С приглушенным криком он понес Ребекку в их кровать, чтобы забыть боль разлуки с одной женщиной в ласковых объятиях другой. Правда, он заранее знал, что из этого ничего не выйдет. Даже если он умрет, его дух все равно будет тосковать по Анне.
Когда Ребекка проснулась утром, Двух Летящих Ястребов уже не было. Он ушел. Она встала, сделала несколько шагов к окну и устремила взгляд на запад. В доме было непривычно тихо и пусто.
– Мог бы, по крайней мере, попрощаться, – через силу прошептала она, и из глаз у нее потекли слезы.
Два Летящих Ястреба старался не особенно показываться людям на глаза и потому, в основном, шел ночами. Он знал, что в чужой одежде вполне сойдет за фермера, но только издалека, поэтому соблюдал предельную осторожность. Безоружный, он мог стать легкой добычей для толпы кровожадных бледнолицых, а у него не было никакого желания вновь пройти через то, что он однажды уже испытал в Медвежьей долине.
Позади осталось миль десять, когда он увидел пустой фермерский дом, над которым из трубы не вился дымок. В окнах тоже было темно. Однако он минут тридцать наблюдал за окрестностями, прежде чем бесшумно поднялся по склону горы к сараю, остановившись только один раз, чтобы убрать с дороги большой камень.
Он уже открывал дверь сарая, когда услыхал позади приглушенный собачий рык. Обернувшись, он увидел оскаленную морду большого белого пса, изготовившегося к прыжку. Два Летящих Ястреба скользнул в сторону, приняв сильный удар на левое плечо. Правой рукой он в это время нанес смертельный удар по голове пса, раскроивший ему череп.
В сарае было темно и пахло лошадьми и сеном. Два больших крепких коня и одна гнедая кобыла не обратили на него никакого внимания.
На стене висела уздечка, скорее всего, для кобылы. Когда Два Летящих Ястреба вошел к ней в стойло, она недовольно заржала и попятилась. Он постоял несколько минут неподвижно, давая ей время привыкнуть к его запаху и голосу. Потом, ласково уговаривая ее, он похлопал ее по спине и провел рукой по шее. Почесав ей уши, он накинул на нее уздечку, отчего кобыла посмотрела на него круглыми глазами, однако довольно покорно последовала за ним во двор.
– Спокойно, спокойно, девочка, – прошептал он и легко вскочил ей на спину.
Едва выехав на дорогу, он пустил кобылу в галоп. Его охватила почти забытая радость, ведь он снова после долгого перерыва скакал на лошади по бескрайнему простору, напоминавшему ему о родной земле. Холодный ветер дул ему в лицо, но ему это нравилось, и, откинув назад голову, Два Летящих Ястреба громко рассмеялся. Он свободен! Наконец-то свободен!
Ехал он до утра, не делая остановок, а потом укрылся от людских глаз до вечера. Прошли еще две ночи, прежде чем он оказался в маленьком городишке, где запасся оружием и едой.
Потом он несколько недель ехал ночами и отдыхал днем, пока цивилизация не осталась далеко позади, после чего он уже не делал перерывов и скакал днями и ночами, разве лишь время от времени давал отдых кобыле.
Его сжигала жажда мести. Он знал, что не будет ему покоя, пока Джошуа Бердин живет на этой земле. Правда, его немного смущало то, что Бердин был мужем Анны, однако даже это не давало ему ни одного шанса на спасение. Два Летящих Ястреба достаточно пострадал от его предательства, и кровь гордого воина требовала мести.
На земле команчей он оставил свою кобылу и взамен взял коня. Команчи хорошо приняли его, и он отдохнул у них три дня, вволю отсыпаясь и отъедаясь. Едва оказавшись среди индейцев, Два Летящих Ястреба сбросил с себя одежду белого человека и вновь стал похож на самого себя в кожаной куртке и мокасинах.
На четвертый день утром, распрощавшись с команчами, он поскакал дальше на запад через прерии Техаса.
Еще через три недели он был на границе Аризоны.
У меня родился мальчик. Двадцать девятого октября я произвела на свет здорового и сильного малыша с красным личиком, который в мгновение ока заорал что было силы, не хуже любого индейского воина, ступившего на тропу войны. Когда доктор Митчелл торжественно вручил мне его, у меня из глаз хлынули слезы радости. Мой малыш был прекрасен от самой черноволосой макушки до своих крошечных пяточек.
Доктор Митчелл с самым серьезным видом и довольно долго мыл руки в раковине возле моей постели.
– Вам ни за что не удастся выдать его за белого, – как бы невзначай заметил он. – Вы это понимаете?
– А зачем мне его за кого-то выдавать? – ответила я. – Мне нечего стыдиться.
– А Джошуа? – спросил доктор, с озабоченным видом закрывая баул и снимая халат. – Хотите, чтобы я ему сказал?
– Вы мне поможете, Эд?
– Ну конечно же, дорогая. Зовите меня в случае чего, – предложил он. – Что бы вам ни понадобилось. В любое время.
И, еще раз взглянув на моего сына, он ушел.
Увы, от его слов моя радость померкла. Я лучше всех знала, как разозлится Джош, когда узнает, что не он отец ребенка. Но что он может сделать? Покричит-покричит и перестанет. Придется ему принять моего малыша. У нас с Джошем еще будут дети, сколько он пожелает, но я знала с самого первого мгновения, что этот младенец, отца которого я любила больше всех на свете, займет особое место в моем сердце.
От родов я очень устала, хотя они дались мне не так тяжело, как первые, и уже засыпала, когда услыхала в холле шаги Джоша. Не предполагая ничего плохого, я все же покрепче прижала к себе малютку.
Джош в два шага оказался возле моей постели, и его глаза сверкали, как льдинки, когда он посмотрел на нас.
– Ты спала со своим краснокожим, когда ходила к нему в тюрьму! – набросился он на меня. – Грязная шлюха! Валялась на полу, как мерзкая скво!
Меня покоробили его презрительный взгляд и его ругань, но я подняла повыше голову и постаралась, чтобы мой голос звучал ровно, как всегда:
– Ты прав, Джош, как мерзкая скво.
С горящими глазами мой муж наклонился надо мной. Его лицо было всего в нескольких дюймах.
– Послушай, что я тебе скажу, Анна Бердин. Ты больше не скво. Ты – моя жена. И я не намерен кормить такого краснокожего ублюдка и вообще терпеть его в моем доме. Еще не хватало!
– Джошуа…
– Заткнись, потаскушка! Я отправил Гопкинса в резервацию к апачам, чтобы он поискал там скво для твоего детеныша. Как только он вернется, ты с ним расстанешься, чтобы его духу тут не было. Скажем всем, что он умер. С доктором Митчеллом я уже договорился.
– Ты шутишь!
– Ничего подобного, – холодно проговорил Джошуа.
Несколько мгновений я смотрела на него, не веря собственным ушам. Неужели этого человека я когда-то любила или воображала, что люблю?
– Пожалуйста, Джошуа, не делай это – попросила я. – Пожалуйста! Я не переживу, если потеряю еще одного ребенка.
