Сестра ей была нужна позарез. Как иначе связаться с Джейкобом? В одиночку ей с Американским дьяволом не справиться.
— Ну ладно, — уступила Беатриса. — Так и быть, поживу с тобой, но только до свадьбы. — Она понизила голос. — Только разговор с отцом ты берешь на себя…
— Ты что, совсем рехнулся?
Лорд Уильям Гэллоуэй поднес ко рту кружку с элем.
В портовой таверне было шумно и дымно. Игральные кости со стуком катились по деревянным столам, заливисто хохотали шлюхи, из-за двери оглушительно лаяла дворняжка. Пахло гнилым деревом, морем и мочой.
Лорд Гэллоуэй предпочитал проводить время в светских салонах, но его друг Дункан отдавал предпочтение таким вот притонам, где можно хорошенько выпить и поиграть. Граф утверждал, что свинарник ему больше по душе, чем модная гостиная.
Дункан отхлебнул из кружки, уже раскаиваясь в том, что рассказал приятелю всю эту историю. Хотя какая, в сущности, разница? Все равно вопрос о женитьбе решен. Рано или поздно Гэллоуэй так или иначе узнал бы.
— Итак, контракт подписан. В День Всех Святых я женюсь на дочке Холлингсворта.
Гэллоуэй изумленно присвистнул и с грохотом стукнул кружкой о стул. Это был невысокий крепыш с честным, румяным лицом.
— Клянусь селедкой! Ты все-таки решился! Это значит, что я проспорил Бреттону десять фунтов. Был уверен, что ты пойдешь на попятный. — Гэллоуэй наклонился вперед и вытер мокрые губы ладонью. — Ну и какова она, малютка Беатриса? Какая-нибудь старая перечница с бородавкой на носу?
Дункан загадочно улыбнулся и глотнул эля.
— Нет, она рыженькая, темноглазая. Имя — Джиллиан.
Гэллоуэй озадаченно прищурился.
— Погоди. Ты вроде сказал, что твою невесту зовут Беатриса-Мария. Я помню, ты еще сокрушался по поводу такого имени, говорил, что оно подошло бы какой-нибудь монахине.
Дункан отставил кружку.
— Та, которую зовут Беатрисой, мне не понравилась, — пожал он плечами. — Поэтому я выбрал другую. Подумаешь — они ведь сестры. Когда погасишь свет, все бабы одинаковы, не правда ли?
Гэллоуэй смотрел на друга в упор, и Дункан смущенно потупил взор. Уильям был старым морским волком, владел поместьем в Мэриленде по соседству с владениями Дункана. Они дружили уже несколько лет. Славный малый, но слишком уж много пьет. И, к сожалению, чересчур хорошо знает Дункана…
— Так-так, — ухмыльнулся Гэллоуэй. — По-моему, ты в нее втрескался. Сколько ей лет? Двенадцать?
Дункан взял кусок хлеба и швырнул в Уильяма.
— Нет. Она уже вполне взрослая.
— Но молодая?
— Да, молодая, — пробурчал граф, он был уже не рад, что затеял этот разговор.
— И хорошенькая?
Дункан насупился. Его единственный открытый взорам глаз блеснул.
— Достаточно хорошенькая. Если ты будешь пялить на нее глаза, я оторву тебе причиндалы, замариную их и отправлю твоей матушке.
Лорд Гэллоуэй громко заржал, хлопнув ладонью по столу. Тарелки подпрыгнули.
— Ей-богу, втрескался! Клянусь селедкой, ты отстал от моды! Скажи, а сестер у нее много?
Дункан нахмурился.
— Сестер у нее достаточно, но я тебя с ними знакомить не собираюсь. Еще чего доброго заразишь порядочную девушку нехорошей болезнью. — Он взял со стола потрепанную колоду карт. — Ну, чего расселся? Будем играть или языком трепать?
— Играем, играем. Должен же я заработать пару монет, чтобы расплатиться за этот паршивый ужин. — Уильям взял карты. — Скажи, а со своей невестой ты встречался тоже в этой дурацкой тряпке на голове?
— Да.
Гэллоуэй ухмыльнулся:
— И она согласилась за тебя выйти? Мне не терпится познакомиться с этой образцовой девицей.
— Она будет жить у меня. Я поручил Атару приглядывать за ней. Можешь приехать к нам завтра вечером поужинать. В девять часов. Только приезжай трезвый, ладно?
Гэллоуэй поднял густые брови.
— Ты приглашаешь меня в Брекенридж-хаус? А твоя бабушка пустит меня на порог?
Дункан сосредоточенно рассматривал свои карты.
— Привези ей чего-нибудь сладкого. Ты же знаешь, она обожает взятки. Ну что, будем играть или нет?
Чем ближе карета подъезжала к Брекенридж-хаус, тем больше нервничала Джиллиан. Пальцы в лайковых перчатках были мокрыми от пота. На верхней губе тоже выступили капельки. Беатриса сидела с ровной спиной, словно палку проглотила, и смотрела прямо перед собой. Карета прыгала на ухабах, городские ворота остались позади. Наконец вдали показался Брекенридж-хаус, родовое гнездо Родериков.
Джиллиан нетерпеливо высунулась из окна, увидела впереди покосившиеся железные ворота. Издали усадьба выглядела не очень-то импозантно: мрачное трехэтажное здание с увитыми плющом стенами. Стекла кое-где выбиты, штукатурка осыпалась, ставни перекошены, с крыши во многих местах отлетел гонт[2]. Подъездная аллея была запущенной, заваленной ветками и листвой.
— Ты только погляди, — язвительно улыбнулась Джиллиан. — Какое запустение! А еще богач!
Беатриса молча кивнула.
Когда карета остановилась у парадного входа, Джиллиан стремительно распахнула дверцу и соскочила наземь, прежде чем лакей успел откинуть деревянную ступеньку.
— Прямо берлога какая-то, — поежилась Джиллиан, разглядывая обветшалые стены.
Беатриса схватила сестру за локоть:
— Как ты думаешь, он здесь?
— Надеюсь, что нет. Эй вы, заносите в дом мои вещи, — прикрикнула Джиллиан на кучера и лакеев, а сама, подхватив полы юбки, решительно направилась к дверям.
Старые ступени шатались у нее под ногами. Джиллиан взялась за дверной молоток, изображающий голову дикого кабана, и громко постучала. Когда дверь сразу же не распахнулась, девушка загрохотала еще сильней.
Но вот высокие створки распахнулись. Джиллиан заглянула в освещенную свечами прихожую и объявила:
— Джиллиан Холлингсворт!
На нее смотрел высокий, плечистый негр в красной ливрее, черных панталонах и потрепанных башмаках.
— Твой хозяин меня ожидает, — сказала ему Джиллиан и решительно шагнула вперед.
Негр посторонился, пропуская обеих барышень внутрь.
— Да, мисс, он ждет вас, но в настоящий момент не может составить вам компанию.
По-английски негр говорил безупречно.
В прихожей было прохладно. Джиллиан оглядела высокий лепной потолок, пол итальянского мрамора, портреты каких-то стариков, развешенные по стенам, коллекцию древних мушкетов и мечей.
— Ваши апартаменты готовы, мисс. Позвольте, я провожу вас.
Лакей сделал еще шаг назад и учтивым жестом показал, что нужно подняться вверх по лестнице.
— Превосходно.
