– Что ж забавного? И причем – немцы? – осведомилась Софи, которая выслушала рассказ Дашки с неожиданным для себя интересом и сочувствием, и, вспомнив Джонни, постановила себе попозже выяснить, как Дашка обходится со «скорбной на головку» Таей и как именно ее обучает.
– Да вот намедни Густав Карлович Кусмауль меня отыскал, из тех же пор… – хихикнула Дашка, тут же зажала себе рот ладонью, раздвинула пальцы и сказала шутливо, шевельнув в образовавшейся щели розовым языком. – Только это… – шу-шу! – тайна великая!
– Ну тайна так тайна, – сразу согласилась Софи, хотя и удивилась, признаться, изрядно.
Что могло быть нужно от Дашки, бывшей девицы легкого поведения и нынешней добропорядочной булочницы, отставному следователю? Амурные дела, как она сама когда-то полагала? Но ведь теперь-то Софи точно знала, что Густав Карлович всегда был приверженцем эллинской любви, да и лет ему нынче столько, что… Впрочем, на свете есть много загадок и все их все равно не разгадаешь. По крайней мере, высказывание про «мечту славянофила», кажется, прояснилось и обрело автора… А теперь у нее есть к Дашке другое дело, до странностей старого немца не касающееся совершенно.
– Даша, я ведь, как ты, наверное, уже поняла, не просто так к тебе пришла…
– Да поняла уж, что не проведать и не лясы со мной точить… – беззлобно усмехнулась Дашка и подперла круглую щеку ладонью. – Хотя вам теперь не зазорно со мной должно быть, – простодушно напомнила она. – Я ж теперь не падшая, а порядочная, мужнина жена… Хотя вы, конечно, дворянка, из благородных, что вам…
Софи вдруг почувствовала, что краснеет.
«Господи! Что ж я делаю?! – почти заполошно подумала она. – Пришла к замужней женщине, матери двоих детей и собираюсь предложить ей… Она-то считает меня благородной… Теперь я должна поблагодарить ее за рогалики, купить с собой детям, проконсультироваться насчет Таи и… Остановись, Софи! Эта добропорядочная хозяйка пекарни – бывшая Дашка-шляпница, которая когда-то по собственной воле сбежала из дома, чтобы работать проституткой в игорном доме Туманова, и до пожара была вполне довольна своей участью, – напомнила она себе. – И про меня она все знает: и что я была любовницей Туманова, и что брат мой женился на ее подружке и коллеге Груше-Лауре, и все прочее…»
– Даша, скажи, ты всем нынче в своей жизни довольна? Ничего не хотела бы поменять? – вслух спросила Софи.
– Ну, это смотря что предложите, – Дашка аккуратно бросила в рот горсть орешков и склонила голову, внимательно разглядывая Софи и явно ожидая продолжения.
Софи решила, что с Дашкой, учитывая ее биографию, лукавить и отрезать хвост по кусочкам не следует.
– Я хотела бы предложить тебе публичный дом, – сказала она, стараясь чтобы ее слова прозвучали как можно более легковесно.
– Ну, для публичного дома я уже старовата, – в тон Софи усмехнулась Дашка.
Софи второй раз покраснела от смущения и разозлилась на себя за это. Ее светские знакомые никогда не видели у нее такой реакции, и крайне удивились бы, только узнав, что она возможна. Смутить Домогатскую? Ха! Не смешите меня, этого не бывает никогда!
– Даша, я имела в виду вовсе не это, – заботясь уже не о тоне, а о смысле, снова заговорила она. – Я предлагаю тебе стать хозяйкой заведения, гадательного салона. Прекрасно обставленный особнячок, весьма дорогой, почти в самом центре, в нем десять обученных девушек. Все это досталось мне по завещанию, но я, как ты понимаешь, вовсе не могу этим заниматься. Да и не хочу, конечно. При этом мне не хочется выбрасывать девушек на улицу и продавать особняк… из некоторых моральных соображений, которые я, если позволишь, сейчас оглашать не буду…
Закончив свою речь, Софи отчего-то боялась поднять на Дашку глаза, и потому смотрела на золотистую корочку недоеденного рогалика, лежащего на ее тарелке. Со стороны казалось, что она хочет, но не решается его съесть.
– Мудрено́, – помолчав, задумчиво сказала Дашка и поскребла белую шею коротко обстриженными ногтями. – Это что ж, прямо сейчас надо решить?
– Нет, не прямо. Сначала я кое-что там переделаю, сделаю в этом особняке светский прием, а вот потом…
– А вы-то, я гляжу, – все такая же выдумщица, Софья Павловна! – фыркнула Дашка. – Помните, как Артуруса и рыцарей, и лес, и этот… как его… круглый стол в Доме Туманова представляли? Ловко тогда было!.. А теперь, надо ж, придумали – прием для знати в публичном доме! Хи-хи-хи!
– Прежде, чем ты примешь решение, тебе надо знать, Даша, – серьезно предупредила Софи. – Что этот салон – весьма высокого ранга из подобных заведений. Там бывали очень… ну, очень знатные люди. Ты понимаешь?
Дашка перестала ухмыляться и напряженно задумалась. Мысли ее теперь легко читались с лица. Видно было, как она представляет себе ряд закрытых карет с гербами на одной из улиц центрального Петербурга, из которых в затылок друг другу выходят графы, князья и бароны… и все они, толпясь, направляются в Дашкин салон, и, войдя, приветствуют ее как равную, по-приятельски улыбаются ей и, может быть, даже целуют руку (когда-то Дашка признавалась Софи, что ее, как женщину, очень волнует этот «благородный» знак внимания. Несчастный Иосиф Нелетяга знал об этом и всегда радовал им симпатичную ему Дашку)…
– Тебе придется сменить свой собственный стиль, и все твои нынешние знакомые… Я уж не говорю о муже… – Софи поймала себя на том, что фактически отговаривает Дашку, и поразилась сама себе. Что я, собственно, делаю? Зачем я сюда, собственно, пришла?
– Да вот муж-то меня меньше всего заботит… – фыркнула Дашка. – А ведь это… – женщина вдруг лукаво улыбнулась и подмигнула Софи. – Это, Софья Павловна, когда-то моя самая заветная мечта была… Ну, вы понимаете, когда… Самой стать мадам! Эх!
– Так что же, Даша? – Софи вовсе не забыла о том, что сама сказала Дашке об отсутствии необходимости принимать решение немедленно, но уж больно она не выносила длящейся неопределенности…
– Эх-ма! Где наша не пропадала? – осклабилась Дашка, и в ее словах и тоне опять смешным диссонансом просквозило что-то солдатское. – Только есть тут одна закавычка, Софья Павловна…
– Какая? Деньги? – быстро спросила Софи. – Пекарня? Дети?
– Да нет, – Дашка задумчиво зажевала еще горсть орешков. – С пекарней Кирюшечка сам справится лучше некуда. Да и я ведь – рядом, на извозчике полчаса, не в Сибирь ехать. Денег на первое обзаведение у меня хватит, еще с прошлых времен отложены, ждут как раз своего часа. Детки… Раечка, конечно, при своих пирожных пожелает остаться, а Тая – существо несмысленое, я бы ее с собой взяла. Нет… Понимаете, Софья Павловна…
