— Полюбить! — усмехнулся Патрик. — Вряд ли в светском обществе найдется хотя бы одна молодая леди, которая бы верила в такие глупости, как любовь. Конечно, кроме Шарлотты, — добавил он поспешно.
При упоминании имени жены Алекс улыбнулся:
— Я не думал, что Софи так тебя интересует, Патрик.
— Она меня нисколько не интересует. — Патрик пожал плечами. — И может делать что хочет. — Он грустно посмотрел на брата. — Но я потерпел сокрушительное поражение, Алекс. И ты понимаешь это лучше, чем кто-либо. Меня гнетет, что всему виной титул Брэддона, которого у меня нет.
Несколько секунд Алекс молчал, не находя причин настаивать на том, что Софи Йорк выбрала Брэддона по каким-то другим мотивам. Кто знает, может быть, она действительно захотела стать графиней.
— Ты собираешься сегодня вечером на бал к Дьюлэндам?
— Как-то еще об этом не думал, — ответил Патрик. — Сегодня мы договорились с Брэддоном вместе поужинать, а потом он скорее всего захочет отправиться на бал. — Он снова встретился взглядом с Алексом. — Не сомневаюсь, что он станет просить меня быть его шабером. — Губы Патрика чуть подергивались от сдерживаемого смеха.
— Я тоже постараюсь прийти, — сказал Алекс, обнимая брата за плечи. — Будем вместе наблюдать сенсацию, какую вызовет в свете сообщение о помолвке.
Патрик пожал плечами:
— Еще одна причина, чтобы немедленно отправиться ко всем чертям в Уэльс.
Как только дворецкий объявил о прибытии Софи Йорк, собравшиеся в танцевальном зале особняка Дьюлэндов гости заметно оживились.
— Софи? Эта сумасбродка? Да это едва ли не самая худшая представительница молодого поколения, — бормотали старые девы, обосновавшиеся в углах зала.
У мужской же половины высшего общества относительно Софи разногласий не было. Все без исключения считали ее самой красивой девушкой в Лондоне.
Миниатюрная, полногрудая, соблазнительная красавица, кокетка, дочь маркиза Бранденбурга, одного из самых заметных лондонских аристократов, она была совершенно не похожа на свою мать, Элоизу, язвительную француженку, ярую поборницу строгости нравов, за кем оставалось последнее слово, если речь шла об оценке репутации той или иной светской дамы. На фоне матери дерзкое, вызывающее поведение дочери, естественно, выглядело весьма пикантным и еще больше привлекало к себе внимание.
Софи задержалась на верхних ступенях лестницы, ведущей в танцевальный зал, в то время как папаша сразу же ринулся в гущу гостей на поиски (в этом не было сомнений) восхитительной Далинды. Элоиза решительно последовала за ним, ее неестественно прямая спина выражала крайнюю степень возмущения, которое едва ли притупится с годами. Софи оглядывала собравшихся, выискивая графа Слэслоу. По крайней мере в этом она пыталась себя убедить.
В глубине же души Софи понимала, что подобное притворство лишь подчеркивает ее слабость, то есть отсутствие сил сопротивляться всюду преследующей напасти. Можно себе представить, сколько уничижительных слов произнесла бы по этому поводу мама. Все дело в том, что на самом деле ее глаза искали высокого широкоплечего мужчину в изящном сюртуке из тонкого сукна с шелковой отделкой. Они искали взъерошенные черные волосы, но с серебряной проседью.
Софи не видела Патрика с того дня, как он сделал ей предложение, которое она отвергла. Не видно было его и сейчас.
Мать раздраженно оглянулась. Она была уже в самом низу лестницы.
— Софи!
Когда дочь послушно сошла по ступеням вниз, Элоиза железными пальцами схватила ее запястье:
— Перестань себя демонстрировать!
Но джентльмены-обожатели уже окружили Софи. Они протягивали танцевальные карты, умоляя подарить танец. Элоиза удовлетворилась тем, что бросила на дочь предостерегающий взгляд, прежде чем направиться в угол, где собирались дамы, сопровождающие незамужних дочерей и родственниц. Здесь позволялось сидеть только тем матронам, чье положение в обществе соответствовало свирепости их нрава.
Софи весело смеялась. Уделяя равное внимание каждому из поклонников, она понимала, что это, наверное, в последний раз. Завтра или через два дня в «Тайме» появится короткое объявление:
«Граф Слэслоу объявляет о своей помолвке с леди Софи Йорк, дочерью маркиза Бранденбурга. Церемония бракосочетания состоится в церкви Святого Георгия, а официальное представление на собрании кавалеров ордена Подвязки — во дворце Сент-Джеймс».
Но эта весть разнесется повсюду уже сегодня, и скоро весь Лондон будет знать, что знаменитая Софи Йорк наконец-то определилась с мужем. К февралю она выйдет замуж за Брэддона Четвина, «любезного симпатичного графа». Так, она слышала, его называли. Брэддон действительно был любезным. И он будет любезным мужем. Правда, говорят, что он помешан на лошадях, но в игре на скачках до крайности не доходит.
И вообще Софи казалось, что она вполне может рассчитывать на умеренную привязанность Брэддона. А что еще может дать замужество, она не представляла. У них появятся замечательные дети, что весьма важно, а своих любовниц Брэддон будет держать незаметно, где-нибудь на заднем плане. «Называть его чересчур добродетельным было бы слишком, — подумала Софи, начиная свой первый танец. — Насколько мне известно, Брэддон добрый и без больших грехов, и потому ничто не может помешать нашему счастью».
Бал постепенно набирал силу, но ни жених, ни какой-либо еще интересный мужчина рядом с Софи не появлялся. Она танцевала, как всегда, с элегантной грацией, и только самый внимательный наблюдатель мог бы заметить, что сегодня ее замечательное чувство юмора почему-то притупилось. В частности, молодой поклонник обнаружил, что его беззаботная болтовня о любви была встречена довольно холодно, а не с веселым пониманием, как обычно.
Софи чувствовала себя, как будто двигается на цыпочках среди толпы, от присутствия которой у нее начинает кружиться голова. Толпу эту составляли молодые люди, чьи глупые замечания и потные ладони осложняли задачу. А задача состояла в том, чтобы отыскать среди гостей того единственного, с волосами, тронутыми сединой. Она резко остановила себя: «Зачем все это? Ведь я собираюсь стать графиней, а вовсе не женой Патрика Фоукса». От этой мысли на душе стало еще противнее.
К ужину она направилась под руку с Питером Дьюлэндом, сыном хозяйки. Питер был элегантный джентльмен с приятной наружностью. Софи знала его много лет. С ним было легко и спокойно, потому что он не обнаруживал ни малейших признаков ожидания, когда же первая лондонская красавица упадет в его объятия. «А ведь правда, — подумала Софи с одобрением, — Питер ни разу не пытался за мной ухаживать».
