— Ты могла предположить подобное, но я отказываюсь признать, что ты в это поверила. Ты прекрасно знаешь, что наши отношения далеки от случайного увлечения.
— И все-таки я волновалась и беспокоилась, как ты отнесешься к моему решению по поводу голосования и ко всему остальному.
— Ах да, ко всему остальному. Ты хотела рассказать мне о своем решении. Если ты имеешь в виду твои планы выйти замуж и исполнить свой долг перед кланом Эвердонов, должен предупредить тебя, что я плохо к ним отношусь. Лучше не трогать горькую тему и не портить нашу встречу подобными разговорами.
«Нашу встречу. Нашу последнюю встречу».
— Боюсь, что должна рискнуть. Я хочу рассказать тебе.
Он вздохнул с раздражением мужчины, припертого к стене женщиной, у которой не хватает здравого смысла закончить разговор. Она лежала рядом с ним, глядя в потолок, пугаясь того, что все происходит не так, как она себе представляла.
Взяв его за руку, она переплела свои пальцы с его пальцами.
— Я хочу, чтобы ты принял решение вместе со мной, Эйдриан. Я хочу, чтобы ты помог мне.
— Если ты ждешь от меня совета по поводу твоего брака, ты хочешь слишком многого. Поговори с Дот. Она, вероятно, больше понимает в подобных делах, чем я.
— Нет, мне не нужен совет. Я сама все решила. Я уже сделала выбор. Все, что мне нужно, — чтобы ты одобрил его.
Он повернулся, чтобы видеть ее.
— Что ты сказала?
Она сделала глубокий вдох и молилась про себя, чтобы он не зашел чересчур далеко в своем самоотречении и благородстве.
— Ты женишься на мне, Эйдриан?
Минуты тишины тянулись и тянулись. Она ждала, не смея взглянуть на него. Пока она понимала только одно — что он потрясен.
Вот он взял ее за подбородок, повернул ее голову так, чтобы она не смогла избежать его взгляда.
— Снова фантазии, герцогиня?
— Не говори так. Я приняла решение задолго до сегодняшнего дня, еще до того, как отправилась в Марли. Я собиралась спросить тебя о нем в первый же вечер после моего возвращения. Хотя сегодня я горжусь твоим поступком, он не имеет никакого значения.
— Тогда почему? Ты так ненавидишь все связанное с именем Эвердона, что готова осчастливить полукровку?
— Зачем приписывать мне столь жестокие намерения? Не смей так резко говорить со мной.
— Резко? Ты еще не то услышишь от других.
— Меня не волнует, что станут говорить другие.
— Не зарекайся! Брак со мной станет скандалом года. Я верю, что в твоих намерениях нет умышленной жестокости, но тем не менее хочу выяснить, каковы они.
— Ты можешь помочь мне заботиться о Марли и других поместьях. Кому еще я могу довериться?
— Хорошему управляющему.
— Тебе я больше доверяю.
— Тогда найми меня. Сейчас как раз тот момент, когда я готов согласиться, поскольку будущее мое неопределенно.
— Совсем не то ты говоришь. Я хочу, чтобы мои дети имели хорошего отца.
— Нет никаких оснований, что я им буду. У меня нет опыта общения с детьми, и с хорошими отцами тоже.
— Ты будешь замечательным отцом. Но и с остальным ты отлично справишься. Например, будешь заседать в палате лордов. Я знаю, ты прекрасно распорядишься местом Эвердона.
— И буду выступать от твоего имени?
— От имени Эвердонов. Мы вместе будем обсуждать дела, но я не стану диктовать тебе. Я не так наивна, чтобы пытаться.
София не только изложила причины, но и перечислила преимущества. Ей показалось, что он ждал большего. Ей вдруг захотелось, чтобы он пошел на компромисс со своими политическими принципами, что облегчило бы его взаимоотношения с другими членами палаты.
— Я не хочу выходить замуж ни за кого другого. Ты мой лучший друг, Эйдриан. В известном смысле мой единственный друг.
— У тебя есть и другие друзья. Аттила и Жак преданы тебе и останутся такими, даже если твоя щедрость сегодня закончится. Но у тебя уже вошло в привычку покупать друзей, София, и я поймал себя на мысли, что сейчас ты покупаешь меня.
— Что делать, во мне течет кровь Эвердона. — Она сокрушенно вздохнула.
— Но ты можешь удержаться от того, чтобы долг перед Эвердоном служил причиной твоего предложения.
Разочарование затуманило ее глаза.
— Чего еще ты хочешь от меня, Эйдриан? Я предложила тебе все, что имею.
— Неправда, черт побери!
Он собирается отказать ей. Отчаяние захлестнуло ее. София рисовала себе скучную, однообразную жизнь, которую ей предстоит вести. Мысль о браке с навязанным ей мужчиной вызывала тошноту.
Она прикрыла глаза, чтобы сдержать слезы, но они медленно текли по щекам. Не зря Алистэр указывал ей на ее излишнюю импульсивность и эмоциональность.
Стеклянный панцирь все еще сковывал ее сердце, но истинные эмоции просачивались сквозь трещины, образовавшиеся в нем. Сколько потребуется времени, чтобы превратить ее любовь к Эйдриану в нечто спокойное и умиротворенное?
Слишком много.
Ей хотелось солгать, но она знала, что он сразу распознает ложь.
Она повернулась и в отчаянии обняла его.
— Послушай меня. Пожалуйста, выслушай и поверь. Сделать тебе предложение заставил меня не долг. Совсем нет. Дело в том, что я хочу, чтобы ты всегда оставался рядом. Что бы я всегда могла держать тебя в своих объятиях, как сейчас, и больше не знала одиночества. Быть любимой и любить, как я способна. Я даже и подумать не могла, что мне дано так любить. И, вкусив рая, я не хочу искать место в аду.
Его руки обвились вокруг нее, он притянул ее к себе, целуя ее мокрые щеки, нос, губы…
Она жаждала полной близости. Она ласкала его, торопя его возбуждение, пока ее сердце кричало от страстного желания.
— Я никогда не мог устоять перед твоей печалью, София. Но мне нужно время, чтобы подумать, будем ли мы счастливы вместе.
На следующее утро Эйдриан встретился с Колином на аукционе в Кенте. Речь шла о продаже лошадей некоего расточительного лорда, чьи карточные долги перешли все границы разумного. Он нашел брата у загона, Колин разглядывал гнедого мерина поразительной красоты.
— Вот и ты, Эйдриан. Надеюсь, я не слишком рано потревожил тебя? Вчера вечером я хотел зайти, но увидел за углом карету Софии и ограничился запиской.
Слова Колина невольно напомнили Эйдриану о бурной ночи любви и о предложении Софии.
Он сам не понимал свою реакцию на ее предложение. Только глупец стал бы колебаться. Если герцогиня по собственной воле хочет выйти замуж за человека сомнительного происхождения, да еще и без состояния, то нужно быть идиотом, чтобы не согласиться.
Он же с большой осторожностью отнесся к ее предложению, хотя не сомневался в ее любви и привязанности и готов всю оставшуюся жизнь заботиться о ней. Однако он едва сдерживал досаду.
