– Можете называть меня Люсьен. А вы?..
– Я не буду обращаться по имени к человеку, который мне незнаком. Это недопустимо.
– Тогда я постараюсь сделать так, чтобы вы узнали меня лучше, – тихо сказал он, и в его глазах загорелся огонек желания.
– Но только после того, как мы будем представлены друг другу. А теперь мне нужно идти.
– Не сейчас. – Его взгляд не давал ей сдвинуться с места. – Не так внезапно.
Ее сердце билось часто-часто.
– Сэр, отпустите меня. Я думаю, нам сейчас самое время расстаться.
Он тут же убрал свою руку.
– Не уходите. А если вор только и ждет того момента, когда вы останетесь одна? Позвольте хотя бы помочь вам разыскать друзей.
Она не могла отказать ему в столь простой просьбе, тем более что ей совершенно не хотелось еще раз подвергнуться нападению.
– Благодарю вас, – согласилась она.
Люсьен кивнул и достал из кармана изящную серебряную фляжку, украшенную драгоценными камнями.
– Могу я предложить вам вина?
Герцогиня молча покачала головой. Он открыл крышку и сделал большой глоток.
– Вам не следует пить крепкие напитки. Господь проклинает тех, кто это делает, – заметила Серина.
Люсьен громко рассмеялся.
– Дорогая, он уже проклял меня. Одним грехом меньше, одним больше, какая разница. Но все равно благодарю вас за заботу, хотя в ваших устах все это звучит слишком провинциально.
Снова «провинциально». Почему все постоянно повторяют ей это слово?
– Это не провинциальность, – сказала она, – а лишь забота о морали.
– Что следует понимать как провинциальность. Но не обижайтесь, – добавил он, заметив, что она нахмурилась. – Считайте это, скорее, комплиментом. Вам идет, что вы не следуете моде. Например, вы не остригли ваши роскошные золотистые волосы.
Он протянул руку и пропустил между пальцами один из ее локонов. Серина знала, что этого допускать нельзя, но не сделала ничего, чтобы его остановить. Она снова оказалась во власти незнакомого чувства, от которого внизу живота разлилось странное тепло. Его глаза были красноречивее любых слов. Они обещали блаженство, и Серина не могла противиться этому взгляду. Люсьен не походил на джентльмена из общества. Неужели Господь испытывает ее, посылая ей этого красивого мужчину? Если так, то, похоже, она не выдержит испытания, как и ее мать.
Он погладил ее по щеке.
– Я отдал бы все свои деньги, чтобы узнать, какие мысли скрываются за этим тревожным взглядом.
Серина отвернулась, испугавшись, что он действительно догадается, о чем она думает. Вдалеке она заметила красный тюрбан леди Блэкхарт, но подруга была не одна. Компанию ей составлял совсем не лорд Хайбридж, а молодой мужчина, с которым она слилась в страстном поцелуе.
– Мелани, – прошептала Серина, не веря своим глазам.
Люсьен проследил за ее взглядом.
– Ваша подруга?
Серина молча кивнула. Несомненно, сегодня совершенно необычная ночь, даже она ощутила на себе ее чары.
– Похоже, она знает толк в поцелуях, – заметил Люсьен.
– Но это так неприлично!
– Пожалуй, я тоже не стал бы заниматься этим на публике, – заметил он с усмешкой, – но в приватной обстановке… это может быть необыкновенно приятно.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, а перед ее мысленным взором проносилось видение. Вот он проводит рукой по ее лицу, прижимается к ее губам, ласкает плечи, наполняя все тело ощущением необыкновенного наслаждения. Она должна взять себя в руки и снова стать той благовоспитанной дамой, какой была еще утром. Однако после нападения грабителя и встречи с Люсьеном она уже не чувствовала себя такой, как прежде.
Серина вновь посмотрела на Мелани и ее спутника. Те быстро направлялись к выходу.
– Мелани! – окликнула она подругу, но та не обернулась, а лишь рассмеялась и прижалась к сопровождавшему ее мужчине. – Мелани! – вновь с отчаянием закричала Серина, но красный тюрбан леди Блэкхарт уже скрылся из виду. Леди Уоррингтон не могла поверить, что ее бросили на произвол судьбы. Она не представляла, как доберется домой одна, без экипажа.
Люсьен подошел к ней и спросил:
– И что вы намерены делать теперь?
Серине захотелось любым способом стереть с его лица это насмешливое выражение.
– Что делать? Я хочу вернуться домой.
– Каким образом? У вас здесь экипаж?
– Нет, но я найму карету.
Люсьен покачал головой:
– Не думаю, что у вас это получится.
Герцогиня почувствовала, что начинает сердиться.
– Почему вы так считаете?
– Дорогая, сейчас все отправляются по домам. Не думайте, что вы единственная, кто ищет экипаж.
Прекрасно, он оказался прав и в этом тоже.
– Кроме того, – добавил он, – вряд ли возничий возьмет женщину без денег.
И снова ему нечего возразить, в отчаянии подумала леди Уоррингтон.
– Давайте я отвезу вас домой, – неожиданно предложил Люсьен.
Она отрицательно покачала головой, содрогаясь при мысли о том, насколько скандально его предложение.
– Это невозможно. Кроме того, я не хочу причинять вам подобное беспокойство.
– Тогда вам остается только одно – идти пешком.
Идти пешком? Ночью? Совершенно одной?
– Вам это не кажется слишком опасным? – Он словно прочитал ее мысли.
– Но я… я, – пробормотала она. Его присутствие мешало ей обдумать сложившееся положение. – Пожалуй, у меня нет другого выхода.
– Тогда экипаж ждет вас, – сказал он, предлагая ей руку.
Леди Уоррингтон закусила губу, чтобы скрыть обуревавшую ее тревогу, и молча взяла Люсьена под руку.
Люсьен взмахнул рукой, и к выходу из павильона подкатил темно-зеленый экипаж, отделанный позолотой. Словно в тумане Серина поднялась по узким ступенькам и оказалась в темном пространстве, освещенном лишь тусклым светом луны, пробивавшимся через небольшое окошко. Люсьен что-то тихо сказал возничему, на что тот ответил:
– Слушаюсь, милорд.
Значит, он из высшего общества? Скорее всего нет. Может быть, он просто нанял этот экипаж на время карнавала. Но смелости и шарма этого человека хватило бы на добрый десяток лордов. Может быть, он имеет отношение к принцу-регенту?
Люсьен сел рядом с ней на обитое красным плюшем сиденье, снял маску и отставил в сторону трость, которую до этого герцогиня не замечала. Неожиданно и без того тесное пространство экипажа показалось ей невероятно маленьким.
От него исходил пьянящий аромат дождя и ночной прохлады, а глаза смотрели на нее с таким чувством, что Серина не могла отвести от них взгляд. Ни одна женщина не устояла бы перед этим взором. Она вдруг почувствовала, как напряглась грудь в тесном вырезе платья и тело начало наливаться какой-то сладостной болью, о природе которой ей даже не хотелось задумываться.
