— Чуть позже, — ответил он, замедляя шаг. Несмотря на горящие вверху фонари, лицо Матиаса оставалось в тени. — Темпест, а если Уаррилоу сделает тебе предложение? Ты примешь его?
— Мой отец страстно желает выдать меня замуж, но… нет, я не приму его. — Девушка остановилась. Шанс сделал еще несколько шагов, потом обернулся к спутнице. — Я его не люблю.
Шанс с Темпест несколько минут молча смотрели друг на друга. Воздух наполнила музыка и взрывы. Девушка учуяла запах пороха.
— А кого ты любишь?
Темпест подошла к нему.
— Тебя. Я тебя люблю, Шанс. — Она удивленно прищурилась, заметив его недоверие. — Только не говори мне, что ты этого не знал?
— Брант не может влюбиться в одного из семейства Рук, — хрипло произнес он голосом, исполненным эмоций.
— А Руки не влюбляются в Брантов, — ответила она. — И что нам делать?
— Оставаться вместе. В любви. Я люблю тебя, Темпест.
И Уаррилоу, и фейерверк исчезли вдалеке, когда они с Шансом стали целоваться. Руки Темпест скользнули под вечерний сюртук, а его руки обхватили ее за талию. Не отрывая губ, он повел ее прочь с дорожки. Они были одни, но он ничем не рисковал.
Он неожиданно остановился, она охнула, когда он прижал ее спиной к стволу дерева.
Матиас оборвал поцелуй.
— Я хочу тебя.
— Я тоже тебя хочу. — Она ухватила его за сюртук, прижала к себе. — Поцелуй меня.
— Прямо сейчас. — Заметив ее недоуменный взгляд, он добавил: — Я хочу взять тебя прямо здесь. Возле дерева. Прямо сейчас.
Темпест должна была признать, что его искренние слова возбудили ее, но она не отнеслась к нему серьезно. Хотя они и были одни, но все равно находились в общественном месте.
Конечно же, он не рассчитывал, что они…
— Сейчас, Темпест. — Шанс потянулся к ширинке своих штанов и бесцеремонно стал расстегивать пуговицы.
Взял ее руку и поднес к твердой плоти, которая еще больше возбудилась от ее прикосновения. Его плоть была твердой, горячей, словно шелк скользила по ее коже.
Сердце забилось чаще, когда она представила, что он входит в нее. Как овладевает ею у ствола дерева, прямо на глазах у всех, а над головой мерцают звезды.
Не дожидаясь приглашения, Шанс начал тянуть наверх ее юбку и нижние юбки. Он негромко застонал, когда коснулся ее обнаженного бедра. — А где панталоны, леди Темпест? — медленно произнес он, и она почувствовала, как краснеет. — И я знаю, чем наградить подобную распущенность.
Матиас страстно поцеловал ее в губы. Он полностью терял голову, испытывая мучительное возбуждение. Он не мог думать ни о чем — только о том, как овладеть ею. Он прижал к себе Темпест, она почувствовала, неистовую пульсацию его плоти, которая прижималась к ее животу.
— А если кто-то пойдет по тропинке? — прошептала она.
Что же касается Матиаса, он подумал: «Да пусть бы вокруг нас
собралась даже небольшая толпа, пусть все смотрели бы, только бы не вмешивались…» Он попытался придумать, как бы ее успокоить.
— Если будем вести себя тихо, никто даже не догадается, чем мы занимаемся.
Темпест нервничала, но еще он слышал возбуждение в ее голосе. Он обхватил руками ее округлые ягодицы, приподнял ее. Прерывисто вздохнул, вошел в нее и медленно стал опускать ее на затвердевшую плоть, лоно девушки раскрывалось и обхватывало его.
— Обхвати меня ногами, — прошептал Шанс, прижавшись лицом к ее корсету.
Матиас наслаждался каждым проникновением. Темпест оставалось только держаться. Она ощутила, как еще сильнее сжала ногами его бедра, когда он ускорил темп, вонзаясь в нее снова и снова.
— Бог мой! — ахнула она.
Прижимаясь щекой к ее корсету, он равномерно двигался внутри ее тела. Каждое движение — испытание равновесия и выносливости, и уже через несколько минут все его тело взмокло от пота. Он слышал, как растет темп взрывов фейерверка, и он старался двигаться в такт, приводя их обоих к оргазму.
— Шанс…я… Боже! — Темпест вцепилась ему в плечи и закричала. Она опустила голову ему на грудь, пытаясь заглушить свои вздохи о его сюртук.
Она вздрагивала в его объятиях, а ее тело сжимало его плоть, Матиас глубоко вошел в нее и сдался. Ощущения казались бесконечными, как будто ее тело жадно поглощало каждую каплю его семени.
Шанс пошатнулся, но сохранил равновесие. Его плоть все еще находилась внутри ее тела, как будто они находились не на улице и он мог провести в таком положении счастливый остаток ночи. Желательно в уютной постели.
Темпест удивленно взглянула на него.
— Это было невероятно.
— Я тебе говорил, что обожаю бесстыдных женщин?
Она засмеялась, наклонилась, их губы встретились. Далее последовали неспешные, нежные поцелуи.
Как бы он того ни желал, он не мог украсть ее. Ему придется вернуть ее друзьям. Вернуть Уаррилоу. И этого Шанс не хотел больше всего.
Вечер выдался чудесный, хотя Темпест и пришлось неохотно попрощаться с Шансом. За тот недолгий час, что они провели вместе, настроение Шанса постоянно менялось. Он злился и ревновал, когда она в начале вечера увидела его с друзьями, потом он был настойчив, снисходителен, страстен и взволнован обладанием ею, и, в конце вечера — нежен, задумчив, но при этом настроен весьма решительно.
Что-то Шанса тревожило. Или кто-то. Темпест тайком поглядывала на лорда Уаррилоу, когда он вошел в прихожую дома Брант, сопровождая их с Арабеллой.
— Добрый вечер, дочери! Уаррилоу, друг мой! — приветствовал троицу лорд Норгрейв, стоя на пороге библиотеки.
Сегодня вечером отец, судя по его нетвердой походке, успел упиться любимым коньяком. Он наклонился, поцеловал воздух, поскольку не попал ей в щеку. Отец двинулся к Арабелле.
— Моя красавица Арабелла, поцелуй папочку.
Сестра ахнула, когда отец смачно поцеловал ее в губы.
Их матери нигде видно не было. Когда отец пребывал в подобном настроении, маркиза предпочитала пораньше лечь спать. Если бы Темпест попыталась открыть дверь, то обнаружила бы, что мама ее заперла.
— Спокойной ночи всем, — пожелал лорд Уаррилоу, пятясь назад. Молодой маркиз достаточно давно был знаком с лордом Норгрейвом, чтобы знать, насколько тяжело с ним общаться, когда он напивается. — Дамы, вечер был превосходным.
Отец удивленно изогнул бровь, покачал головой, чтобы в ней прояснилось.
— Уаррилоу… подожди. — Он одним глотком допил оставшийся коньяк и отдал пустой бокал Арабелле. — Будь послушной девочкой и налей папуле еще бокальчик.
Он развернулся и направился к молодому маркизу.
— Ты не можешь вот так нас оставить. Мы еще не отметили хорошие новости.
