Постепенно и другие гости начали вставать из-за стола, утомленные вином, выпитым в изрядном количестве, и удрученные проигрышем. Наконец все разошлись по своим комнатам, и в гостиной остались только Клун и барон Синклер. Стрелки каминных часов показывали три часа ночи, когда Клун, зевнув, завел разговор о Ванессе, ради которого он так долго боролся с желанием лечь спать.
— Ты был не слишком разговорчив, отвечая на вопросы об этой компаньонке твоей сестры, мой друг, — промолвил он. — И возбудил тем самым еще больший интерес к ней у всех. Это навело меня на мысль, что ты поступил так умышленно, желая позлорадствовать, глядя, как все мы зеленеем от зависти.
— Ты заблуждаешься, старина, — ответил Дамиен, подливая коньяка в бокал своего гостя.
— Леди Уиндем нельзя не увлечься, мой друг! — с плотоядной ухмылкой промурлыкал Джереми. — В ней сочетаются два достоинства — красота и ум, что делает ее особенно притягательной. Она очаровательна! И с твоей стороны, старина, будет нечестно лишить нас шанса позабавиться с ней. Предлагаю тебе пари!
— Пари? Поясни!
— Ставлю упряжку своих серых рысаков против шанса увлечь леди Уиндем.
— Но она не является моей собственностью, — ответил барон, прищурившись.
— Возможно, и так, однако ты обладаешь правом первенства на этот лакомый кусочек плоти. И без твоего согласия я не осмелюсь обхаживать ее, мой друг.
— Ты забываешь, что она благородная дама, дочь виконта, хотя временно и находится в затруднительных обстоятельствах! — резко заметил Дамиен.
— Ах, извини, впредь я буду называть ее леди. Так вот, я готов повысить ставку, несмотря на твое упрямство. Давай поторгуемся! Назови свои условия.
— Кажется, ты меня не понял, — вздохнув, промолвил барон. — Она не может быть предметом торговли.
— Все женщины продаются, — цинично ответил его благородный гость. — Вопрос лишь в цене. Назови мне ее цену!
Дамиен промолчал, нахмурившись. Но Клун не унимался.
— Судя по тому, с каким упорством ты пытаешься удержать ее при себе, ее добродетели уникальны. Иначе мне трудно объяснить, почему ты не пресытился ими за два месяца. Для тебя такой срок — рекорд. И все же мне хочется надеяться, что рано или поздно она тебе надоест.
Дамиен угрюмо уставился в бокал с коньяком, в золотистой глубине которого ему чудились прекрасные глаза Ванессы. Похоже было, что она ему никогда не надоест.
Граф начал терять терпение.
— Могу я рассчитывать хотя бы на твое разрешение приударить за ней, после того как ваш роман завершится?
— Нет, — ответил барон.
— Нет? — Клун вскинул бровь. — Ты никогда не был ревнивцем и собственником, мой друг! Женщины для тебя — всего лишь временное развлечение, разовое удовольствие. Ты прослыл яростным противником увлечения какой-то одной красоткой и не позволил ни одной из своих бесчисленных любовниц обворожить тебя. Что же с тобой случилось?
— Ничего, — ответил, пожав плечами, барон. — Каким я был, таким и остался.
— А мне кажется, мой друг, что непокоримый Князь Порока наконец-то сдался и пленен! — сказал, пристально взглянув на него, граф Клун. — Я прав?
Дамиен осушил бокал и сказал, ощущая жжение в горле:
— Нет! Я не могу отдать тебе леди Уиндем, потому что она компаньонка моей сестры.
Граф Клун даже присвистнул, услышав это, и с видимым злорадством изрек:
— Не рассказывай мне сказки! Скажи честно, что влюбился в нее, но боишься это признать. Мой милый друг, я вижу тебя насквозь, меня обмануть тебе не удастся, как бы ты ни старался. Вот так чудо! Самый стойкий из нас оказался первым, кто признал свое поражение!
— Не торопишься ли ты с выводами, мой друг?
— А разве я не прав? — Граф подкупающе улыбнулся, но в его оскале чувствовалась угроза. — Можешь отпираться сколько угодно, я все равно останусь при своем мнении.
Он тряхнул головой и, поднявшись из-за стола, добавил:
— Советую тебе поостеречься, мой друг! Не то и глазом не успеешь моргнуть, как очутишься в силках приходского священника.
С этими словами Клун удалился, оставив Дамиена наедине с его мыслями, которые вдруг перемешались у него в голове. Что граф подразумевал под «силками приходского священника»? Неужели бракосочетание? Барону стало жарко.
До настоящего момента он даже не задумывался о возможности женитьбы на Ванессе. Но теперь понял, что это лучшее решение всех связанных с ней проблем.
Став его женой, Ванесса осталась бы в имении и продолжала ухаживать за Оливией, которая успела к ней привязаться. Их брак будет, разумеется, формальным, они останутся свободными от обязательств и будут жить так, как им того захочется.
Барон зажмурился, потрясенный осенившей его грандиозной идеей. Да, женитьба — лучший выход из сложившейся вокруг Ванессы непростой ситуации.
Ему и думать не хотелось о том, чтобы отдать Ванессу на забаву Клуну или таким же гнусным развратникам, как он. От одной лишь мысли, что она будет ублажать другого мужчину, ему становилось не по себе. Тем не менее к этому все и шло, раз уж она вознамерилась добывать хлеб своим телом.
Дамиен вздрогнул, осознав, участником какого низкого фарса он стал, потворствуя такому развитию событий и поощряя недостойные намерения Ванессы. Ему вдруг вспомнился упрек, брошенный ею ему в саду в пылу спора о судьбе Оливии. Тогда в голосе Ванессы он уловил оттенок горечи, но не придал этому значения. Ведь она подчеркнула, что в отличие от Оливии у нее нет возможности самой выбирать жениха. А он еще больше закрепостил ее, превратив в свою наложницу! Да вдобавок стал обучать ее искусству разврата, чтобы поскорее избавиться от нее, а заодно и от своего непреодолимого вожделения.
Дамиен тупо уставился в бокал с коньяком. Лишь недавно он начал осознавать, до каких глубин унижения он довел Ванессу, как низко он вынудил ее пасть. Он редко испытывал стыд, но сейчас понял свою вину перед ней с пронзительной ясностью. Ведь он растлил ее, посвятив в искусство обольщения, растоптал ее и без того испачканную репутацию, сделав своей любовницей. Искупить свою вину и вернуть ей доброе имя он мог лишь женившись на ней. И только так он мог защитить ее от посягательства сластолюбцев вроде графа Клуна.
Значит, с горькой усмешкой отметил Дамиен, ему на роду написано стать жертвой своего наваждения. Женившись на Ванессе, он будет вынужден всю жизнь безропотно нести свой крест, и это станет ему заслуженным наказанием за все его грехи.
На следующее утро, когда гости покинули усадьбу, Дамиен пошел разыскивать Ванессу. Он нашел ее в библиотеке. Усевшись в кресле у окна, она читала книгу. Раньше, до их размолвки, она бы улыбнулась, увидев его в дверях. Теперь же в их отношения прокралась отчужденность, вытеснившая былую радость. И он сам, вполне сознательно, лишил себя счастья. От этих мыслей к его горлу подступил ком…
