Эван обхватил Грейс и привлек к себе, она упала рядом с ним. Даже лежать вместе с ней уже было невыразимо прекрасно. А если прибавить сюда сытый желудок, светлые мысли, безмятежное настроение и душевный покой, то можно сказать, что Эван был если не совершенно счастлив и покоен, то, во всяком случае, пребывал в настроении очень близком к такому состоянию.
Грейс проснулась словно от толчка, ее разбудил колокольный звон. Спросонок ей показалось, что это церковный колокол, возвещающий начало утренней службы. Но придя в себя, она четко осознала, что она не в монастыре, а в замке, лежит на своей собственной постели вместе с мужем.
Колокол не умолкал, продолжая тревожно звонить. Эван лениво шевельнулся. Грейс заботливо положила ладонь ему на лоб, он был прохладным и сухим. Лихорадка прошла, слава богу. Но тут, не потрудившись даже постучаться, в спальню влетел Алек с мечом в руках. Одет он был небрежно, даже не совсем полностью, одним словом, шокирующий вид.
– Всадники приближаются к замку, – не столько сказал, сколько прохрипел он.
Эван в одно мгновение очнулся ото сна и присел в постели.
– Сколько их?
– Трудно сказать сколько, их очень много, – поморщился Алек.
– Все жители деревни успели попасть в замок?
– Нет, не все. Слишком поздно мы их заметили.
– Черт! – выругался Эван. Он вскочил на ноги и пошатнулся.
– Эван, ты не можешь идти на стены. Ты слишком слаб! – воскликнула Грейс, хватая его за руку.
– Она права, – проворчал Алек. – Я сейчас поднимусь на стены, оценю обстановку, а потом спущусь и все расскажу.
– Я пойду вместе с тобой, – решительно заявила Грейс.
Она встала, накинула на себя меховое покрывало и босиком устремилась вверх по лестнице, которая вела на стены. От каменных ступеней стыли ноги, утренний холод пробирал до костей, но, не обращая внимания на подобные мелочи и не останавливаясь, чтобы перевести дыхание, она поднялась на смотровую площадку.
Подойдя как можно ближе к ограде, под прикрытием защищающего от стрел навеса, она окинула взглядом поле перед замком и зябко поежилась то ли от пронизывающего ветра, то ли от развернувшейся перед ней картины.
По всему полю, как муравьи, сновали воины. Они окружили замок с трех сторон, то в одну, то в другую сторону скакали всадники, некоторые с обнаженными мечами. На безопасном расстоянии от стен замка воины ставили палатки и разводили костры, видимо собираясь готовить пищу. Зрелище было не только величественным, но и ужасающим. Зловещее предчувствие овладело Грейс.
– Судя по всему, они собираются начать осаду, – пробормотала она.
– Вне всякого сомнения, причем со знанием дела, – помрачнев, согласился Алек. – Вы не знаете, кому принадлежат эти цвета? – Он указал на стяг, развевавшийся над самой большой палаткой.
– Родерику, – вздохнула Грейс, сердце у нее болезненно сжалось. По всем признакам было видно, что Родерик полон решимости добиться своего – захватить ее силой.
– Миледи, почему он так настойчиво преследует вас?
Грейс хотелось отшутиться, но положение было настолько серьезным, что тут уже было не до шуток.
– Родерик полагает, что с моей помощью он сумеет скомпрометировать Дугласа и занять его место – место вождя клана. Но я не собираюсь участвовать в его коварном и подлом замысле.
Отбросив прочь свои страхи и колебания, она повернулась и начала спускаться вниз. Во дворе замка все пришло в движение, бегали испуганные женщины и дети, воины с решительными лицами собирались группами, готовясь к сражению. Звон оружия, громкие приказания, женские крики и причитания, плач детей – одним словом, в замке царило смятение.
Пока Грейс шла назад в спальню, внутри нее происходила тяжелая работа. Но когда она вошла к Эвану, ее решение созрело. Алек сообщил о том, что они увидели. Эван выслушал молча, не перебивая, он явно пытался оценить величину опасности, нависшей над Тайри.
Как только Алек умолк, он спросил:
– Насколько мы готовы к обороне?
Алек задумчиво потер подбородок:
– В целом неплохо. Запасов еды и воды должно хватить месяца на два, если не больше. Еще бы нам воинов побольше.
Эван нахмурился:
– Как южная стена? Выдержит приступ?
– Почему бы и нет? Все зависит от того, каким будет штурм. Но если неприятель пустит в дело катапульты и осадные лестницы, то вряд ли она его остановит.
Грейс поежилась. Осада, приступ, страдания и бедствия многих людей, страшные картины одна за другой замелькали в ее воображении – и всему виной была одна она.
Она посмотрела на Эвана и Алека, которые стояли напротив, пристально глядя друг другу в лицо, шумно вздохнула и твердо произнесла:
– Почему бы не отдать Родерику то, ради чего он пришел сюда? Я имею в виду себя.
Эван обернулся к ней и прорычал что-то нечленораздельное, но по интонации отвергающее ее предложение напрочь, затем опять повернулся к Алеку:
– Все должны быть готовы к худшему. Пусть лучники займут свои места на крепостной стене. Передай моей матери, пусть она проверит все наши запасы и подсчитает, на сколько их может хватить. Узнай, сколько жителей деревни не сумело попасть в замок.
Алек кивнул и быстро пошел выполнять указания. Эван повернулся к Грейс, и она испугалась: выглядел он очень плохо – бледное, мокрое от пота лицо, видимая слабость во всем его теле.
– Эван, тебе надо лечь в постель. Ты только что оправился от лихорадки, и тебе надо беречь себя, чтобы болезнь не вернулась.
– Грейс, у меня нет времени лежать в постели. Надо как можно быстрее найти способ одолеть Родерика, в противном случае все может кончиться плохо, даже хуже, чем ты думаешь.
Грейс пыталась, как могла, не выдавать своего волнения. Все, что сейчас происходило, происходило по ее вине. Из-за нее, из-за Родерика, в своем безумном стремлении к власти готовом на все, им всем грозила опасность. Оставаться в стороне она не могла, Грейс считала своим долгом помочь Эвану найти выход из создавшегося тяжелого положения.
– Как ты думаешь, если я поговорю с Родериком с глазу на глаз и расскажу ему правду о смерти Аластера…
– Не говори чепухи! – крикнул Эван. – Я знаю, как сильно ты переживала из-за его смерти. Но для Родерика все твои страдания – пустой звук. Допустим, ты расскажешь ему всю правду. Но разве Родерику нужна такая правда? Что Аластер добровольно принял смерть?! Более того, я уверен, что в клане Фергусон такая правда тоже мало кому придется по душе.
– Эван, но почему бы и нет? Ведь правда раз и навсегда может положить конец всем недоразумениям. И тогда мы избавимся от козней Родерика.
Эван подошел к ней, его глаза сверкали от злости.
– Как ты не понимаешь? Говорить с Родериком о событиях той самой ночи – все равно что разговаривать с глухим. Он все поймет по-своему и истолкует все так, как ему будет выгодно. Поверь мне, в итоге все станет еще хуже, поэтому выкинь эти глупости из головы. Понятно?
