таким ожесточением барабанят дождевые капли. Его ладонь стиснула ручку двери и повернула ее вниз. Дверь открылась как раз в тот момент, когда новая вспышка молнии озарила комнату светом, ярче сотен ламп.
И в это самое мгновение, в этом жутковатом свете он увидел их. Рыжие кудри Эвы, разметавшиеся по белоснежной наволочке, невозможно было ни с чем спутать. Широко раздвинув ноги, распластавшись на кровати, она изгибалась, чтобы его дядя как можно глубже проник в нее, прижимала его к себе, вцепившись ладонями в его ягодицы. Увидев Эву под Чейзом, Лейн еле сдержался, чтобы не закричать.
Чейз навалился на нее, как жеребец, бледный и похожий на привидение в ослепительно-голубом свете молнии.
Тишину разрушил раскат грома. Не в силах сдвинуться с места, Лейн смотрел.
Секунды казались часами. События стремительно разворачивались, вытаскивая из глубин памяти воспоминания о других темных ночах и о еще более мерзких сценах. Он теперь слушал крики не Эвы, а своей матери. Он закрыл глаза.
Эва снова вскрикнула. Это не был крик боли, но все же громкий, отчаянный крик.
Он слышал, как хрипел его дядя в такт своим мощным толчкам, двигаясь вместе с Эвой. Всхлипывающая, шепчущая имя Чейза снова и снова, она обвила ногами его талию и прильнула к нему. Эта картина – ее руки и ноги, вот так оплетающие тело Чейза, чуть не свела Лейна с ума. В висках у него стучало. Нужно было бежать отсюда, пока он не потерял сознание прямо здесь, на пороге.
Еще одна вспышка молнии озарила комнату светом. Лейн услышал, как Эва снова закричала, и этот крик был своего рода предупредительным сигналом. Он не отрывал от нее взгляда. И вот в этот самый миг, когда в комнате было светло, как днем, их глаза встретились.
Лейн повернулся кругом и побежал.
– Эва? Что случилось? – Чейз с трудом приходил в себя. Он едва дышал, как человек, которому пришлось плыть против течения в горной реке. И у него были на то причины. Он только-только закончил заниматься любовью с ангелом уже второй раз за одну ночь.
Эва отчаянно барахталась под ним. Схватив одеяло, она начала тянуть его на себя.
Неужели он чем-то обидел ее? На лице ее проступил ужас.
– С тобой все в порядке?
– Я не знаю… я…
Чейз набросил на них одеяло и простыню, но Эва вывернулась и спрыгнула с кровати. Стараясь не наступать на поврежденную ногу, она озиралась по сторонам. Он проследил за направлением ее взгляда и увидел, что дверь так и осталась широко распахнутой. Свесив ноги с кровати, он смотрел, как Эва судорожно роется в ворохе одежды, разбросанной на полу.
Схватив его черную сорочку, которая была сегодня на нем, и встряхнув ее, она наконец пояснила:
– Лейн был здесь. Он нас видел. Он стоял вот тут, на пороге.
Чейз вздохнул.
– Черт побери.
– Мы должны разыскать его. Он всего лишь подросток, Чейз. Он даже не представлял себе, что может обнаружить нас в таком виде. Подумай, чего он сейчас может натворить…
Чейз провел пятерней по волосам, наблюдая, как она натягивает на себя его сорочку и начинает непослушными пальцами застегивать ее. Что-то тут было не так. Он это нутром чуял, но точно определить, что же его беспокоит, не мог.
– Он убежал. Сколько же он увидел до того, как ты закричала? – поинтересовался он вслух.
Она рывком повернулась к нему.
– Очень много. – Она босиком пробежала через всю комнату и захлопнула дверь, а потом вернулась назад.
Чейз пошарил на прикроватной тумбочке, нащупал спички, чиркнул одной и зажег лампу. Фитиль был слишком высоким. Он зачадил, когда загорелся, и сразу закоптил стеклянный колпак. Чейз поправил фитиль и перевел взгляд на Эву. У нее был взъерошенный вид, хотя она все равно была прекрасна даже в своем смятении, но не смущена и не испугана, как того можно было ожидать в подобных обстоятельствах.
– А что ты намерена сказать ему, когда отыщешь? – Это Чейзу было очень интересно узнать.
– Сама не знаю, но я надеюсь, что ты пойдешь со мной. Если же ты откажешься, я пойду одна. Ну, конечно, я извинюсь.
Она снова стояла, наклонившись, и шарила по полу в поисках своей одежды. Теперь она нашла один из своих чулок. Он выглядел довольно неприглядно и все еще был влажным. Она нахмурилась и отшвырнула его в сторону.
