Фокс вернулась в лагерь только после того, как убедилась, что Таннер и Браун пошли спать. Но прежде чем вернуться, она подняла голову и, глядя на серп молодой луны, крикнула:
— Если он умрет, между нами все кончено. Ты меня слышишь, Бог? Я больше никогда в своей чертовой жизни не заговорю с тобой! Возьми к себе кого-нибудь другого, а Пича оставь в покое. Черт побери! Мне он нужен больше, чем тебе!
Она простояла целую минуту, глядя на луну, потом смахнула слезы и решительными шагами направилась к лагерю.
На второй день путешествия по плоскогорью им повстречалась небольшая группа ютов. Хотя не было произнесено ни слова, юты проявили особый интерес к связкам мулов, поэтому ночью Таннер, Браун и Фокс дежурили у костра поочередно. Таннеру дважды показалось, что он слышит какое-то подозрительное шуршание в рощице пиний к востоку от лагеря, но тревога оказалась напрасной.
— Возможно, это и были индейцы, — согласилась Фокс за утренним кофе. — Если так, они, должно быть, увидели тебя у костра с ружьем на коленях и не решились попробовать увести мулов.
К концу долгого жаркого утра они наконец подошли к краю плоскогорья, и Таннер натянул поводья, чтобы остановиться и полюбоваться расстилавшейся внизу широкой плодородной долиной. Здесь, при слиянии двух больших полноводных рек, весна была в самом разгаре. Зеленели тополя, высокая трава колыхалась на теплом ветерке. Яркие пятна желтых и лиловых полевых цветов были рассыпаны по всей долине.
Что-то перевернулось в груди Таннера. Сам того не понимая, он всю жизнь мечтал именно о таком месте. Зеленая долина, укрытая с юга плоскими холмами, а с севера огороженная высокими красными скалами. А рядом с деревьями и рекой — целые поля ископаемых, которые он уже находил в песчанике.
И что было важнее — здесь он найдет решение своей проблемы.
— Если и дальше будем мечтать, то не переберемся через реку Ганиссон. — Фокс подъехала к Таннеру, ведя за собой связку мулов.
— Человек может бросить в эту землю семечко, а когда он вернется домой после поисков окаменелостей, из семени уже вырастет редиска.
Фокс удивленно изогнула бровь.
— Что-то я не представляю тебя фермером, выращивающим редиску.
Повернувшись в седле, Таннер встретился с Фокс взглядом. Сегодня ее глаза были темно-синими, как вода в океане, но в них появилось какое-то странное выражение. Было такое впечатление, что она вот-вот свалится с мустанга. Когда она вновь заговорила, ее голос был таким сдавленным, что ему пришлось наклониться, чтобы услышать ее.
— Слухи распространяются быстрее и дальше, чем ты думаешь. Люди начнут сплетничать о твоей огороднице-жене. Все будут думать, что ты сошел с ума.
— А мне на это наплевать.
Он мысленно выругался. Сейчас не время — и не место — для такого разговора. Им следовало бы лежать голыми в большой кровати в комнате с зажженными свечами и бутылкой хорошего вина под рукой.
— Напрасно. Ты заслуживаешь лучшего. Зачем тебе жена, которую придется защищать? Кроме того, для человека, который идет на все то, что перенес ты, для того чтобы спасти своего отца, мнение отца должно быть важным. — Она дернула поводья.
Он молча посмотрел ей вслед. Впервые в жизни Таннер сделал предложение женщине стать его женой — хотя и каким-то косвенным образом, поддавшись неожиданному импульсу, — а она его отвергла. Черт возьми. А у него в голове все сложилось так хорошо! Земля… Фокс… Все то, что было ему нужно больше всего на свете.
Землю он может получить. А с Фокс придется поработать. Она изложила ему причины, по которым не вписывается в его мир, и он с этим согласился. Но сейчас решение было найдено. Он сможет вписаться в ее мир.
Им не обязательно жить в городе. Они могли бы жить в таком месте, как эта долина, где не будет общества, которое всегда готово осудить тех, кто не следует предписанному им образу жизни. Здесь она не почувствует себя изгоем и ей не придется приспосабливаться.
Что касается Таннера, он вовсе не считал жизнь в городе привлекательной. Как только он окончил свое образование, он сразу же променял город на горнорудные области Дикого Запада. Время от времени его вдруг одолевало желание прикоснуться к атрибутам цивилизации, и тогда он уезжал на несколько дней в ближайший город и ходил по музеям и галереям, читал газеты и посещал дорогие рестораны.
То же самое может происходить и здесь, думал он, окидывая взглядом долину. Если вдруг он соскучится по культуре, можно отправиться в Денвер. Каким же это будет удовольствием приобщить Фокс к живописи и музыке, накормить едой, которой она в жизни не пробовала, пожить с ней в роскошных апартаментах, баловать ее и покупать глупые безделушки, которые заставят ее смеяться.
Пришпорив кобылу, Таннер поскакал за остальными. Они уже начали спускаться в долину. Внизу он остановился, огляделся и удовлетворенно кивнул. Когда-нибудь здесь появятся дороги, будет проложена железная дорога, и сюда придет культура. Этому сокровищу недолго осталось быть неоткрытым. Здесь уже было несколько ферм. Потом появятся поселки, а потом и город. Будет приятно сыграть роль первооткрывателя этой долины.
— Красиво, не правда ли? — Рядом с ним оказался Пич.
— Человек мог бы прекрасно здесь жить.
— А что сказал бы по этому поводу ваш отец?
— Он был бы разочарован. — Но Таннер много чего передумал с тех пор, как руку ему пронзила стрела шошона. — Я прожил всю свою жизнь, стараясь оправдать ожидания отца, мистер Эрнандес. С меня хватит.
— А вы когда-нибудь обсуждали с отцом его ожидания? Таннер подождал, пока Пич откашляется, и сказал:
— Достаточно того, что отец пошел на жертвы ради моего образования, ради того, чтобы у меня было положение в обществе и обеспеченное будущее. Сомневаюсь, что в этом ряду найдется место поискам окаменелостей.
Пич не сразу ответил. Он смотрел на Фокс, которая ехала впереди вдоль берега реки, выбирая место для переправы.
— Я никогда не был отцом, мистер Таннер, но думаю, что кое-что об этом знаю. Отец хочет, чтобы его ребенок принимал разумные решения, и часто это означает, что он навязывает ребенку то, что хочет сам. А когда ребенок отвергает его советы, отец бывает разочарован и даже может гневаться. Но ведь главное… отец же хочет, чтобы его дитя было счастливым. Даже если он не согласен с тем, как пришло это счастье. В конце концов он отодвинет в сторону свои желания и мечты и пожелает своему ребенку счастья.
— По вашему мнению, я один из тех, кто не приносит счастья?
— Просто я беспокоюсь, мистер Таннер, в этом все дело. Даже если ваше общество примет Мисси с распростертыми объятиями — в чем я очень сильно сомневаюсь, — Мисси не будет счастлива, потому что не сможет проводить дни, бездельничая и наблюдая за тем, как служанки убирают дом, который она могла бы убрать сама. — Глаза Пича были печальными. — А если вы заставите ее отказаться от собственных целей и приехать сюда… Я знаю свою Мисси. Она не сможет быть счастливой, если будет знать, что вы разочаровали своего отца из-за нее.
