Джози Литтон - Мечтай обо мне

Из горла рванулся крик. Кимбра принялась шарить вокруг в поисках хоть какого-то оружия, а когда ничего не подвернулось под руку, подскочила к среднему из нападавших и забарабанила кулаками ему по спине. Он оттолкнул ее, прошипев проклятие. На этот раз она ударилась плечом, болезненно, но не так сильно, как в первый раз, и имела возможность видеть, как металл погружается в живую плоть.

Магнус был ранен в правую руку, потом в бедро. Кровь хлынула ручьем, он рухнул без сознания, успев лишь послать Кимбре взгляд, полный упрека.

— Кто-нибудь, свяжите его! — приказал тот, что постарше.

Самый низкорослый снял с крюка веревку, но заколебался, глядя на бесчувственное тело. Азарт схватки миновал, и хотя опьянение навалилось снова, бесшабашности поуменьшилось.

— Он истечет кровью…

— Дьявол с ним!

Кимбре пришло в голову, что она была права, когда сочла того, что постарше, жестоким. Именно он пристраивался между ног у Бриты, но теперь утратил к ней интерес. Он адресовал ирландке презрительную усмешку, зато Кимбру смерил оценивающим взглядом. Ее страх только подогрел его похоть.

— Ну ее! — бросил он приятелю, который направился было к Брите. — Вот кем мы сейчас займемся!

Двое других заколебались. Как следует рассмотрев Кимбру, они были поражены ее красотой — впрочем, ненадолго. Сознание того, что ее ждет, придало Кимбре сил, и она сумела подняться. Увы, путь к дверям был отрезан. Она прижалась спиной к стене, пытаясь подавить леденящий ужас. Поддаться ему означало потерять всякий шанс на спасение.

— Я — супруга ярла! — Кимбра старалась говорить ровно и с достоинством. — Только посмейте меня тронуть, и он вас убьет!

— А как он узнает, кого убивать? — со смешком спросил старший. — Я не так глуп, чтобы оставить тебя в живых.

Не дав ей возможности вставить слово, он разорвал платье до пояса. Кимбра вцепилась в обрывки, прикрывая груди, — и очутилась на полу. Сверху навалилась тяжесть.

— Что стоите, вы двое! Раздвиньте ей ноги!

Кимбра закричала, но насильник зажал ей рот. Она укусила его за ладонь и получила такой удар в челюсть, что в глазах завертелись огненные круги. Голос донесся до нее словно издалека:

— Английская шлюха! Ты только и годишься что на подстилку! Дьявол, да раздвиньте же ей ноги!

В лодыжки больно вцепились, потянули ноги в стороны. Кимбра сопротивлялась, как могла, но силы ее слабели, а с ними и сознание. В нос бил отвратительный запах перегара и похоти. Насильник перехватил ее рот покрепче, зажав заодно и нос, что совершенно лишило Кимбру возможности дышать.

Тогда она закричала — не голосом, а всем существом: «Вулф! Вулф!..»

За плотно сжатыми веками возник свет, такой яркий, что Кимбра поморщилась, не открывая глаз. Где-то слышались голоса, приглушенные, словно из-за стены. На лоб, заставив вздрогнуть от неожиданности, легла сухая, теплая и как будто старческая ладонь.

— Не пугайтесь, леди! Все уже позади.

Это был сиплый от волнения голос Ульриха. Кимбра не без труда приподняла веки, но тотчас снова прикрыла, ослепленная пламенем факелов. Их было столько, что казалось — все кругом в огне. Не без опаски Кимбра открыла глаза вторично.

— Ульрих…

Неужели это ее голос, такой слабый и прерывистый? Морщины на лице старика еще больше углубились от облегченной улыбки.

— Он самый, леди! Хвала Одину, вы меня узнали! — Рука скользнула под плечи, помогая приподняться. — Попробуйте сесть. Если станет хуже, так и скажите.

Кимбра прислушалась к себе. Голова болела, но не настолько, чтобы нельзя было вытерпеть. Вцепившись в Ульриха обеими руками, она постаралась усесться. Пахло сеном и овсом — значит, она была на конюшне.

Постепенно зрение приспособилось, и Кимбра увидела, что окружена людьми. Они были повсюду. Один факел был в руке у Дракона. Тот смотрел на нее, не отрывая глаз, а когда взгляды их встретились, начал отступать во тьму. Кимбра привалилась к стене, не в силах держаться прямо.

— Лорд Вулф, — услышала она, — очень встревожен…

Кто-то присел рядом. Кимбра узнала это всеобъемлющее ощущение силы, протянула дрожащую руку и оказалась прижатой к знакомой груди.

— Вулф… это ты…

Он промолчал, просто держал ее крепко и осторожно, слегка баюкая и поглаживая по голове, как ребенка. Кимбре захотелось разрыдаться… от облегчения. Она могла бы изумиться тому, как быстро ощутила себя в полной безопасности, но не изумилась. Независимость осталась в прошлом, она была навеки спаяна с другим человеком, прикована к нему телом и душой. Почему же она не протестовала? Ведь еще совсем недавно казалось, что надеяться можно только на себя, а выжить лишь в стенах, воздвигнутых собственными усилиями. Как же она ошибалась!

— Все обошлось, — говорил Ульрих. — Леди Кимбра обзавелась синяками и ссадинами, но ничего более ужасного не случилось.

Она вспомнила все, но не ощутила душевной боли. Она как будто заглянула в жуткую, но чужую историю, воспоминания о которой могли огорчить, но не ранить.

— Что с Бритой и Магнусом?

— Они оправятся, — сказал Ульрих. — Девушка уже в сознании и наверняка суетилась бы вокруг вас, если бы ей позволили. Магнус потерял много крови, но в должный срок выздоровеет.

Кимбра вознесла горячую благодарность за милосердие, выказанное к каждому из них в эту ночь, хотя и не знала, кто явился орудием этого милосердия. Любопытство заставило ее задать вопрос:

— Кто пришел нам на помощь?

Вулф довольно долго смотрел на нее, не отвечая. Судя по тому, как он сжимал челюсти и как подрагивали желваки у него на скуле, он сдерживался с большим трудом.

— Я услышал твой крик, — сказал он наконец.

Должно быть, он хотел сказать: «Я услышал шум». Но как? В это мало верилось. Конюшня находилась на значительном расстоянии от трапезных, где к тому же царило столь буйное веселье, что было невозможно перекричать даже соседей по столу. И все-таки каким-то загадочным образом Вулф услышал ее и пришел на помощь.

Кимбра вдруг поняла и затрепетала. Вулф услышал ее мысленный крик! Она прижалась сильнее, спряталась в кольце рук, которое могло защитить от любой опасности, заслонить от всего мира. Эти руки подняли Кимбру и вынесли из конюшни. Приглушенный гул голосов отодвинулся, потом, уже в отдалении, набрал силу. Ночная прохлада коснулась лица. Кимбра позволила себе расслабиться и забыться.

В жилище ее ожидала большая лохань, давно уже сменившая кожаный таз. Она дымилась теплым парком. Вулф опустил Кимбру на постель, присел рядом и молча помог избавиться от разорванного платья. Она не протестовала и, судя по всему, не испытывала к нему ни страха, ни отчужденности. Казалось, что она присматривается — он решил, что к себе самой, в попытках как-то примириться с тем, что произошло. Но важнее всего сейчас было то, что она доверяет ему. За это, в числе прочего, он был безмерно благодарен судьбе. Вулф был готов всячески выразить свою благодарность — позже, когда будут решены более насущные вопросы.