Ей очень хотелось дать ему отпор, но она не рискнула навлечь на себя его гнев.
– Нет нужды беспокоиться. У меня все под контролем, – солгала она, но что еще оставалось ей делать?
– Ты всего лишь женщина и не в состоянии держать в узде норовистого мальчишку, – заявил Монтклиф. – Ему нужно постоянное мужское влияние.
Отчаяние сжало ее стальными когтями.
– Вам не стоит беспокоиться, Монтклиф, – сказала она. – Лорд Беллингем помогает держать ситуацию под контролем.
Она умолкла, со страхом ожидая, что Беллингем опровергнет ее слова.
Беллингем сохранил невозмутимое лицо.
– Молодым людям следует сознавать, как дурно обманывать собственную мать.
Он не солгал, но и не выдал ее. Она была готова его расцеловать.
– Ценю вашу помощь, Беллингем, – поблагодарил Монтклиф, – но я уже принял решение. Моему племяннику нужно постоянное мужское внимание, а не мимолетное. – Он повернулся к Лоре: – Пожалуйста, распорядись, чтобы упаковали его вещи. Я завтра увезу его домой. Ты можешь проживать в Гемпшире, пока он не достигнет совершеннолетия.
Лоре стало трудно дышать. Этого не может быть! Он ее сын! Монтклиф до настоящего момента ни разу не проявил к нему интереса. Боже, она не позволит ему забрать ее сына!
– Нет, – воспротивилась Лора. – Пожалуйста, не забирайте его.
– Лора, это не обсуждается, – сказал Монтклиф.
Ее охватила паника, и сердце учащенно забилось. Страх потерять Джастина превзошел все остальные чувства. Нужно было как-то убедить Монтклифа изменить свое решение.
– У вас и без того много детей и забот. Я сама все эти годы ухаживала за Джастином.
«Я слишком люблю его, чтобы позволить тебе забрать его».
Деверь просверлил ее покровительственным взглядом и покачал головой.
Лора с силой сжала кулаки, так что ногти впились в ладони, чтобы не выпалить Монтклифу все, что думает о его пренебрежении своими обязанностями все четыре года. При всей своей ненависти к деверю, она не могла позволить себе враждовать с ним.
– Он уже потерял своего отца. Я его мать, и если вы заберете его у меня, он решит, будто я бросила его.
– Ты его мачеха, – поправил Монтклиф.
Его слова обожгли болью, но она не позволит ему поколебать себя. Что бы там ни думали, Джастин – ее сын. Она пойдет на все, вплоть до задабривания Монтклифа, лишь бы мальчика оставили с ней.
– Думаю, Джастин заслуживает еще одного шанса. Я доведу до его сведения, что он должен…
– Ты уже показала, что не способна на это, – перебил ее Монтклиф. – Я уже принял решение, и давай покончим на том.
По прошествии стольких лет Монтклиф все же решил воспользоваться своими правами опекуна. Сомнение стало рассеиваться. У Лоры задрожали руки, и она стиснула их еще сильнее, чтобы Монтклиф не заметил ее боли.
– Он не видел вас четыре года. Ему будет трудно.
Монтклиф набычился.
– Проблема в том, что ты не в состоянии дать моему племяннику те дисциплину и руководство, в которых он так нуждается.
Она сделает все – все, – лишь бы Монтклиф не забирал Джастина. Но что могла она сделать, чтобы убедить деверя? Боже, нужно что-то придумать, чтобы он изменил решение. Лора мысленно прокрутила в голове всю беседу и нашла зацепку.
«Моему племяннику нужно постоянное мужское внимание, а не мимолетное».
Ответ тут же родился в ее голове. Она снова встретилась глазами с Беллингемом, оставалось только надеяться, что он ей подыграет. Ей больше нечего было терять, кроме сына. И сдаваться без боя она не собиралась.
«Господи, прости меня, но я не могу жить без моего мальчика».
Лора приблизилась к Беллингему и заставила себя улыбнуться.
– Полагаю, нам следует сообщить Монтклифу нашу радостную новость.
В его голубых глазах блеснула настороженность.
– Можешь раскрыть ему карты.
Она взяла его под руку и повернулась к Монтклифу.
– Вам не стоит беспокоиться о мужском влиянии, столь необходимом Джастину. – Лора сделала глубокий вдох и сказала: – Я только что приняла предложение лорда Беллингема выйти за него замуж.
Женщина сошла с ума.
Белл чувствовал, как набирает силу ее отчаяние по мере того, как она пыталась убедить Монтклифа оставить ей мальчика, но ему не приходило в голову, что она прибегнет к такой глупой лжи.
Монтклиф сложил на груди руки.
– Ты находишься в Лондоне довольно короткое время, Лора. Эта помолвка чересчур скоропалительная.
– Монтклиф, я ничего не говорила раньше, поскольку не думала, что наши отношения примут столь серьезный оборот, – сказала Лора. – Мы с лордом Беллингемом познакомились прошлой осенью в Гемпшире.
Беллу пришло в голову, что своенравный Джастин научился лгать у своей изобретательной матери.
Она смотрела на Белла с ослепительной улыбкой.
– Я встретилась с ним случайно в одном из наших магазинов, не так ли, милый?
Он кивнул, надеясь, что ее занесет не слишком далеко. Чем меньше она скажет, тем лучше.
– Шел дождь, – продолжала она, – и мы застряли в магазине. От нечего делать завели разговор. Когда дождь кончился, мы вышли наружу, и он бросил в лужу сюртук, чтобы я не промочила ноги. – Лора взмахнула ресницами. – Вот тогда я и влюбилась в моего Беллингема.
Такой отъявленной лгуньи не было во всем королевстве.
– Лора, эта помолвка вызывает подозрения, – сказал Монтклиф.
Беллингем не мог с ним не согласиться, но ему очень уж не нравился Монтклиф. Из того, что стало ему известно, он не проявлял интереса к племяннику до настоящего момента. Причиной его внезапно проснувшегося интереса, вероятно, стал стыд, вызванный письмом лондонского приятеля о его племяннике.
Глаза Лоры, смотревшие на Белла, горели решимостью.
– Я сделаю все для моего Беллингема. Все, – добавила она с нажимом.
Он непременно ей об этом напомнит.
– Это правда, Беллингем? Вы сделали Лоре предложение? – осведомился у него Монтклиф.
Белл чуть не выдал ложь женщины, но он видел, как задрожали ее руки, когда Монтклиф объявил, что увезет ее сына. Белл полагал, что под давлением Монтклифа юноша еще больше взбунтуется. С другой стороны, Белл не хотел оказаться в сетях брака.
– Мы пока не афишируем нашу помолвку.
Маленькая ложь большой уже не повредит.
Лора с облегчением вздохнула.
– Да, мы скрываем помолвку, чтобы дать Джастину время привыкнуть к Беллингему. Нам бы хотелось, чтобы Джастин чувствовал себя с ним свободно, прежде чем мы обменяемся кольцами. И мы рассчитываем на ваше молчание, Монтклиф.
