– Простите, ваше величество, но это не так.
Мег почувствовала дурноту, увидев, как вперед выступает ее отец, граф Уэлтон, в сопровождении сэра Эктора, чтобы предпринять последнюю попытку оспорить исход поединка и погубить ее и Ричарда.
– Сэр Александр д'Ашби, хотя он безнравственный и безбожный негодяй, так и не закричал слово «сдаюсь», – заявил лорд Уэлтон, бросив злобный взгляд на свою дочь. – Таким образом, в поединке не выявлена вина или невиновность сэра Ричарда де Кантера. Его противник отрекся от своих признаний в ереси, это правда, но это никак не связано с вопросом, из-за которого нас всех сюда призвали.
Из толпы английских священников и епископов, которых пригласили на поединок, раздались как возгласы возмущения, так и согласия. Они собрались в кучу, чтобы обсудить правомерность заявления лорда Уэлтона.
– О Господи! – воскликнул король, пораженный его настойчивостью. – Неужели вам мало? Мало кровопролития?
Вперед вышел старший из английских епископов:
– Простите, сир, но жалоба лорда Уэлтона справедлива. Хотя среди нас есть и те, кто считает дальнейшее рассмотрение этого вопроса незаконным, но нельзя игнорировать столь публично высказанную претензию.
Казалось, король Эдуард пришел в замешательство и негодование от такого развития событий.
– И как, по вашему мнению, я должен действовать? – с угрозой в голосе спросил он. – Французский боец отказался от дальнейшего продолжения боя. Поединок завершен. Вы хотите сказать, что мы оказались в точности там же, где были целую неделю назад, как если бы суд Божий совсем не состоялся?
– Боюсь, что так, – с сожалением ответил епископ. – Нельзя вынести решение о невиновности, потому что в поединке не было выявлено полного победителя. Положение осталось таким же, как до спора боем.
– Потребуйте, сир, – холодно заявил лорд Уэлтон, – чтобы сэр Ричард де Кантер признался в преступной ереси, в которой его обвиняют как рыцаря-тамплиера, и чтобы он понес соответствующее наказание. Или же передайте его французской инквизиции, чтобы его могли допросить и выявить все его грехи ради спасения бессмертной души этого рыцаря. – По лицу лорда Уэлтона расплылось выражение злобной радости. Ему казалось, своими словами он забивает последний гвоздь в гроб, приготовленный им для Ричарда. – Осмелюсь добавить следующее. Хотя инквизиция поспешила удалиться со сцены сегодняшних дебатов, однако она, безусловно, оценит обвинительный вердикт вашего величества и будет рада получить в свое распоряжение такого грешника, как сэр Ричард де Кантер, и доставить его назад во Францию. Подобный жест способен смягчить брата де Виллеруа, и его отчет королю Филиппу о пребывании при вашем дворе окажется более благоприятным.
– Ах ты, мерзавец! – зарычал Ричард.
И его слова повторил Брэдан, который по-прежнему стоял в толпе зрителей. Несколько стражей побежали к братьям, когда те с двух сторон бросились к лорду Уэлтону.
Мег сжала кулаки. Никогда в жизни она не чувствовала такого отчаяния. Страх за возлюбленного заставил ее выкрикнуть:
– О Боже, милорд! Когда же прекратится ваше злобное вмешательство? Ваша стяжательская природа лишила вас права называться благородным человеком! Неужели вам мало того, что уже произошло?
Лорд Уэлтон подпрыгнул на месте. Король спрятал лицо в ладони. В толпе зашумели. Неслыханная дерзость обвинения, брошенная в лицо одному из самых знатных вельмож королевства, поразила собравшихся. Мег дрожала от гнева, но смело смотрела в лицо отцу, отлично сознавая, что теперь она обречена на вечное изгнание из общества. Сейчас это ее не заботило, разве что подобное поведение могло повлиять на судьбу Ричарда.
Мег посмотрела на возлюбленного, и ей показалось, что между ними существует постоянная физическая связь, некая общая жизненная сила. Он стоял очень прямо и молчал, не желая склонять голову перед объединившимися против него врагами. Он, даже ради спасения собственной жизни, никогда не признает того, что считает ложью. Он просто не способен на это. Его честь не позволит ему пойти на компромисс. За это его Мег и любила. И за многое другое – тоже. В глазах Ричарда она читала такую же бесконечную, терпеливую и страстную любовь к ней, к Мег. Она поняла, что способна выдержать все, снова пережить все несчастья, преодолеть самые тяжелые препятствия, лишь бы Ричард освободился из петли, которую ее отец затягивает на его шее.
В этот миг она осознала, что именно нужно сделать, чтобы спасти Ричарда, освободить человека, которого любит больше жизни.
Мег расправила плечи, сделала шаг к королю и громко, перекрывая шум толпы, произнесла:
– Сир, прошу вас выслушать меня в связи с сегодняшними событиями.
Король Эдуард медленно перевел на нее взгляд. Голос и лицо его выражали усталость и смятение.
– Говорите, леди Маргарет. Видит Бог, мы исчерпали все способы разрешения этого дела.
– Ваше величество, я предлагаю обмен. Предлагаю обменять меня на свободу для сэра Ричарда. Я вернусь к своему отцу, лорду Уэлтону, и подчинюсь его приказаниям в случае, если с сэра Ричарда будут сняты все обвинения, он будет освобожден без угрозы дальнейшего преследования.
– Нет, Мег, нет! – выкрикнул Ричард раньше, чем король и отец Мег успели сказать хоть слово. – Я лучше умру, чем увижу тебя в его власти.
Мег заметила, что голос Ричарда звучит хрипло, но в нем нет страха. Не обращая внимания на поднявшийся шум знатных зрителей, на злобное лицо лорда Уэлтона, он продолжал:
– Миледи, не надо жертвовать собой ради меня, – бесстрастно произнес Ричард, оторвал взгляд от Мег и посмотрел на короля и собрание клириков. – На самом деле мне следует сделать признание в грехах, которые я совершил в рядах ордена тамплиеров. Признание это должно удовлетворить требования святой матери-церкви, ибо я делаю его честно, открыто и с полной искренностью.
Мег схватилась за горло, стараясь сдержать крик, готовый вырваться из ее груди при этих страшных словах возлюбленного.
– В полном сознании я могу признаться лишь в одном поступке, который может иметь оттенок ереси, – продолжал он спокойным, чистым голосом. – Несколько раз, когда сражения происходили в отдаленных краях, я принимал помазание от своих товарищей-тамплиеров, которые не были рукоположены в священники. Мы допускали этот грех, стремясь получить благословение перед битвой, ибо она могла закончиться нашей смертью, но таким образом мы нарушали установления церкви. Это единственный акт ереси, который совершил я или любой известный мне рыцарь-храмовник.
Епископ кивал с суровым видом:
– Это действительно серьезное нарушение. Оно является ересью по форме, но ваше признание, сэр Ричард, возвращает вам милость Божью. Вам будет назначена епитимья и указано число молитв, которые следует прочитать, а по исполнении этого наказания я сниму с вас этот грех. – Он помолчал с серьезным видом, а потом добавил: – Это все, в чем вы хотели признаться?
