Эти слова тронули Иден до глубины души. Она не могла больше сдерживаться, и слезы градом покатились по ее щекам. Она не стыдилась этих слез и не пыталась их остановить. Обняв подругу, Иден рыдала у нее на груди.
В это время в «Аббатстве», стоя у окна в спальне Иден, мадам Индрени смотрела в сторону садовой ограды. Увидев Иден, рыдающую на груди жены викария, она вздохнула.
Ее Иден никогда не плакала. За все годы, которые девушка прожила у нее, мадам ни разу не видела слез на ее глазах. И вот теперь она плачет.
Мадам, высокая женщина с величественной осанкой, была незаконнорожденной дочерью египтянки, происходившей из приличной, весьма уважаемой семьи, и англичанина без определенного рода занятий, бездельника и прожигателя жизни. Когда умерла ее мать, родственники продали девочку в рабство, и она стала любимой наложницей султана Ибн-Сибаха.
Она знала, что Иден очень расстроилась, когда услышала о том, какая ей уготована судьба, и поэтому мадам чувствовала нечто похожее на угрызения совести. Однако сознание того, что продажа Иден превратит ее в очень богатую и состоятельную даму, несколько успокаивало ее. Иден эта сделка тоже принесет немалую выгоду. Ибн-Сибах — невероятно щедрый мужчина. Увидев, в каких экзотических — по мнению восточного мужчины — платьях щеголяют европейские женщины, он тут же приказал сшить для Иден новый роскошный гардероб.
Известие о том, что между похожей на серую мышку женой викария и ее лучшей ученицей возникла крепкая дружба, когда-то немало позабавило ее. Однако сейчас мадам уже не видела в этом ничего забавного, ведь из-за этой дружбы могла сорваться ее самая выгодная сделка.
Она моментально сообразила, что нужно сделать. Отвернувшись от окна, мадам спустилась на первый этаж и разыскала Ферта, служившего у нее охранником и дворецким.
— Я хочу, чтобы ты запер садовую калитку, — сказала она ему. — И не спускай глаз с Иден. Куда бы она ни пошла, ее всегда кто-нибудь должен сопровождать. И так будет до тех пор, пока мы не посадим девушку на корабль, который доставит ее в Курдюфан.
Две недели спустя Иден в сопровождении двух доверенных эмиссаров султана, на головах которых красовались огромные тюрбаны, взошла на борт английского корабля под названием «Летящий жаворонок». С собой на корабль она взяла подаренные ей роскошные наряды. Однако скромная золотая цепочка с медальоном, висевшая у нее на шее, значила для нее больше, чем дорогие, изысканные платья и те двадцать пять тысяч фунтов стерлингов, которые заплатил за нее султан.
Иден так и не удалось попрощаться с Мэри.
И вот теперь, поднимаясь по корабельному трапу, она сжимала в руке медальон и молилась, внимая совету, который дала ей Мэри.
Вступив на борт корабля, Иден сразу поняла, какая жизнь ожидает ее в гареме султана. Эмиссар султана Назим приказал запереть ее в каюте. Ей даже не разрешили посмотреть на то, как корабль отплывает от лондонской пристани. Капитану и экипажу корабля было запрещено с ней разговаривать.
Просидев несколько часов в душной каюте, она пожаловалась Назиму, заявив, что без солнца и свежего воздуха может заболеть. Назим согласился выпускать ее из каюты и разрешил гулять по палубе два раза в день. Так сказать, для здоровья. Каждый раз, когда Иден выходила из своей каюты, он заставлял ее надевать плотную темную вуаль, которая укрывала ее с головы до ног. Кроме этого, за Иден, словно тень, повсюду следовал массивный и неповоротливый великан Гади. Разговаривать с ней мог только Назим.
На второй день плавания, совершая вечернюю прогулку по палубе, Иден услышала, как капитан Салливан разговаривает со своими матросами.
— Попрощайтесь с Англией, ребята, — сказал он. — Вы снова сможете увидеть ее только через год.
В отличие от Иден экипаж корабля не обратил на его слова никакого внимания. Подойдя к самому борту, она посмотрела на горизонт, на серовато-зеленую линию берега, которая становилась все меньше и меньше.
«Интересно, Мэри все еще молится за меня?» — подумала Иден.
— Шторм собирается, — сказал Назиму капитан Салливан. Они разговаривали, прогуливаясь по палубе, и постепенно приближались к Иден. — Нам предстоит тяжелая ночь.
— Что вы собираетесь предпринять? — спросил Назим. Он говорил по-английски с сильным восточным акцентом. Сняв европейский костюм, араб снова облачился в широкие одежды жителей пустыни, в которых они с Гади чувствовали себя гораздо комфортнее.
Иден сразу поняла, что с этим человеком нужно держать ухо востро. У этого тщедушного чужеземца с властными манерами глаза были такими черными, что в них почти не отражался солнечный свет. Они напоминали глаза какой-то мерзкой рептилии.
Он плохо переносил качку. Иден слышала, как он жаловался мадам на то, что почти всю дорогу до Лондона они с Гади страдали от морской болезни.
— Я постараюсь обойти его, — заверил Назима капитан Салливан. — Судя по всему, это будет очень сильный шторм. Мне не нравится, когда ветер дует с запада. Для того чтобы не попасть в зону шторма, мне придется отклониться от курса.
Назиму, похоже, понравился этот план. По его мнению, капитан нашел мудрое решение.
Однако не прошло и двух часов, как спокойные воды Ла-Манша стали бурлить и пениться. Иден, которую снова заперли в тесной каюте, вынуждена была сесть на кровать, потому что корабль так качало из стороны в сторону, что устоять на ногах она не могла.
Иден повезло, она не была подвержена морской болезни. Ее даже радовала эта сумасшедшая качка. Увидев измученное серо-зеленое лицо Гади, который принес ей ужин, она почувствовала некоторое удовлетворение.
Ему было так плохо, что, уходя, он забыл закрыть каюту Иден на замок.
Она посмотрела на дверь, пытаясь сообразить, что можно предпринять, и… поняла, что находится в ловушке. На корабле нельзя спрятаться, да и сбежать с него тоже невозможно.
Я буду молиться о том, чтобы Господь Бог дал тебе силы и мужество и ты, подруга, смогла вырваться из неволи при первой же возможности.
Услышав во сне слова Мэри, Иден проснулась. Была глухая полночь. Корабль бросало из стороны в сторону, словно легкую щепку. Слушая, как скрипят тяжелые мачты и гремит гром, Иден поняла, что на них обрушился шторм.
Через секунду раздался оглушительный грохот. Что-то большое и невероятно тяжелое упало на палубу, и «Летящий жаворонок» тряхнуло с такой силой, что корабль накренился и начал вращаться, как юла.
Вслушиваясь в истошные крики моряков, Иден пыталась понять, что произошло. Потом на палубе, прямо над ее головой, раздался громкий топот ног. Однако корабль все-таки не перевернулся и остался на плаву.
