— Да, это было грубо, брат, — вяло заметил лорд Роуленд, все это время пребывавший в глубокой задумчивости.
Герцог безразлично пожал плечами:
— Мои извинения.
Александра сделала попытку взять себя в руки:
— Вам не удастся убедить меня, что ваша поездка носит чисто академический характер. В Лондоне о вас ходит столько слухов…
— Все это правда, чистая правда.
Она подалась вперед:
— По-вашему, я должна поверить, что вы отказались от разгульного образа жизни, который вели последние десять — двенадцать лет, и занялись изучением философии? Здесь, в Италии?
— Возможно, это звучит несколько неправдоподобно, — не стал спорить Уоллингфорд, — однако это правда.
Вмешался мистер Берк. Его голос был низким и уверенным.
— Мы разработали очень жесткое расписание теоретических и практических занятий, в котором нет места порокам столичной жизни.
Александра окинула задумчивым взглядом сначала одного мужчину, затем другого. Какие же они разные! Один угрюмый и циничный, другой ловкий и проницательный.
— Полагаю, ваша поездка как-то связана с выставкой двигателей в Риме этим летом? Кажется, вы сейчас этим занимаетесь, мистер Берк?
Наконец-то ей удалось его расшевелить. Яркие зеленые глаза удивленно расширились.
— Что вы об этом знаете?
Она пожала плечами:
— Мне просто интересно. А вы, Уоллингфорд, будете помогать мистеру Берку в его мастерской?
— Бог мой! Конечно, нет! — воскликнул герцог. Предположение ему явно не понравилось. — Я буду заниматься более интеллектуальной деятельностью.
— Да? — Она по-доброму улыбнулась. — А мозги вы планируете купить или будете брать в аренду помесячно?
— Очень смешно!
— Или вы рассчитываете сэкономить и разделить один комплект мозгов с Пенхоллоу?
Лорд Роуленд встрепенулся и подмигнул ей.
— Плохая идея. Мозги — крайне неудобная, обременительная вещь. Вы только посмотрите, что они сделали с моим старым другом Берком.
Александра рассмеялась:
— Он самый достойный человек в вашей компании.
Как только эти слова сорвались с ее уст, ей больше всего на свете захотелось их вернуть. Трое мужчин замерли и уставились на нее. Мистер Берк застыл со стаканом у губ, а у Уоллингфорда высоко взлетели брови.
Какой черт потянул ее за язык?
Она кашлянула и снова заговорила:
— Но не отчаивайтесь, Пенхоллоу. Не теряйте надежды. Возможно, Уоллингфорд позволит вам пользоваться этим органом по четвергам в обмен на ваш шарм и чувство юмора, которых ему так сильно не хватает. Кстати, как долго продлится ваш творческий отпуск?
— Год, — рявкнул Уоллингфорд.
Год!
— Вы сказали год?
— Да.
Александра медленно перевела взгляд с одного мужского лица на другое, потом на третье. Все являли собой воплощение искренности. У нее по спине пробежала холодная дрожь, на которую она постаралась не обращать внимания.
— Хорошо сыграно, — улыбнулась она. — Вы почти убедили меня.
— Моя дорогая леди Морли, я вовсе не старался показаться вам забавным. Вы сами только что отметили, что я начисто лишен чувства юмора.
— Ха! Вы разговаривали с мисс Хэрвуд? С леди Сомертон?
— Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, — раздраженно сказал Уоллингфорд.
Сердце ее бешено заколотилось. Следует соблюдать осторожность. Это не может быть совпадением. Или может? Неужели кто-то рассказал Уоллингфорду об их планах? Но кто? Кто мог о них знать?
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы заставить голос звучать ровно:
— Вы сказали, год? Год философских исследований? Очень странно.
— Странно? — переспросил лорд Роуленд. — Но почему странно? Согласен, весь план можно назвать безумным. Или безрассудным. Лично я в нем участвую, чтобы лично увидеть, насколько зрелищным будет его крах. Но странным?
Александра взяла ложку и неуверенно тронула лежащий перед ней на тарелке десерт. Сколько она может им сказать?
— Понимаете, Пенхоллоу, я считаю ваш план странным, потому что мы с моими спутницами составили почти такой же. Извините, кто-нибудь из вас понял, из чего сделан этот… пудинг?
— Простите, — вздохнул герцог, — я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Ну, что это за странная субстанция? Не знаю, как ее описать…
— Я не о пудинге, — возвысил голос герцог, — а о вашем проекте.
— Конечно, я имею в виду, — она подалась вперед и одарила Уоллингфорда ледяной улыбкой, — что мы — леди Сомертон, мисс Хэрвуд и я — отправились в Италию, преследуя одну цель — обучение, совершенствование наших знаний.
Уоллингфорд смотрел на собеседницу с веселым недоумением, как будто никак не мог поверить в ее серьезность.
— Обучение? И что же вы, позвольте полюбопытствовать, собираетесь изучать?
— Мы подготовили обширный список предметов.
— Не сомневаюсь. Надеюсь, вы предусмотрели смену платьев для каждого нового предмета?
Если бы взглядом можно было убить, герцог, несомненно, был бы уже мертв.
— Мы относимся к этому серьезно, Уоллингфорд.
— Да, разумеется. А как насчет лорда Сомертона? Он не возражает против отсутствия супруги в семейном доме? А ваша сестра действительно намерена погрузиться в учебу вместо того, чтобы искать подходящего мужа? — Герцог мрачно усмехнулся. — Безумный план.
У Александры вскипела кровь. Ведь в первую очередь именно обязанности по отношению к Лилибет и Абигайль привели ее сюда.
— Он не более безумен, чем ваш.
— Уверен, вы не протянете и месяца.
— А я уверена, что вы упакуете багаж и сбежите уже через неделю, Уоллингфорд. Вы не сможете существовать, если рядом не будет юбки, за которой можно волочиться. А представить себе Пенхоллоу, читающего толстенный том греческих философов, не сможет ни один нормальный человек. Так что, бедный мистер Берк останется предоставленным сам себе, что, впрочем, наверняка устроит его как нельзя лучше.
— Ерунда, — буркнул Уоллингфорд. — У леди есть, конечно, много достоинств. Уверяю вас, никто не восхищается прекрасным полом больше, чем я. Но способность вести длительные философские исследования вдали от соблазнов светской жизни не входит в их число.
— Как раз наоборот, — заявила Александра. — Мужчины, и наглядный пример тому — ваша собственная жизнь, не могут легко контролировать свои низменные инстинкты. У женщин это получается не в пример лучше. Держу пари, они могли бы стать превосходными учеными, если бы получили такую возможность.
Уоллингфорд подался к ней:
— Ваши ставки, мэм?
— Мои ставки?
