Он цепкий и ненасытный, думала она. Он хотел Бетч-Вейл и получил его. А Довер-Хаус для него ничего не значил, абсолютно ничего. Он предложил его как подачку, испугавшись ее угрозы не продавать поместье.
Синтия заставила эти мысли звучать убедительно, но совесть все равно продолжала мучить ее. К тому же масла в огонь подлил ничего не подозревающий мистер Даллас.
— Есть много вопросов, которые мистер Шелфорд хотел бы обсудить с вами, мисс Морроу, — сказал он в их последнюю встречу, протягивая ей подписанный документ, делающий Синтию безоговорочной владелицей Довер-Хаус и парка при нем.
— В самом деле? Не понимаю зачем! — Тон Синтии мог показаться чрезмерно резким.
— Он очень интересуется поместьем и традициями дома. Но я сказал ему, что вы нездоровы, что вы пережили трудные времена, принимая во внимание вашу службу и семейные дела, и посоветовал мистеру Шелфорду дать вам некоторое время, чтобы прийти в себя, прежде чем он побеспокоит вас.
Синтии нечего было ответить мистеру Далласу. Адвокат действовал из лучших побуждений, и все же она была в ярости — она не хотела ни внимания, ни понимания, ни сочувствия от Роберта Шелфорда.
Для нее было счастьем побыть в одиночестве, отдохнуть, отоспаться, успокоить расшатанные нервы, погрузившись в покой и очарование Довер-Хаус.
Достигнув вершины склона, Синтия прошла под деревьями и остановилась на открытой площадке. Там лежало упавшее дерево, и она, усевшись на него, взглянула в сторону дома.
Солнце блестело на его окнах, над озером поднималась легкая искрящаяся радужная дымка. Террасы окружали дом, как ожерелье, а березовая роща казалась зеленым бархатным фоном для этой драгоценности. Пейзаж был захватывающе красив.
Окна открыты, из труб шел дым, в саду царил порядок и буйствовали краски. Бетч-Вейл вновь ожил. Вопреки себе, Синтия почувствовала, как возрастает ее любопытство. Что из Бетч-Вейла сделает этот человек? Обретет ли дом вновь свою атмосферу? Несмотря на громадность и мрачность особняка, в нем всегда было уютно.
Бетч-Вейл жил своей жизнью, он был живым, а не музейным существом, в котором лишь прошлое влачит свое жалкое существование. Для Бетч-Вейла всегда имело значение настоящее, и, казалось, у него есть светлое будущее.
Синтия загрустила, потому что ей самой будущее не сулило ничего хорошего. Когда-то она воображала себя хозяйкой дома, воспитывающей своих сыновей в любви к родному очагу. Сыновья… ее и Питера…
Вдруг позади раздался тихий звон уздечки. Синтия испуганно повернула голову. Она не слышала, как к ней приблизился всадник. Это был Роберт Шелфорд. Его огненно-рыжие волосы сверкали в ярких солнечных лучах.
Он молча, без улыбки, смотрел на Синтию. Его темные глаза скользили по ее лицу, как будто пытались прочесть на нем что-то очень важное.
— Я вас не слышала. Вы напугали меня, — первой нарушила молчание Синтия.
— Вы смотрели на Бетч-Вейл, — откликнулся он. — Почему бы вам не прийти как-нибудь посмотреть дом и подсказать мне, что я сделал не так?
— Какой смысл? — быстро спросила она, не выбирая слов.
— Это помогло бы мне, — ответил Роберт, делая ударение на последнем слове.
— А вам нужна помощь?
— От вас — да.
И вновь ей показалось, будто его глаза изучают ее лицо. Синтия отвернулась. Что было в этом человеке такое, размышляла она, что так смущало и в то же время дразнило ложными надеждами? Что-то, что она когда-то помнила… что напоминало ей… но о чем? Мистер Дженнингс много лет служит здесь управляющим. Если вам нужна помощь в присмотре за домом и за слугами, он в таких делах незаменим.
— От меня же проку мало.
— Вы знаете, что это не правда! — резко произнес Роберт Шелфорд.
Синтия удивленно посмотрела на него. Он отвернулся и уставился на Бетч-Вейл. Его лицо имело странное выражение, которое Синтия не могла понять. Она пыталась убедить себя, что это всего лишь гордость владельца поместья, но почему-то воображение рисовало ей некую острую тоску по неосуществленному и, может быть, несбыточному желанию.
Роберт повернул голову, но теперь он улыбался, и его глаза, казалось, насмехались над ней — в них вновь появилось то странное мерцание, которое она не забывала с момента их первой встречи.
— Я не собираюсь спорить. Я обещал старине Далласу дать вам время прийти в себя и сдержу слово. До свидания, мисс Морроу, но до скорого.
Отсалютовав ей хлыстом, он умчался прежде, чем она смогла ответить, и теперь до нее доносился лишь стук копыт лошади, уносившей Роберта в поля. Ей пришлось честно отметить, что он отлично сидит на лошади. Когда всадник исчез из виду, она уже более беспристрастно смогла обдумать его слова.
«Старина Даллас»! Что за дерзость! Почему он так говорит об ее адвокате и что он вообще имел в виду?
У нее не было намерения видеться с ним, и, если он будет навязывать ей свое общество, она просто уедет из Довер-Хаус. Синтия пыталась заставить себя рассердиться, но поняла, что она не столько рассержена, сколько испугана, но почему, не знала.
Необъяснимо, но ее ненависть к Роберту Шелфорду сменилась вдруг новым чувством — страхом.
Выйдя из тени деревьев в залитый солнцем сад, Синтия заметила на ступеньках крыльца мужчину и в нерешительности остановилась. С момента приезда в Довер-Хаус она болезненно робела при встрече с людьми, избегала даже старых друзей и знакомых, оставляла телефонные звонки и письма без ответа и скрывалась в своей комнате, когда кто-то заходил.
Синтия понимала, что причиной ее поведения было нервное истощение, но ничего не могла с собой поделать, чтобы побороть этот страх, который не позволял ей воскресить в памяти многое, что принадлежало теперь прошлому.
Девушка раздумывала, идти ли ей к дому или остаться в тени. Пока она стояла так в недоумении, мужчина, ожидавший у двери, повернулся и посмотрел прямо в ее сторону. Она тут же узнала его и поняла, что отступать было поздно.
— Как поживаешь, Артур?
В ответ на ее приветствие мужчина медленно улыбнулся:
— Синтия! Я надеялся, что увижу тебя сегодня. Ты получила мою записку? Я не получил ответа.
— Знаю. Мне доставили твою записку. Как было мило с твоей стороны написать мне, но я не хотела никого видеть. Мне хотелось побыть одной.
— Это на тебя совсем не похоже. — Артур внимательно посмотрел на нее. — Ты неважно выглядишь. Болела?
— Да, но мне уже лучше, — ответила Синтия. — Не будем говорить обо мне. Лучше расскажи о себе.
Несколько секунд Артур молчал, и Синтия поняла, что он подбирает нужные слова.
