Старая дева усмехнулась в ответ:
— На мой взгляд, очаровательный маркиз сохраняет к вам интерес, хотя демонстрирует его весьма нетривиальным образом!
Она жадно провела языком по пересохшим губам.
— Изложите мне свою историю еще раз, дорогая. Это один из самых занимательных рассказов, которые мне доводилось когда-либо слышать. Все, что вы рассказали, правда? Утром вы стали собираться в Версаль, но внезапно в ваших конюшнях не оказалось ни одной лошади? А добрая половина слуг куда-то сгинула? Мессир дю Плесси должен был проявить немыслимую щедрость по отношению к вашим людям… И вы ничего не заподозрили, ничего не заметили?.. В прежние времена вы были шустрее, милочка!
Последовал новый толчок. Юная Жавотта, горничная Анжелики, сидевшая напротив хозяйки, не удержалась на своем неудобном откидном сиденье и безнадежно смяла замечательный бант из золотой ткани, который Анжелика завязала у себя на поясе, чтобы прикреплять хлыст для верховой езды. С досады Анжелика отвесила девчонке звонкую пощечину. Та, хныча, снова уселась на свое место. Анжелика едва сдерживалась, чтобы не поднять руку и на Филониду де Паражонк, чье лицо, покрытое толстым слоем белил, напоминало гипсовую маску. Без сомнений, старая дама совсем не сочувствовала Анжелике, попавшей в неприятную ситуацию. Но в отчаянии от разбоя, который учинил Филипп, Анжелика была вынуждена обратиться за помощью к старой жеманнице, своей соседке и хорошей знакомой. Возможности позаимствовать карету у кого-то другого просто не было. Госпожа де Севинье наслаждалась сельской жизнью. Нинон де Ланкло помогла бы подруге, но репутация знаменитой куртизанки не позволяла ей бывать при дворе, а экипаж Нинон могли узнать. Среди прочих парижских знакомых Анжелики многие в тот день тоже были приглашены в Версаль — а если не были, то из ревности и зависти никогда не пришли бы на помощь счастливице. Оставалась только мадемуазель де Паражонк.
Анжелике, изнывавшей от нетерпения, пришлось ждать, пока взволнованная старая дева достанет свои самые красивые наряды, давно вышедшие из моды, пока ее служанка распутает локоны самого красивого парика, пока почистят ливрею кучера, отполируют лак убогой кареты.
И вот наконец они выехали на дорогу. Но на какую дорогу!
— Ну и дорога! Ну и дорога… — стонала Анжелика, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь просвет среди массивных деревьев, сомкнувших свои ряды.
— Ничто не должно выводить вас из равновесия, — назидательно вещала мадемуазель де Паражонк. — Вы рискуете испортить цвет лица, что было бы весьма огорчительно. Дорога такова, какой она и должна быть. Вам следует брать пример с нашего сюзерена: ему доставляет удовольствие барахтаться в этой грязи и заставлять нас проделывать то же самое. Мне довелось слышать, что не далее как вчера здесь прогнали очередное стадо быков из Нормандии. Посему эта дорога и носит название Бычьей. Покойный государь Людовик XIII любил охотиться в этих краях, но ему бы в голову не пришло тащить в подобную глушь цвет своего двора. Людовик Целомудренный был человеком простым, справедливым и рассудительным.
Наставления Филониды прервал треск, за которым последовал мощный толчок. Карета накренилась, колесо зацепилось за камень и отвалилось, а пассажирки попадали друг на друга.
Анжелика оказалась в углу, над отвалившимся колесом. Она с отчаянием думала о своем прекрасном костюме амазонки, который придавили сверху мадемуазель де Паражонк и Жавотта. Анжелика боялась пошевельнуться, чтобы выбраться, потому что по всему полу валялись осколки разбитого стекла. Не хватало только порезаться и испачкать кровью туалет!
Открылась противоположная дверца кареты, и Флипо, лакей Анжелики, склонил к хозяйке хитрую физиономию.
— Туго, Маркиза? — выдохнул он.
Анжелика была не в том состоянии, чтобы напоминать мальчишке о правильной речи.
— А как наша старая Бастилия, еще держится?
— Держится-держится, — довольно весело ответила Филонида. Она пуще всего на свете любила захватывающие приключения. — Юный наглец, подай мне руку и помоги выбраться.
Флипо изо всех сил потянул старую кокетку за руку. С помощью кучера, которому удалось успокоить и распрячь лошадей, обе дамы и служанка оказались посреди грязной дороги.
Обошлось даже без ссадин, но бедственное положение казалось непоправимым.
Анжелика подавила свой гнев: ругаться было бессмысленно. Увы, теперь все потеряно безвозвратно! Она не сумела присоединиться к королевской псовой охоте и теперь НИКОГДА уже не сможет вернуться ко двору! Король не простит очередного отказа участвовать в светских забавах. Что делать? Может быть, написать письмо, броситься к ногам монарха, упросить мадам де Монтеспан или графа де Лозена похлопотать за нее? Но какие у нее будут оправдания?.. Карета сломалась? В конце концов, это правда, но кто поверит такому ничтожному объяснению! Каждый опоздавший придворный рассказывает, что у него сломалась карета!
Анжелика присела на пень и горькие размышления настолько охватили ее, что она не заметила приближения небольшого отряда всадников.
— А вот и люди, — тихо сказал Флипо.
В окружавшей тишине можно было расслышать цоканье лошадиных копыт. Кони шли шагом. Мадемуазель де Паражонк прошептала:
— Господь Всевышний, бандиты! Мы пропали!
Анжелика подняла голову. В самом деле: посреди пустой дороги в наступающих сумерках внешность вновь прибывших не внушала никакого доверия. Высокие худые мужчины, смуглые и темноглазые, с усами и черными бородками, которые вышли из моды уже несколько лет тому назад — в Иль-де-Франсе таких уже и не встретить. Всадники были в непрезентабельных голубых мундирах, изрядно вылинявших, с протертыми и порванными оборками и кружевами. На их шляпах красовались какие-то облезлые перья. Некоторые из прибывших были одеты в широкие потрепанные плащи. При этом у каждого на боку сверкала шпага. Два знаменосца, возглавлявших отряд, держали роскошные, но дырявые флаги — вне всякого сомнения, их не раз трепал горячий ветер сражений.
Несколько пехотинцев, вооруженных пиками и мушкетами, равнодушно прошли мимо опрокинувшейся кареты. Но первый всадник — видимо, глава всего отряда — остановился перед путешественницами и их слугами.
— Тысяча чертей! Сдается мне, прекрасные дамы, что бог Меркурий, покровитель путешественников, самым коварным образом покинул вас!
В отличие от своих товарищей, это был мужчина в теле, хотя свободно болтавшийся жюстокор свидетельствовал, что в былые времена его владелец был куда дороднее. Незнакомец снял шляпу, открыв смуглое жизнерадостное лицо. Певучий акцент безошибочно указывал на его происхождение. Анжелика весело улыбнулась и ответила столь же приветливым тоном:
