— Да простит тебя господь, — проговорила она.
Дельфиния не успела ничего ответить. Изабель резко повернулась на каблуках и прошла к дверям, говоря словно бы про себя, но так, чтобы Дельфиния услышала ее:
— Только глупец кусает руку, кормящую его. Больше она и полпенни не получит, даже если будет валяться у меня в ногах!
Покинув гостиную, девушка направилась назад по коридору в свою комнату.
Как смела мачеха ее ударить!.. Нет, что бы она ни делала, Изабель все равно никогда не выйдет замуж за этого хорька из Редесдейла.
Изабель захлопнула за собой дверь комнаты. Теперь, если Дельфиния решит с ней поговорить, ей придется кричать через запертую дверь.
— Посмотри, что сделали эти фурии! — воскликнула Гизела.
Изабель обернулась и потрясенно уставилась на чудовищный беспорядок, царивший в комнате. Все шкафы были распахнуты, ящики комода выдвинуты, платья и белье разбросаны повсюду. Комната выглядела так, словно по ней пронесся ураган.
— Кто это сделал? — с ужасом спросила Изабель.
— Лобелия и Рут взяли, что им было нужно, а остальное испортили, — сообщила ей Гизела, с отвращением качая головой. — Если бы ты согласилась купить им несколько платьев, о которых они просили, ничего подобного бы не было.
Изабель прошла по комнате и подняла с пола фиалково-голубое платье — подарок Майлза на Рождество. Оно было разодрано по швам и безнадежно испорчено…
Глаза Изабель наполнились слезами; судорожно стиснув в руках платье, она присела на край кровати. Рождество наступит и пройдет: не будет ни нового платья, ни — что еще хуже — Майлза… Неужели ее судьба — вечное одиночество? Почему все, кого она любила — мама, отец, брат, — были или мертвы, или где-то далеко?
— Мне очень жаль, дитя мое. — Гизела присела рядом с ней на постель, погладила белокурую головку девушки. — Понимаешь, я, к сожалению, не могу вмешиваться в то, что делают другие люди: могу только давать тебе советы…
— Ладно, потерять несколько платьев не так уж страшно, — печально вздохнула Изабель. — Но почему Майлз снова меня покинул?
— Скоро твой брат вернется к тебе, — сказала Гизела.
Изабель взглянула на Гизелу — своего единственного друга. Мир расплывался перед ней в дымке слез.
— Как моя опекунша, Дельфиния настаивает на моем браке с Николасом. Я так устала быть сильной… До возвращения Майлза может случиться непоправимое. Где же тот принц, что должен спасти меня?
— Терпение, дитя мое. Принц непременно появится.
— Кто он?
Гизела пожала плечами и, отвернувшись, принялась смотреть на пляску пламени в камине.
— Ты не знаешь? — спросила Изабель; все, что произошло в этот день, повергало ее в отчаяние. — Ну и какой же ты после этого ангел-хранитель?
Гизела резко повернулась к ней:
— Только господь бог знает все, дитя. Покайся, ибо только что ты совершила смертный грех.
— Семь смертных грехов: гнев, гордыня, блуд, скупость, чревоугодие, зависть, уныние, — сообщила Изабель; уголки ее губ дрогнули в улыбке. — Дерзость среди них не числится.
Гизела подмигнула ей:
— Ну, тогда купи мне отпущение грехов…
Изабель усмехнулась:
— Ты просто невыносима.
— Я спрятала вот это, когда сюда ворвались твои сводные сестры, — проговорила Гизела, доставая из-под кровати флейту. — Пойдем на реку, поиграем.
— Может быть, позже. — Изабель поднялась и приняла из рук Гизелы флейту. — Мне еще нужно закончить вчерашние расчеты. Ты составишь мне компанию?
Гизела кивнула и вышла из спальни следом за Изабель.
Дойдя до холла первого этажа, Изабель повернула налево в коридор, ведущий к кабинету, но тут почувствовала, как кто-то настойчиво тянет ее за рукав.
— В чем дело? — поинтересовалась она, взглянув на морщинистую руку своей подруги.
— Займись счетами попозже, — посоветовала ей Гизела.
— Делу время, потехе час, — покачала головой Изабель. — Мне нужно разобраться с этими счетами, чтобы герцог Эйвон не лез в мои дела.
— Я подслушала разговор Рут и Лобелии. Они обсуждали герцога, — с улыбкой заметила Гизела. — Мне бы хотелось на него взглянуть.
— А мне — нет, — резко сказала Изабель. — Отправляйся к реке одна, а я пока закончу работу.
— Я тебя подожду.
В кабинете Гизела заняла свое обычное место у камина. Изабель уселась за стол и открыла книгу счетов.
— Хочешь знать, что говорили о герцоге твои сводные сестры? — спросила Гизела.
Изабель подняла на нее глаза и покачала головой. Вернувшись к своим записям, она поняла, что окончательно запуталась и все придется пересчитывать заново.
— Я слышала, что герцог невероятно красив, — снова заговорила с ней Гизела. — У него черные как ночь волосы и черные глаза…
— Замечательно, — рассеянно ответила Изабель, углубившись в подсчеты.
— Женщины готовы на все, чтобы привлечь его внимание, — продолжала Гизела.
Изабель даже и не взглянула на нее, однако сосредоточиться на цифрах уже не могла.
— Герцог — самая завидная партия во всей Англии. Он богаче самого короля.
Изабель с силой захлопнула лежащую перед ней бухгалтерскую книгу и с раздражением взглянула на Гизелу:
— Я не могу заниматься подсчетами, когда ты меня постоянно отвлекаешь!
— Дитя мое, нужно учиться быть терпеливой, — посоветовала ей старая женщина. — Это одна из…
— Терпение не числится среди семи добродетелей, — оборвала ее Изабель.
— Не нужно мне грубить, — упрекнула ее Гизела. — Терпение — проявление милосердия духовного.
Изабель хотела было ответить, но тут дверь распахнулась. В комнату вошел Пебблс и объявил:
— Миледи, с вами желает говорить человек из Эйвон-Парка.
Изабель обреченно вздохнула. Решительно, сегодня ей не суждено покончить со счетами.
— Пусть войдет, — сказала она.
— Входите, — крикнул Пебблс, сложив ладони рупором, — и поторопитесь: леди очень занята.
Изабель с трудом подавила смешок. Как всегда, Пебблс старался помочь ей чем только мог.
— Чем могу быть вам полезна? — спросила Изабель, когда посыльный подошел к ее столу.
— Миледи, герцог Эйвон ждет вас в Эйвон-Парке со всеми счетами завтра, после полудня, — торжественно объявил посланник.
С трудом сдерживая раздражение, Изабель выдала самую очаровательную улыбку и спросила:
— Как вас зовут?
Вопрос застал посланника врасплох. Он растерянно улыбнулся:
— Прошу прощения?..
— Как вас зовут? — повторила Изабель.
— Галлахер…
— Вы личный курьер его светлости?
— Вообще-то я кучер его светлости, — ответил ей Галлахер, — но при этом — один из его доверенных людей.
— Как говорится, мастер на все руки, — с улыбкой заметила Изабель. — Прошу вас передать его светлости, что ему нет необходимости вмешиваться в дела семьи Монтгомери. Пусть лучше занимается своими. Всего вам доброго, мистер Галлахер!
