— Первое дело, сэр, надо выпрямить эту бедную ногу, — продолжал он, — мы положим ее в лубки, но я не стану утруждать вас техническими подробностями, а скажу только, что мы не можем исправить нашу ногу сейчас, ибо надо прежде уменьшить опухоль. Всю ночь надо будет прикладывать компрессы. Я уже распорядился насчет сиделки, а помощник мой останется здесь, чтобы наблюдать за ней.
Банкир застонал.
— Я хочу ехать в Лондон! — промолвил он. — Я должен ехать в Лондон!
Вскоре доктор вместе со своим помощником осторожно раздел банкира и уложил его в постель. Они сняли с него пальто, сюртук, а панталоны пришлось разрезать, так как нога его ужасно распухла. Рубашку они не снимали, точно так же как находившуюся под нею, красную шерстяную фуфайку и замшевый пояс, надетый между рубашкой и фуфайкой.
— Я всегда ношу этот пояс, — сказал мистер Дунбар, — и прошу его оставить на мне.
Тут он совершенно ослабел и впал в беспамятство. Придя в себя через некоторое время, он подозрительно взглянул на докторов, и схватился за пряжку своего пояса, как бы желая убедиться, не прикасался ли кто к поясу во время его обморока.
В течение всей этой длинной, мучительной, беспокойной ночи он ни разу не закрыл глаз и все думал о несчастной остановке его путешествия.
— Вот тебе и на, — бормотал он про себя, — многих вещей я боялся, но об этом никогда и не помышлял.
На другой день его ногу вправили, и вечером он имел длинный разговор с доктором. На этот раз Генри Дунбар не настаивал уже на своем желании продолжать путешествие, а распространялся только о неудобстве лежать больным в чужом доме.
— Я хочу как можно скорее вернуться в Модслей, — сказал он. — Если бы вы перевезли меня туда, мистер Дафней и остались при мне, пока я совершенно не оправлюсь, я бы с большой радостью вознаградил вас за все убытки, которые вы понесли, оставив на время свою практику.
Это предложение было очень ловкое, дипломатичное. Мистер Дунбар знал, что доктор не захочет выпустить из рук такого выгодного пациента, и полагал, что он не откажется отвезти его с триумфом в Модслей-Аббэ, к полному удовольствию всей публики, за исключением одних соперников докторов.
Банкир не ошибся в своих расчетах. К концу недели он успел уговорить доктора согласиться на его просьбу, и ровно через две недели после несчастного случая Генри Дунбар выехал из Ругби в особо устроенном для него вагоне, в котором поставили кровать. Из Шорнклифа до Модслея его перевезли в той же кровати, поставленной в карету. Наконец доктор и камердинер Дунбара, Джефриз, выехавший к нему в Ругби при первом известии о его несчастье, внесли банкира в его любимую комнату.
Тут ему суждено было лежать в течение долгих дней и ночей, в тревожном ожидании, пока нога совершенно срастется и он сможет уехать куда вздумается. Он был не очень терпеливый больной; самую боль он еще порядочно сносил, но постоянно сердился, что его задерживают так долго, и каждое утро задавал доктору один и тот же вопрос:
— Скоро ли я буду достаточно силен, чтобы ходить?
VI
Клемент Остин жертвует собой
Маргарита Вильмот обещала выйти замуж за человека, которого она любила; но она дала это обещание после долгого колебания и с условием, что их свадьба будет сыграна не раньше чем откроется тайна убийства ее отца.
— Я не могу быть вашей женой, пока эта страшная тайна не будет объяснена, — сказала она Клементу. — Мне и теперь кажется, что я не исполнила своего святого долга. Кто на свете любил моего отца, кроме меня? Кто помнит о нем? Кто должен отомстить за его смерть? Он был отверженцем общества, и кому какое дело, что на большой дороге убили какого-то каторжного. Если б убили Генри Дунбара, то, конечно, полиция не знала бы покоя, пока не нашла его убийцу. Но кому какое дело до Джозефа Вильмота? Его смерть прошла бесследно для всех, кроме его дочери. Я одна любила несчастного моего отца, я одна его помню, я одна должна отомстить за него.
Клемент Остин не забыл своего обещания сделать все, что только от него зависит, для уличения банкира в убийстве его старого слуги. Он был уверен, что Генри Дунбар совершил это преступление; он был уверен в этом с той самой минуты, когда миллионер улизнул тайком из конторы на улице Св. Гундольфа, словно вор, пойманный на месте преступления.
Генри Дунбар мог очень естественно избегать дочери Джозефа Вильмота из простого чувства отвращения к несчастной истории, омрачившей было на минуту его честное имя; но как было объяснить тот странный факт, что для избежания свидания с дочерью Джозефа Вильмота он прибегнул к низкой хитрости? Одно только могло объяснить этот непостижимый факт — преступность Генри Дунбара. Он был убийцей Джозефа Вильмота, и потому страшился встретиться лицом к лицу с его дочерью.
Чем больше обдумывал Клемент Остин этот роковой вопрос, тем яснее для него становилась преступность Генри Дунбара. Он был бы очень рад думать иначе, был бы очень рад, если б мог сказать Маргарите, что смерть ее отца принадлежала к тем тайнам, которые никогда не будут узнаны на земле; но он не мог этого сделать. Он должен был преклониться перед роковой необходимостью, принять деятельное участие в этой грустной драме и играть роль мстителя. Но кассир в банкирской конторе имеет слишком мало времени, чтобы играть какую-нибудь роль, кроме своей собственной скромной роли, состоящей в отпирании и запирании сундуков, записывании и переписывании счетов.
Жизнь Клемента Остина была трудовая, деятельная, и он не имел времени становиться сыщиком, пока находился на службе в конторе «Дунбар, Дунбар и Балдерби». Но мог ли он далее оставаться в этой конторе? Вопрос этот не давал ему покоя ни днем, ни ночью. Мог ли он оставаться на службе фирмы, главу которой считал преступником и убийцей?
Нет, это было невозможно в теперешнем его положении. Пока он получал жалованье от конторы «Дунбар, Дунбар и Балдерби», он чувствовал себя некоторым образом обязанным Генри Дунбару. Он не мог служить человеку и вместе с тем стараться обличить его в самом ужасном из преступлений. Нет, это невозможно. Клемент Остин, прежде чем стать сыщиком, должен был покинуть контору на улице Св. Гундольфа. Таким образом, не прошло и недели после посещения банка Генри Дунбаром, как он заявил формально мистеру Балдерби о намерении покинуть контору. Если б молния ударила в его письменный стол, то мистер Балдерби не был бы так удивлен, как этой просьбой об отставке.
Много было причин молодому человеку оставаться в конторе «Дунбар, Дунбар и Балдерби». Его отец служил тридцать лет в этой конторе, был любимцем стариков Дунбаров и даже умер у них на службе. Клемент еще мальчиком был определен на место отца и пользовался всегда особым вниманием Персиваля. Кроме того, он имел надежду, и очень основательную, сделаться вскоре младшим товарищем фирмы, что, конечно, было бы первым шагом на пути к богатству.
