Впрочем, оно и к лучшему, решила она. Сердце ей больше не понадобится. Похоже, ей назначено судьбой внушать восхищение на расстоянии и никогда болыпе не знать волнующую близость любящего супруга.
«Но в сердце моем ты есть и всегда будешь моей женой».
Слова Остина многократным эхом звучали в сознании Холли. Вероятно, он сам, произнося их, верил, что говорит правду, но Холли не сомневалась: несколько месяцев одиночества — и его благородные намерения потускнеют. Воспользовавшись благовидным предлогом, Остин добьется расторжения брака и завлечет на брачное ложе какую-нибудь смирную девицу с робкими карими глазами, как у теленка, и лошадиным лицом. Холли будет натыкаться на них на турнирах и весенних ярмарках, учтиво улыбаться, скрывая боль, и здороваться с выводком неуклюжих детишек, путающихся у них под ногами.
Рука Холли коснулась живота, выдавая надежду, в которой она не смела признаться себе самой. Остин до боли ясно дал ей понять, что его нисколько не интересует ребенок, которого она, возможно, уже носит под сердцем, но Холли не могла удержаться от мысли, что решимость мужа пошатнется, когда она преподнесет ему младенца, очаровательного темноволосого мальчика с едва различимой ямочкой на пухлой щечке. Тупая боль сменилась чувством тоски, смешанной с отчаянием.
— Прекрати мучить себя, — тихо шепнула себе Холли, но и Элспет, и Кэри беспокойно оглянулись на нее.
Дождь почти прекратился. Нависшие над узкой тропой ветви превращали тусклый рассеянный свет в преждевременные сумерки. У Холли по позвоночнику пробежал холодок тревоги. Она оглянулась, не в силах стряхнуть с себя ощущение, что из густых зарослей за ними следят чьи-то недобрые глаза.
Пытаясь успокоиться, Холли сглотнула комок в горле, вспоминая, какой глупой показала себя, поддавшись похожим фантазиям по дороге в Каер Гавенмор. Но сейчас рядом с ней нет Остина; никто не устроит ее к себе на колени и не вытрет ей с глаз слезы. Нет Остина, и никто не усадит ее на коня позади себя, предложив в качестве удобной подушки свою широкую спину.
Но зловещий дух, витающий над лесом, встревожил не только Холли. Рука Кэри, метнувшись к плечу, проверила, готов ли лук. Элспет сбросила с головы капюшон, беспокойно обводя взглядом стоящие стеной деревья. Когда лес расступился, открыв затянутую пеленой тумана поляну, из груди путников вырвался вздох облегчения.
Вдруг Холли увидела стоящую на краю поляны фигуру в рясе. Не обращая внимания на предостерегающий крик Кэри, она соскочила с лошади и бросилась навстречу незнакомцу.
— Это же Натаниэль! — крикнула Холли, скидывая с головы священника капюшон и открывая его лицо.
Кэри, осадив коня, нахмурился, и недовольное выражение его лица сделало бы честь самому Остину.
— Хвала всевышнему, с вами все в порядке! — воскликнул отец Натаниэль, сжимая Холли в объятиях, нисколько не подобающих духовному лицу.
Холли, несколько смущенная подобным проявлением нежности, отстранила его от себя.
— Ну разумеется, со мной все в порядке. Но что вы делаете здесь, в этой безлюдной глухомани? Почему вы не в Тьюксбери?
Щеки священника залились румянцем.
— Я шел освобождать вас от этого тирана. — Он поежился. — Вы даже вообразить себе не можете, как я переживал за вас, мысленно представляя ужасные муки, которые вы терпите от его рук.
Возможно, Холли собиралась уже встать на защиту мужа, но потом решила, что сейчас неподходящее время и сырой холодный лес неподходящее место для этого. Впрочем, она была уверена, что отец Натаниэль все равно не поверит ей. Благочестивое рвение священника в совершении благородного дела переросло в неистовство. В его представлении освобождение принцессы, заточенной в башне диким уэльсцем, было вполне сопоставимо с поисками чаши Грааля.
— И вы шли сюда только ради этого? А мой отец с вами?
Холли всмотрелась в чащу за спиной священника, лишь теперь осознав, как ей хочется броситься на шею отцу и выплакать свое горе.
— Мы решили не тревожить напрасно вашего отца. Осадив Каер Гавенмор, взяв его штурмом и освободив вас из лап разбойника, мы собирались…
— "Мы?" — оборвала его Холли, чувствуя, что благие намерения священника могут обернуться для нее новыми бедами.
Вдруг из колышущегося подлеска на поляну выскользнули, точно гадючий выводок, десяток вооруженных мужчин. Не успел Кэри положить стрелу на тетиву, как ему в кадык уперлось острие меча. Испуганный крик Элспет оборвался, заглушенный сильной рукой, зажавшей ей рот. В течение нескольких мгновений Холли и ее спутники оказались окруженными какими-то разбойниками.
Холли уже приходилось слышать об этих людях. Их не раз замечали слоняющимися вдоль границ владений ее отца. Они пользовались дурной славой за то, что наводили ужас на окрестных жителей: отнимали заработанные с таким трудом крохи, избивали стариков, уводили девушек в лес и жестоко развлекались с ними. Грубые и беспощадные, с прищуренными глазами, горящими ненасытной жаждой порока, — вот что представляли из себя люди, с которыми столкнулись Холли и ее спутники.
И, тем не менее, в сравнении с мужчиной, вышедшим из их рядов — в безукоризненном камзоле черного цвета, с тщательно расчесанными волосами, с добродушной улыбкой, словно прилепленной к его красивому лицу, — они казались безобидными, словно ватага расшалившихся пажей.
— Кого мы видим: перед нами попавшая в беду дамочка собственной персоной! Как любезно с вашей стороны избавить нас от хлопот освобождать вас. Я нахожу осады замков скучным занятием.
Холли, сама не замечая того, схватила отца Натаниэля за рукав, но тотчас же разжала пальцы, не желая показывать свой страх перед этим человеком.
— Натаниэль, а он что здесь делает? Покровительственная улыбка священника потускнела.
— Ну как же, он спас мне жизнь. Если бы не доброта и гостеприимство барона Монфора, я скорее всего погиб бы. Эжен де Легге презрительно фыркнул.
— Мы нашли его блуждающего по кругу, обезумевшего от голода и жажды, бормочущего себе под нос нудные молитвы. Он был всего в нескольких футах от границы владений вашего отца.
— Вы мне этого не сказали! — негодующе воскликнул Натаниэль. — Я полагал, что все еще нахожусь в Уэльсе.
— Да нет же, сказал. Просто вы были в беспамятстве и забыли. — Эжен вновь обратил свое слащавое обаяние на Холли. Она удивилась, как это он не растекся и не вылился из камзола. — Как только добрый монах известил нас о вашем плачевном положении, мы с готовностью предложили свою помощь. Должен признаться, выглядите вы неплохо. — Протянув руку, он накрутил на палец непокорный локон. — Мне нравится. Как-то… по-мальчишески.
