— Я не сбежала, если вы имеете в виду это. Вы прислали мне шляпку…
— Женщина, я никогда в жизни не подозревал, что можно придавать такое значение проклятой шляпке. Это просто шляпка! Не драгоценность, не лошадь…
— И я все еще жду, когда вы скажете, что цените, меня, — упрямо произнесла Лиззи. — А если нет, я сегодня же уеду в Торнтри и никогда больше вас не потревожу. Даю слово.
— Я не ценю тебя! — закричал Джек. — Что у тебя с головой, девушка? Я тебя люблю! О чем, по-твоему, я думал эти долгие недели? Теперь я говорю: я люблю тебя, Лиззи Бил! С того момента как ты выпрыгнула из окна башни. Полюбил за твою смелость и решительность, за то, как ты заботишься о сестре и делаешь все от тебя зависящее, чтобы уберечь Торнтри от гибели, и я… я люблю тебя. — Он шагнул вперед. — Люблю больше, чем имею право, если учесть некоторые мои ужасные поступки. Но я люблю тебя больше, чем считал это когда-либо возможным.
— Джек, — прошептала она и бросилась в его объятия.
Он целовал ее как человек, жаждущий любви, который никогда уже ее не отпустит, и Лиззи отвечала ему с той же страстью.
Наконец он поднял голову.
— Знаешь, ты могла быть еще красивее, но сегодня просто сразила меня.
— Повтори, — выдохнула она, пока его взгляд скользил по ее телу. — Скажи, что любишь меня, Джек.
— Пожалуйста, девушка… не заставляй меня говорить, как сильно я тебя люблю, иначе упадешь в обморок от потрясения. — Его руки следовали за его взглядом, вызывая у нее сладостную дрожь. — Ты осталась здесь. Ты ждала меня, — сказал он, как будто не мог в это поверить.
— Я бы ждала тебя целую вечность, Джек. И я никогда не полюблю другого.
— Позволь мне сказать правду, Лиззи. Я ни разу в жизни не влюблялся. Я не хочу быть похожим на своего отца, но порой боюсь…
Лиззи закрыла ему рот ладонью.
— Да, Фиона говорила мне. Но ты… намного выше своего отца во всех отношениях, Джек. Ты готов был пожертвовать жизнью ради любимого человека. Ты не он. За это я поставила бы на карту собственную жизнь.
Никто и никогда не говорил Джеку таких слов, и он почувствовал себя высоким, как гора.
— Я люблю тебя, девушка.
Он поднял ее и отнес на диван, намереваясь здесь и сейчас доказать ей свою любовь. Он лихорадочно расстегивал ее платье и шептал:
— Ты даже не представляешь себе, насколько ты прекрасна для меня.
— Покажи это. Пожалуйста, Джек, прошу тебя. Покажи, как ты меня обожаешь.
— Ты просишь меня?
— Я прошу тебя.
Лиззи поцеловала его в висок, потом в щеку.
— Ну если ты просишь меня так вежливо, — улыбнулся он, высвобождая ее грудь из лифа, — я счастлив выполнить твою просьбу.
Он находил самую целомудренную форму любви в самых невероятных местах, и, когда они с Лиззи достигли новых высот экстаза, Джек понял, что наконец вернулся домой.
Многие в Гленалмонде утверждали, что Карсон Бил не подчинится властям, когда обнаружилось, что он незаконно разрабатывает залежи сланца в Торнтри.
Это обнаружил Ньютон, и он же убедил Карсона, что тот должен починиться.
Ньютон был преданным человеком, но его преданность теперь принадлежала жене Шарлотте и будущему ребенку, которого она носила.
По иронии судьбы клан Билов выбрал Ньютона своим лэрдом и оставил Карсону немного пахотной земли, несколько лет обрабатываемой Ньютоном.
Поскольку Ньютон и Шарлотта не любили замок Бил, они решили оставить его клану. Тем более что Лиззи, выйдя за Джека, передала им Торнтри. Они с Джеком поселились в замке Ламборн, к великой радости людей немногочисленного клана Хейнсов, которых он, в сущности, не знал, но которые стали его обществом. Джек поддерживал отношения со старыми друзьями, время от времени кто-нибудь бывал у него в Шотландии. Прошлым летом приезжал Линдсей с женой Эвелин и маленькой дочкой.
Он был счастлив представить Линдсеям своего сына. Они с Лиззи назвали его Джеймсом в честь Ньютона. Оказалось, что у него тоже есть имя.
Решив избавить Джека от болезненных воспоминаний детства, Лиззи занялась переустройством замка Ламборн и обратилась к Фионе за помощью. В результате Фиона с Дунканом Бьюкененом много времени проводили у них, и Джек стал искренне восхищаться Бьюкененом, забыв старую неприязнь. Они даже полюбили охотиться вместе, хотя ни один не признавал другого лучшим охотником.
Постепенно замок изменился. Теперь это было счастливое место.
Тем не менее летом Джек и Лиззи вернулись в Торнтри, потому что Шарлотта очень боялась первых родов в одиночестве. Как-то воскресным днем они сидели на террасе, построенной Ньютоном. Дугал, который решил остаться на службе у лэрда Ламборна, был нянькой маленького Джеймса и сейчас возил его на деревянном пони.
Налив мужу глоток виски, Лиззи передала ему стакан. Джек сердито принял его и, не обращая внимания на своих компаньонов, смотрел в сад, который стал намного чище и светлее. Он слышал, что у мистера Кинкейда теперь был помощник. Мальчик Лахлан из замка Бил учился под его опекой искусству садоводства.
— Все еще сердишься? — Лиззи положила руку на плечо мужа и любовно сжала его.
— Не буди во мне зверя, девушка, — предупредил ее Джек.
— Обидчивый, как ребенок, — вздохнула Шарлотта.
— Нисколько. Ты должна признать, что я стреляю не хуже, чем она. Все дело в ветре!
— Это был легкий бриз, — заметил Ньютон. — Он не способен отклонить стрелу.
Лиззи засмеялась:
— Ты не можешь признать, что женщина лучше тебя стреляет из лука.
— И скачет на лошади, — прибавил Дугал. — Она лучше скачет, милорд, чем вы.
— Спасибо тебе, Дугал. Может, ты считаешь, что она и рыбачит лучше меня, а?
Шарлотта фыркнула. Дугал взглянул на Лиззи, затем неопределенно пожал плечами и сказал Джеймсу:
— Идем, мой славный мальчик. Давай погуляем среди цветов, которые твой дядя Ньютон сумел вернуть к жизни.
Он подхватил малыша одной рукой и спустился по каменным ступеням в сад.
— Право, Джек, ничего особенного здесь нет. Для горца обычное дело хорошо стрелять излука, ездить верхом и ловить рыбу. Ведь это наша жизнь.
— Лиззи, дорогая, помощи от тебя не дождешься, — проворчал он.
— Но ты очень хорошо готовишь, — сказала Шарлотта. — Миссис Кинкейд до сих пор вспоминает тот день, когда у нее болела спина и ты испек хлеб под ее руководством.
— Думаю, все мы согласимся, что это было исключением. Одна буханка хлеба не делает меня пекарем.
— Да, но у тебя определенно есть к этому талант.
— И разжигать огонь, — прибавил Ньютон. — Очень ловко, когда нужно зажечь торф.
